Юлий Цезарь - Глеб Благовещенский

А ведь подобной развязки можно было избежать!

Поистине безмерна глупость человеческая…

Для того чтобы завершить рассказ о втором этапе Галльской войны, нам следует вкратце подвести его итоги. Перед этим следует отметить, что практически одновременно Цезарь получил благоприятные известия от своего полководца П. Красса. Тот, приняв под свое командование от Цезаря всего один легион, двинулся к побережью, где сумел одержать верх практически над всеми обитавшими там народами, а именно: венетами, венеллами, осисмами, куриосолитами, эсубиями, аулерками и редонами! Отныне все побережье стало очередным римским владением…

«В результате всех этих операций, – говорится в „Записках“, – была замирена вся Галлия и об этой войне среди варваров пошла такая слава, что зарейнские народы отправили к Цезарю послов с обещанием дать заложников и исполнить все его требования. Так как Цезарь спешил в Италию и Иллирию, то он приказал этим посольствам вернуться к нему в начале лета. А сам он отвел легионы на зимние квартиры в области карнутов, андов и туронов и тех соседних с ними общин, где он вел войну, и затем отправился в Италию. По случаю этих событий сенатом на основании донесения Цезаря было определено пятнадцатидневное молебствие – отличие, которое до сих пор никому не выпадало на долю».

Как вы помните, Галльская война началась в 58 г. до н. э. Первый же год войны оказался невероятно насыщенным и ознаменовался рядом незабываемых и славных побед для римских легионеров. Это придало безусловный вес репутации и авторитету Юлия Цезаря, однако обеспечило ему тем самым еще больше врагов, поскольку удачливые люди и триумфаторы вызывают, как правило, зависть и злобу. В Риме возросло количество влиятельных недругов Цезаря, которые, пользуясь тем, что он сражается вдали от Рима, ничем не брезговали, стремясь опорочить его репутацию. Цезарь подумывал даже навестить Италию для того, чтобы урегулировать свои дела, направив одновременно Сервия Гальбу с 12 легионами в альпийский регион. Задачей Гальбы было обеспечение свободного пути через Альпы; купцы и простые путники несли от горцев чувствительный урон, о безопасном путешествии в этих местах можно было лишь мечтать.

Гальба действовал, как учил его Цезарь.

Ошеломляющий внезапный удар приводит противника в замешательство, и он начинает искать путь к примирению. Гальба был на высоте, и очень скоро горцы (нантуаты, варагры и седуны) не только прислали гонцов с мольбой о мире, но еще и выдали всех захваченных ими заложников. И опять повторился старый сценарий, с чем не раз уже приходилось сталкиваться еще самому Цезарю. Гальба не стал уничтожать всех поголовно, а даровал им прощение за все былые прегрешения. Оставив небольшой отряд у нантуатов, Гальба, вполне успокоенный и удовлетворенный, устроился на зимовку у варагров в селении Октодур. При этом половину Октодура он великодушно оставил галлам.

И только римляне расслабились, как лазутчики донесли Гальбе, что «из той части, которую он уступил галлам, все жители ночью ушли, и господствующие высоты заняты огромными полчищами седунов и варагров. Что галлы так внезапно задумали возобновить войну и уничтожить легион, на это было много причин: прежде всего, они презирали малочисленность этого легиона, который, вдобавок, был далеко не в полном составе, так как целых две когорты были из него выделены, и, кроме того, не было налицо многих солдат, которых небольшими группами послали за провиантом. Далее, галлы полагали, что когда они будут сбегать с гор и стрелять в наших, то мы вследствие неудобства позиции будем не в состоянии выдержать даже их первый натиск. К тому же галлы были огорчены уводом их детей в заложники и были убеждены в том, что римляне пытаются занять альпийские горы с целью не только обеспечить себе дороги, но и навсегда закрепить их за собой и присоединить к своим владениям эту страну как соседнюю с Провинцией.

Ко времени получения этих известий еще не были вполне закончены работы по устройству и укреплению лагеря; а так как Гальба после состоявшейся сдачи горцев и приема от них заложников не имел никаких оснований бояться возобновления военных действий, то и не было принято мер к обеспечению войска хлебом и другим провиантом. Поэтому он немедленно созвал военный совет и стал собирать голоса участников. Эта грозная и внезапная опасность наступила вопреки всем ожиданиям, и уже почти все высоты на глазах у наших были заняты массой вооруженных врагов; дороги были, следовательно, отрезаны, и невозможно было ни получить помощь, ни подвезти провиант. Ввиду всего этого общее положение представлялось почти безнадежным, и на этом военном совете раздавались даже такие голоса, что надо оставить обоз, сделать вылазку и пробиться по той дороге, по которой они сюда пришли. Однако большинство постановило прибегнуть к этому средству только в крайнем случае, а покамест выжидать исхода дела и защищать лагерь».

Нельзя не отдать должного Гальбе, который, хоть и пожертвовал половиной селения в пользу галлов, но не забыл хорошенько укрепить ту его часть, что избрали для зимовки римляне. В результате, когда возникла угроза вероломного нападения, у римлян все-таки был надежный, достаточно хорошо укрепленный лагерь. Однако теперь его нужно было оборонять:

«Едва успели отдать необходимые распоряжения для исполнения этого постановления (то есть о защите лагеря. – Г. Б.), как враги вскоре по данному сигналу стали отовсюду сбегать с высот и осыпать вал камнями и копьями. Наши сначала с свежими силами храбро отбивались и со своей более высокой позиции обстреливали врагов без промаха; когда какая-либо часть лагеря, под напором врагов, оказывалась без защитников, они спешили туда на помощь; но они были слабее тем, что враги в случае утомления продолжительностью боя могли оставлять сражение и их место заступали люди с свежими силами, тогда как для наших при их малочисленности это было совершенно невозможно: у нас не только утомленные не могли выйти из сферы боя, но даже раненым нельзя было отступать и оставлять то место, где они стояли.

Бой продолжался уже больше шести часов без перерыва, и у наших не хватало не только сил, но даже и снарядов. Наоборот, враги все сильнее наступали и уже начали, пользуясь нашим изнурением, ломать вал и засыпать рвы. Таким образом, положение сделалось критическим. Тогда первый центурион П. Секстий Бакул, который, как мы говорили, был изранен в сражении с нервиями, а также военный трибун Г. Волусен, человек столько же осмотрительный, сколько храбрый, поспешили к Гальбе и указали ему, что единственная надежда на спасение – это прорваться и рискнуть на крайнее средство. Поэтому Гальба созвал центурионов и немедленно отдал приказ солдатам прервать на некоторое время сражение, лишь принимать на себя пускаемые врагом снаряды и таким образом отдохнуть от напряжения, а затем по данному сигналу они должны прорваться, полагаясь, однако, исключительно на свою храбрость.

Как им было приказано, так они и поступили: они вдруг бросились из всех ворот и не дали врагу времени ни понять, что происходит, ни собраться в одно место. Счастье переменилось, и врагов, которые надеялись, что лагерь уже в их руках, наши со всех сторон обошли и перебили: из с лишком тридцати тысяч варваров (именно в этом количестве они, как установлено было, наступали на наш лагерь) больше трети было убито; остальные обратились в паническое бегство, и им не дали утвердиться даже на высотах. Таким образом, разбив и обезоружив все неприятельские полчища, наши солдаты вернулись в свой лагерь и укрепления».