Убить генерала - Михаил Нестеров

Дверь в комнату хозяина была закрыта. Голоса искусственно зашумлены работающим на волне «Маяка» радио. Будто по заказу, только что прозвучала любимая песня Крапивина. Он заучил наизусть каждый звук, который был для него живым. В его представлении гитарные и фортепианные аккорды словно обыгрывали, переплетались, любили друг друга и не могли расстаться. Долго — казалось, нескончаемо долго музыканты касались клавиш и струн, прежде чем приняли, допустили к себе другого. Его голос казался живым инструментом: «Повесил свой сюртук на спинку стула музыкант. Расправил нервною рукой на шее черный бант. Подойди скорей поближе, чтобы лучше слышать. Если ты еще не слишком пьян...»

Близнец мог слушать эту песню вечно, переносясь в неизведанный мир покоя, безмятежности и грусти. Казалось, она была создана специально для него. Она подходила к любому настроению. Она была дождем — но не тем, которого ждут с нетерпением, а просто дождем, каплями, стучащими по крыше и отдающимися в груди. Дождем, под который хочется подставить лицо и закрыть глаза...

«Устала скрипка. Хоть кого состарят боль и страх. Устал скрипач, хлебнул вина, лишь горечь на губах. И ушел не попрощавшись, позабыв немой футляр, словно был старик сегодня пьян».

Красиво. Если у природы и есть такой мотив, как-то подумал Виктор, то под него она засыпает осенью. Это как опустить голову на подушку и загадать свой сон, зная, что ты его обязательно увидишь. Что проснешься совсем другим и будет звучать при пробуждении другая песня — но с чувством, что услышишь и ту — первую и последнюю. И все повторится вновь. То казалось вечной жизнью, подтверждало истину: «Мы живем вечно, но только не знаем этого». Вечность — это и есть человеческая жизнь. Она начинается ниоткуда и уходит в никуда. Миллиарды вечностей, проникающих друг в друга.

— ...Мы узнали, что Дронов как минимум дважды в неделю встречается со своей дочерью, — объяснял Проскурин. Полковник Хворостенко не принимал участия в обсуждении деталей готовящейся акции. Он гостил сейчас у своего сына в подмосковной Ивантеевке. Он был далеко от этого дома и не очень взволнован. Он не мерил шагами комнату, опираясь на трость, но даже на инвалидном кресле, в которое он сел «для пущей убедительности», он мог проехать по объездной дороге законов. Опытный юрист, он был уверен, что в данный момент работает та часть, озвученная генералом Свердлиным:

"Вы принизите свою роль до минимума: «Я лишь приоткрыл им глаза на правду». В этом и заключается ваша работа. Для вас убийство Дронова и арест исполнителей — тоже трагедия. Вы не рассчитывали на такое продолжение. Плюс еще один важный момент из разряда «если вдруг», который вы вынесете на обсуждение с исполнителями. Мы сделаем все, чтобы их арестовали как можно быстрее. Вы же сделаете ударение: в случае ареста они должны делать упор на идеологию. Они замучаются считать адвокатов от левых и правых и могут рассчитывать на относительно мягкий приговор. Это положительный момент, и мы в первую очередь будем ждать именно его. Мне тоже жалко этих парней. Но кто знает, может быть, уже сегодня мы творим для их сверстников достойное будущее".

На столике лежала подробная карта района и карандашные наброски.

— Машина — бронированный «Мерседес» из гаража особого назначения — останавливается у подъезда, генерал быстрым шагом направляется к нему под защитой двух телохранителей. Понятно? — спросил капитан.

— Да, — ответил Близнец. — Пока ничего сложного.

— Сумерки, — продолжал инструктор, кивнув. — Снять его в этот короткий отрезок времени практически невозможно. Единственный вариант — стрелять через окно в квартире, через стеклопакет. Я наблюдал за этой квартирой в течение трех недель. Днем шторы распахнуты, на ночь хозяйка сдвигает их. Но на кухне занавески всегда собраны с двух сторон и стянуты лентами. Получается обзор в виде треугольника. Через него видна и часть прихожей. Как раз то место, где висит зеркало. Генерал всегда смотрится в него, прежде чем выходит из квартиры.

— На кухню он не заходит? — спросил Близнец.

— Не отмечено.

— Квартира его дочери на втором этаже, — заметил Крапивин, — а ты наблюдал из дома напротив, из квартиры на третьем или на втором.

— Точно. На втором. С третьего этажа угол обзора получается такой, что видно лишь нижнюю часть цели, остальное скрывают антресоли в проходе из кухни в прихожую. Я предлагаю классический двойной выстрел через стекло.

— Вдогонку?

— Да. Стреляем и быстро уходим. Наша жизнь будет зависеть от мгновений.

— Оружие?

— Есть два вида: наши мелкашки «СВ-99» и финские «марк-1».

В теории Близнец знал почти все известные виды снайперских винтовок, их тактико-технические характеристики. Без труда вспомнил, что «марк-1» выпускает фирма «Сако»[6]. Финны знают толк в оружии: перезаряжаемое вручную, как и «марк», является наилучшим — если речь идет о точности. Тот же Андрей Проскурин говорил на курсах об этой винтовке и ее версии «марк-2» под патрон бокового воспламенения. Он даже привел не совсем корректный пример: финский снайпер Симо Хайха застрелил 505 красноармейцев во время зимней войны 1939/40 года. Чукча по сути, охотник от природы. Тогда кто-то из курсантов «выдал»: «Если бы чеченцы напали на Чукотку, чукчи постреляли бы их за один охотничий сезон». Впору добавить: "Вот был бы «Роман с винтовкой»... По сути, Абрамовичу нужно было покупать «Арсенал»...

Что Близнец знал об этой винтовке? Во-первых, глушитель интегрирован со стволом, причем его длина больше ствола на двадцать сантиметров. Четырехтактный затвор с тремя ригелями. Ложе с пистолетным держателем. Ствол относительно короткий и не имеет механического прицела — только оптика. Начальная скорость пули небольшая, оттого оптимальная дальность стрельбы также невелика — всего двести метров. И становится понятно, почему капитан выбрал прием стрельбы «вдогонку»: при касании одной из сторон пули поверхности стекла искривляют траекторию ее полета и потеря и так сравнительно небольшой скорости может быть весьма существенной. Что еще? Сошки, регулируемые по высоте.

Крапивин прикинул масштаб на плане и быстро вычислил: расстояние до цели составит примерно девяносто метров. По идее, можно работать и нашей мел-кашкой, но стопроцентную гарантию могла дать пуля более крупного калибра: 7,62 — как у «марка». Считай, этот вопрос закрыт.

— Пристрелять бы винтовку, — протянул Близнец. Поймал себя на мысли, что хочет просто пострелять из нее, подержать в руках, заглянуть в оптику. Заглянуть... и увидеть генерала. Его затылок. Нет, лучше его глаза с предательской гнойной слизью. «Ждать пристрелочного с воздуха и подкорректировать „Воздух“ в открытом режиме». Будет пристрелочный. В тире. Только поправка будет измеряться не сотнями метров, а тысячными и десятитысячными по шкале поправок.