Аномалия - Майкл Маршалл Смит

– Непременно уйдем, – заверил ее Кен, но по его голосу было понятно, что даже он чувствует себя здесь не в своей тарелке. – Записываем двадцатисекундное выступление Нолана на фоне большого каменного шара – и сваливаем. Нолан, смотри не оплошай. Можешь просто стоять и тыкать в него пальцем – это диво дивное и без твоих слов выглядит красноречивей некуда.

Мы с ним подошли к сфере, и Пьер показал Кену, как держать фонарик, чтобы получилась приличная подсветка. Я боялся, что остальные могут случайно помешать съемке, но они бродили в дальних концах зала, а мерцание их фонариков лишь добавляло обстановке таинственности. По поводу нежелательного шума можно было не переживать – все и без напоминания будут вести себя тише некуда.

– Итак, – произнес я, на ходу пытаясь подобрать нужные слова. – Как видите, мы все-таки кое-что обнаружили. И на фоне этой находки все, что мы видели здесь раньше, уже не представляется таким… значительным.

Я показал на сферу. Пьер медленно отклонился назад, чтобы взять в кадр всю ее целиком, затем снова навел камеру на меня. Я продолжил говорить, двигаясь в обход сферы:

– Уж не знаю, из чего она сделана, но камень совсем не похож на ту горную породу, из которой состоят эти скалы, да и каньон в целом. Довольно твердый материал, с виду напоминает гранит. Эту штуковину вытесали и каким-то образом доставили сюда.

Я отступил на несколько шагов.

– А вдобавок ко всему подняли на постамент в виде куба, который – сейчас вы это увидите – стоит в небольшом углублении. Все это попросту в голове не укладывается.

Я развернулся и посмотрел в объектив камеры:

– Буду с вами откровенен, друзья. Я не имею ни малейшего, даже самого крошечного, понятия о том, что бы это могло значить. Потому что никогда ни о чем подобном не слышал. Кинкейд сообщил о гигантской статуе – но он солгал. Почему? Пожалуй, одна мысль по этому поводу у меня есть. В его время люди вовсю открывали для себя загадочные красоты Америки. Только вспомните: каменные комплексы коренных народов, «Башня Дьявола» в Вайоминге, Брайс-Каньон, – возможно, Кинкейд посчитал, что на их фоне каменный шар будет выглядеть как не бог весть какая сенсация? Если так, то он ошибался. Все вышеперечисленное уже давно не представляет для нас никакой загадки, а вот то, что вы видите за моей спиной, – это, друзья мои, самая настоящая аномалия, обоснование которой лежит за пределами традиционной науки. И она принадлежит вам – нашим преданным зрителям, которые все это время затаив дыхание следили за каждым нашим шагом. Мы же скромно удалимся, уступив место экспертам. Спасибо, что совершили это замечательное путешествие вместе с нами.

Я подмигнул, давая понять, что закончил, и шагнул назад, за сферу. Пьер опустил камеру.

– Вроде нормально получилось, – сказал Кен. – А теперь давайте-ка…

– Эй, ребята, – позвала из глубины зала Джемма. – Перед тем как уйти, вы обязательно должны кое на что взглянуть. Это…

И тут раздался странный скрежет.

Звук был очень низким и шел откуда-то из-под земли. В нем не было ничего пугающего, кроме его внезапности.

Вдруг куб начал медленно опускаться и, когда его поверхность сравнялась с уровнем пола, остановился.

Это было настолько неожиданно, что никто даже не задумался о неизбежных последствиях этого удивительного действа.

А они не заставили себя долго ждать. Сфера опустилась вместе с кубом.

И покатилась вперед.

– Все с дороги, быстро!

Пьер отпрыгнул в сторону, мы с Кеном отбежали назад. Джемма была в безопасности, это я знал точно, и, судя по визгу, Молли тоже ничего не грозило.

А вот Фезер…

Она словно изваяние застыла у входа в зал и немигающим взглядом смотрела на катящийся прямо на нее каменный шар.

– Фезер! – заорал я. – А ну отойди!

Шар набирал скорость – а она все стояла как громом пораженная. Я бросился к ней, но мы были по разные стороны от шара, и на то, чтобы его обежать, у меня попросту не было времени. Все, что я мог сделать, – это продолжать вопить изо всех сил, надеясь вывести Фезер из ступора.

Наконец в ее глазах мелькнуло осознание.

Она кинулась бежать – но не туда, куда нужно.

Можно было просто свернуть с пути махины, а она… Не знаю, что в тот момент творилось в голове Фезер, и если вы никогда не видели, как на вас несется громадный каменный шар, то навряд ли можете представить себе весь ужас этого момента, когда тело и разум отказываются действовать сообща и принимать взвешенные решения – да хоть какие-нибудь решения – оказывается за гранью ваших возможностей.

Мы с Кеном принялись хором орать. До Фезер дошло, что она натворила, однако было слишком поздно. Расстояние между нею и шаром стремительно сокращалось. Она попятилась назад, а потом развернулась и помчалась по коридору.

Вслед за ней неслась каменная сфера.

Кен и я бежали что есть мочи, но шансов догнать громадину у нас не было. Попутно мы не переставая что-то кричали, но что именно – я напрочь забыл.

Вдруг землю сотряс удар, от которого мы едва удержались на ногах. Я никак не мог взять в толк, почему шар в итоге остановился, но потом вспомнил, что эта часть коридора расширялась, причем именно в том месте, где начинался уклон вверх. Теперь до меня дошло, что это не ошибка и не причуда. Все это было сделано специально для сферы.

Ударная волна прокатилась по земле, все вокруг задрожало, а затем вновь воцарилась мертвая тишина.

И тут началась паника. В отличие от нас с Кеном, остальные не видели, что произошло, и потому, ничего не понимая, метались по комнате и орали что-то друг другу, пытаясь выяснить, все ли живы. И когда сообразили, что не откликается одна лишь Фезер, принялись кричать с новой силой.

Кен был первым из нас, кто выдал членораздельную реплику.

– Что за фигня? – взревел он. – Какого дьявола?

Я же стоял как истукан, тупо глядя на шар и растерянно моргая. Мой мозг отказывался поверить в увиденное: такое бывает лишь в фильмах про Индиану Джонса, но мы-то не в фильме! Мое сознание разрывалось между двумя крайностями: убежденностью в том, что я стал свидетелем какого-то безумного спецэффекта, и шокирующим знанием, что все это случилось на самом деле.

Наконец каким-то образом оно умудрилось занять позицию посредине, и я на время успокоился – или просто так и не определился, стоит ли мне сейчас психануть или нет, и если стоит, то как именно. Я повернулся в сторону зала, пересчитал людей, ориентируясь на количество хаотично движущихся лучей фонариков, и пришел к выводу, что потерь больше нет и остальная команда в порядке. Как минимум, все живы.

После чего рявкнул, призывая к тишине. Через десять секунд мне таки удалось добиться желаемого.

Я поднял руку, показывая тем самым, что пока никому говорить не разрешается, и почти сразу же до нас донеслось: