Убить генерала - Михаил Нестеров

Николай выжал на лоб все морщины, которые только смог.

— Опля! Мое место занято.

Завязать ссору было делом одной секунды. Однако рановато. Но первый шаг нужно сделать уже сейчас. Полковник оглядел компанию и поздоровался:

— Привет, парни! Не знаю почему, но вы сидите там, где обычно сижу я. Да вы не вставайте, сидите, я другое место найду. Извините, если что не так.

Николай развернулся и сел за соседний столик. Подозвал официантку и выложил на стол три сотни.

— Два ланча и... пару пива.

— Еще пятьдесят рублей, — улыбнулась девушка.

— У тебя есть полтинник? — спросил Николай свою спутницу и изобразил невинную улыбку. Девушка долго смотрела на него, но все же полезла в сумочку.

Столики в кафе «Троя» были вынесены на веранду. Официантки периодически скрывались за дверью — она вела в основное помещение и на кухню. Девушки были одеты в короткие юбки-шотландки, гольфы, белые рубашки и короткие галстучки, расширяющиеся книзу. Когда обе официантки оказывались рядом, их невозможно было отличить от дуэта «Тату».

Пол веранды, отделенный от тротуара кованой оградой, был устлан зеленым, как весенняя трава, паласом. Столы круглые, тяжелые, состоящие из двух половинок; казалось, что они раскладываются. Николай сидел к парням вполоборота, но боковым зрением не выпускал их из виду. Его подруга что-то говорила, но он слушал невнимательно. Расслышал начало фразы: «А ты мог бы?..»

— За деньги? — на всякий случай спросил Терехин.

— Что — за деньги?

— Смочь. — Николай даже рассмеялся над этим словом. Ему показалось, он произнес его впервые в жизни.

Подруга была в джинсовой паре, на голове лихой хайер. Николай подцепил ее пару недель назад. Просто ехал на джипе, увидел прикольную чубатую телку, притормозил, подмигнул, привез домой. Потом еще разок встретился. И снова увидел «проклятье» на своем роду. Новой знакомой сразу приглянулась его двухкомнатная квартира, и она вела себя в ней как хозяйка. Точнее, начала вести. Николай отвез ее в какую-то безымянную кафешку, заказал жратвы и выпивки на пятьсот рублей и бросил там. Посчитал, что поступил по законам природы: вывез, как птицу в клетке, на волю и открыл дверцу.

У Николая была одна особенность. Когда он с кем-нибудь здоровался, всегда делал мысленные комментарии, говорил то, что на самом деле думает про человека. Вроде — «ну и придурок!», «какое же ты говно». Приветствуя подругу, выбежавшую из подъезда, он чуть слышно прошептал: «Прическа у тебя — как в трусах».

Парни за соседним столиком допили пиво, разговор, похоже, идет к концу. Еще пара-тройка минут, и они встанут из-за стола.

Николай обернулся на них, поймал беспредельный взгляд громилы, спокойно выдержал его и спросил:

— Чё ты уставился? — Чуть одернул пиджак и повел шеей, словно она затекла. Отворачиваясь, он уже тише обронил: — Придурок.

Все, понеслось, поехало. Полковник уже плохо разбирал слова, звучавшие все громче. Расстояние до парней, один из которых имел при себе австрийский «глок», было небольшим, и голоса звучали уже над ухом. Терехин не стал дожидаться, когда ему сунут кулаком в рожу или поднимут над столом за пиджак. Он выхватил из-под себя тяжелый стул и, делая шаг назад, запустил им в самого высокого парня. Тут же в его руках появился табельный «Макаров», уже снятый с предохранителя. Над головой полковника полоскался на легком ветру изумрудный тент. В него, поднимая вооруженную руку, Николай выстрелил и снова опустил оружие. Фактически находясь за спиной своей спутницы, он толкнул стол ногой, освобождая место.

— На пол! — прикрикнул он на парней. Прищурился и склонил голову к оружию, подчеркивая свои намерения. Справа от него застыла официантка с фирменным подносом. Полковник бросил ей: — Звони в милицию. Назови мою фамилию. Я полковник Терехин. Живей!

Милицейская машина подъехала к «Трое» со стороны Беговой спустя всего три минуты. Пока стражи порядка бежали к кафе, с другой стороны, отрезая оба потока машин сиреной и блеском маячка, подрулила еще одна.

Не выпуская оружия, Терехин левой рукой вынул удостоверение и направил его в сторону подкрепления.

— Полковник Терехин, ФСБ. Быстро вы приехали, ребята.

Азаряновский «глок» лежал в барсетке. Рукоятка пистолета была пуста, длинный магазин находился в другом отделении сумочки. Милиционер, производивший обыск на месте, покачал головой: «Ух ты!»

— Товарищ полковник, оставьте свои координаты, — попросил капитан милиции, подъехавший на второй машине.

— Да, конечно. — Терехин продиктовал ему свой рабочий телефон. — Позвоните завтра. Там решим, я подъеду к вам или вы ко мне.

Когда инцидент был исчерпан, к Терехину подошел менеджер «Трои» — молодой парень лет двадцати трех. Он положил на стол триста пятьдесят рублей и деловито добавил:

— За счет заведения.

Деньги Николай отдал подруге:

— С меня еще полторы сотни. Везет мне сегодня.

Ему не часто, но все же везло. Некоторые так и называли его — везунчиком. Только не в приказах по управлению. Там все было строго: «За проявленное мужество и содействие органам МВД в поимке и обезвреживании опасного преступника объявить полковнику Н.Н. Терехину благодарность с занесением в личную учетную карточку».

— А мы не могли бы... — заикнулась было подруга, глядя на мужественного собеседника с обожанием.

— Нет, — быстро ответил Терехин. — Не сегодня. Два раза в один день не везет. Я отвезу тебя домой.

6 июля, вторник

Дочь генерала Дронова проживала в доме на углу Расковой и Нижней Масловки. Огневая позиция находилась также на Масловке в 1 -м корпусе дома под номером 14. Близнец поймал частника и доехал до станции метро «Савеловская». Шумное местечко: метро, Савеловский железнодорожный вокзал, сложная транспортная развязка с эстакадами; по Бутырской можно полдня ездить и не выбраться из кольца. Водители казались сумасшедшими, они гнали свои машины на высокой скорости. Как и тот частник на десятой модели «Жигулей», который подвез Крапивина. Все, что ему требовалось, наверное, — это баранка и педаль газа. Фактически он не тормозил, проскакивая каким-то чудом на желтый свет, и несся навстречу красному как бык на тряпку. «Зебры» стонали под колесами, пешеходы стояли на обочинах и синхронно провожали глазами одну машину за другой. Не верилось, что они когда-нибудь перейдут дорогу, застряли навечно отбывать повинную мотать туда-сюда головами.

Близнец отметил время: шесть вечера. На точку он придет через полчаса. А капитан Проскурин уже там.

И снова Крапивин ощутил что-то вроде легкой досады. Он сам хотел подготовить огневой рубеж, проверить винтовку. Он знал, что сделает в первую очередь, когда окажется на месте. Скорее всего переделывать ему ничего не придется, но сдвинет — хотя бы на сантиметр — упор для винтовки, на полградуса, но «довернет» стол-рубеж, смахнет с него невидимую пыль. Сделает еще несколько ничего не значащих для капитана, но важных для себя «мелочей». Рабочий стол, рабочее место. Всегда хочется что-то сдвинуть и переставить на нем, особенно если оно подготовлено чьей-то излишне заботливой рукой.