Юлий Цезарь - Глеб Благовещенский

Важно отметить и то, что хватило одного, пусть даже и сокрушительного поражения для того, чтобы произошла тотальная капитуляция. В своих «Записках» Цезарь делает блестящий и глубокий вывод: «Действительно, насколько галлы бодро и решительно начинают войну, настолько же они слабохарактерны и нестойки в перенесении неудач».

Справедливость этого вывода более чем очевидна!

От рассказа о славном Титурии Сабине мы переходим, а точнее возвращаемся к другому военачальнику Цезаря – Крассу. Читатели, наверное, еще не забыли, как стоически он себя вел в противостоянии племенам прибрежного региона. Оттуда Цезарь, отдав под его командование двенадцать легионных когорт, приказал ему двигаться в Аквитанию, чтобы уничтожить любую возможность галлов для пополнения своих редеющих в схватках с римлянами рядов.

Аквитания заключала в себе около одной трети всех земель Галлии; возможность контролировать Аквитанию позволила бы Цезарю диктовать галлам свою волю.

Учитывая масштаб территории, перед Крассом стояла весьма нелегкая задача.

Ситуация дополнительно осложнялась еще и тем обстоятельством, что Крассу предстояло сражаться в тех же «местах, где немного лет тому назад был разбит и убит легат Л. Валерий Преконин и откуда спасся бегством после потери всего обоза проконсул Л. Маллий, он понимал, что ему необходимо было действовать с величайшей осторожностью, и вот он обеспечил себя провиантом, набрал конницу и вспомогательные войска и, кроме того, вызвал поименно много храбрых ветеранов из Толосы, Каркассона и Нарбона, городов Провинции Галлии, лежащих по соседству с этими местами, а затем вступил с своими войсками в страну сотиатов. При известии о его приближении сотиаты собрали большое войско и конницу, составлявшую их главную силу, напали на наш отряд во время его движения и завязали прежде всего конное сражение, а когда наши отбросили конницу и стали ее преследовать, они внезапно появились со своими пешими силами из лощины, где они были в засаде. Напав на наши разрозненные части, они возобновили сражение.

Оно длилось долго и было упорным, так как сотиаты, полагаясь на свои прежние победы, понимали, что исключительно от их храбрости зависит спасение всей Аквитании, а наши солдаты очень желали показать, на что они способны в отсутствие главнокомандующего без поддержки остальных легионов и под предводительством очень молодого командира. Наконец враги, изнемогая от ран, обратились в бегство. Перебив большое число их, Красс тут же с похода начал осаду их города. Вследствие их храброго сопротивления он двинул на них подвижные галереи и башни. Они отчасти пытались делать вылазки либо подводили подкопы под наш вал и галереи: в этом деле они имеют очень большую опытность, так как у них в разных местах много медных рудников и каменоломен. Но, заметив, что все эти меры ни к чему не приводят ввиду нашей бдительности, они отправили к Крассу послов с просьбой принять их на капитуляцию. Эта просьба была уважена под условием выдачи оружия, что они и сделали».

Право, нельзя не отметить просто классический сценарий развития событий! Впрочем, дело еще не было кончено: «В то время как внимание римлян было направлено исключительно на эту капитуляцию, из другой части города главный вождь сотиатов Адиатунн попытался сделать вылазку во главе отряда из шестисот „преданных“, которых галлы называют „солдуриями“. Их положение таково: они обыкновенно пользуются всеми благами жизни сообща с теми, чьей дружбе они себя посвятили; но если этих последних постигнет насильственная смерть, то солдурии разделяют их участь или же сами лишают себя жизни; и до сих пор на памяти истории не оказалось ни одного такого солдурия, который отказался бы умереть в случае умерщвления того, кому он обрек себя в друзья. Вот с ними-то и попытался прорваться Адиатунн. Но на этой стороне наших укреплений подняли крик, солдаты сбежались к оружию, и после ожесточенного сражения Адиатунн был отброшен в город. Впрочем, он добился от Красса тех же условий сдачи, как и другие».

Красс вернул всех заложников, отобрал все оружие.

После этого он двинул легионеров в направлении земель вокатов и тарусатов. Покуда совершался их марш-бросок, окрестности обошла весть о том, что считавшаяся неприступной твердыней крепость сотиатов пала буквально в несколько дней под напором римских когорт. Казалось бы, подобная весть должна была бы привести весь край в состояние шока и, конечно же, запустить привычный механизм тотальной капитуляции. Однако все пошло совсем иначе. Известие о падении города привело к обратной реакции!

Весь край был охвачен лихорадочными приготовлениями, чтобы дать римлянам достойный отпор. Заключалось множество тайных союзов, набиралось войско, даже в Испанию были отправлены послы с целью привлечения добровольцев. Причем речь шла не только о том, чтобы залучить простых солдат; особенно приветствовались увенчанные в боях ветераны и известные предводители ратей. Все это имело под собой желание собрать настолько серьезную армию, чтобы она смогла расправиться со всеми римскими легионами.

Надо заметить, что многие откликнулись на приглашение.

Уж очень всем в этих местах были не по нраву римляне!

Динарий, выпущенный Публием Крассом

Резкое увеличение численности галльских войск привело к тому, что война разгорелась с новой силой. Стал меняться характер противостояния. Это объяснялось приходом новых командных кадров: «В вожди были выбраны люди, все время служившие под знаменами Кв. Сертория и считавшиеся большими знатоками военного дела. По примеру римлян они стали выбирать удобные позиции, укреплять лагерь, отрезывать наших от подвоза. Красс понял, что его собственный отряд ввиду его малочисленности неудобно дробить, что враги рыскают всюду, занимают дороги и все-таки оставляют достаточное прикрытие для своего лагеря, а потому подвоз хлеба и прочего провианта становится для него все более и более затруднительным, тогда как численность врагов увеличивается со дня на день. Поэтому он решил безотлагательно дать генеральное сражение. Доложив об этом военному совету и увидев, что все того же мнения, он назначил сражение на следующий день».

Надо полагать, что Цезарь одобрил бы подобное решение. Разве что он завязал бы схватку еще ранее!

Итак, в предрассветный час Красс «вывел все свое войско, выстроил его в две линии, поместив вспомогательные отряды в центре, и стал ждать, что предпримут враги. Последние ввиду своего численного превосходства и старой военной славы, а также вследствие нашей малочисленности были уверены в том, что решительный бой не будет для них опасен; но еще более безопасным представлялось им занять дороги, отрезать подвоз и таким образом одержать бескровную победу: именно в случае, если бы римляне за недостатком съестных припасов начали отступать, они рассчитывали напасть на них (с еще большей уверенностью в своих силах) во время похода, когда они помимо других затруднений будут обременены поклажей. Этот план был одобрен вождями; поэтому, хотя римляне и вывели свое войско, галлы держались спокойно в своем лагере. Но их колебания и кажущийся страх только повысили бодрость и боевой пыл у наших солдат, и отовсюду стали слышаться голоса, что нечего больше ждать, но пора идти на лагерь. Понявший намерения врагов Красс ободрил своих и, к их общему удовольствию, быстро двинулся на лагерь врагов.