Женщина для Адама - Ким Лоренс

Одна половина ее существа готова была взмолиться, чтобы он проделал с ней все то, о чем так жадно, так возбуждающе говорил. А другая половина твердила, что любовь должна быть выше инстинктов, что нельзя поступаться гордостью. Жаркий шепот Адама эхом отзывался в ее душе, она колебалась, ее раздирали сомнения.

— Адам! — трепетно выдохнула Анна. Прошу, люби меня, хотелось прибавить ей, но вместо этого она пролепетала тоненьким голосом: — Я останусь.

— Какое утешение...

Он прав, утешение небольшое, тоскливо подумала она.

— Я думала, ты хочешь, чтобы я осталась.

— Чего мне действительно хочется, так это ласкать тебя. Теперь лежи смирно, иначе я не отвечаю за свои поступки. — Адам невесело хмыкнул, когда она убрала ногу с его бедра: — Пожалуй, так оно лучше.

— Почему ты попросил меня остаться?

— Хочу посмотреть, как ты выглядишь утром.

— Я буду выглядеть кошмарно, — предупредила Анна, сердясь на Адама за то, что он ведет себя так легкомысленно в то время, как она пребывает в полнейшем смятении.

Она не собиралась засыпать, но вскоре усталость взяла свое, и Анна провалилась в глубокий сон, прильнув к Адаму.

Чья-то возня и веселое хихиканье мешали ей спать. Анна заворочалась, натягивая покрывало, и плотнее сомкнула веки.

— Дядя Адам, а почему Анна лежит в твоей кровати? — услышала она звонкий детский голосок, и сон как рукой сняло.

Только не это! — мысленно взмолилась Анна. Что-то щекотало ее — оказалось, она прижимается щекой к широкой, мускулистой груди Адама, покрытой жесткими завитками волос. Она все-таки заснула... заснула! В ужасе Анна распахнула глаза.

— Доброе утро, — невинно поздоровался Адам, когда она уставилась на него взглядом человека, пойманного на месте преступления. Анна снова зажмурилась, отчаянно желая стать невидимкой.

Постепенно до нее начали доходить все новые детали ее положения. Она вдруг осознала, что лежит, тесно прижавшись к Адаму. Рукой обнимает его шею, нога оказалась зажата между его бедрами, груди расплющились о торс Адама, а затылок подпирает его подбородок!

— Проснулась, проснулась! — завопили близнецы. — Можно тоже к вам?

С отчаянным стоном Анна спрыгнула с кушетки и завернулась в покрывало.

— Как ты мог? — яростно зашептала она, запоздало понимая, что поступила опрометчиво, стащив с него покрывало. У него было великолепное тело, никогда прежде она не видела ничего подобного, и она уставилась на Адама зачарованным взглядом ребенка, который увидел конфеты в кондитерской. Даже греческие боги позавидовали бы Адаму, он был отлично сложен!

Она в бешенстве швырнула ему покрывало, Адам поймал его и с усмешкой ответил:

— Неужели я мог устоять?.. — И скомандовал мальчикам, которые возились и прыгали на соседней кровати: — Дети, умываться! — Они подчинились, стоило ему лишь кивнуть на дверь ванной. — Признайся, Анна, ты оскорбилась бы куда больше, если бы твои чары оставили меня равнодушным.

— Ты... ты... распутный, отвратительный... — вспылила она, не на шутку испуганная его тягучим мурлыканьем и блеском в глазах.

— Я — мужчина, который проснулся в объятьях теплой, нежной, очаровательной женщины, — завершил он. — Кстати, утром ты выглядишь прелестно. Ты ждала от меня другого отношения?

— Нет, на благородство с твоей стороны я не рассчитывала, — обиженно пробурчала Анна. Дурочка, дурочка, корила она себя. Ей никак не удавалось подобрать достаточно оскорбительные слова, чтобы достойно ответить.

Адам усмехнулся и сел на кровати. Движение подчеркнуло рельефные мускулы на его животе, и Анна подумала: Боже, как я люблю смотреть на него... «Как мне хочется дотронуться до него», — прибавил тоненький голосок честности.

— Если ты хотела узнать мое отношение к тебе, то, по-моему, ночью мы выяснили, что я окончательно попал во власть твоего очарования. Яснее сказать невозможно.

— Мне не слишком льстит то, что ты бессовестно воспользовался ситуацией.

— Напротив, я вел себя до противного пристойно. — Прикрыв веки, Адам окинул ее неспешным взглядом, и скорбная полуулыбка появилась на его губах. — Именно так, пристойно! Когда я проснулся и обнаружил тебя в своих объятьях, то не решился разбудить. — У Анны вырвался стон отвращения, и тогда в его глазах заплясали дьявольские огоньки. — Я всего лишь слабый мужчина. Я ничего не мог с собой поделать.

— Мне так не показалось, — сухо ответила Анна.

— О, неужели?

— Вот именно! — отрезала она, раздраженная его откровенным самодовольством. Рот Адама тронула медленная, чувственная улыбка, и она ощутила, как кровь приливает к щекам.

— Моя мужественность не могла не ответить на твой вызов, милая моя.

— Адам! — возмутилась Анна его игривым тоном.

— Забирайся ко мне... погрейся, моя дорогая, — поддразнил он. Адам просто шутил, но крошечные искорки возбуждения вспыхнули в ней, а голова снова пошла кругом.

— Не смешно, — прошипела она. — Нас видели близнецы; что они подумают?

— Они еще в слишком нежном возрасте, чтобы превратно понять наши отношения.

— Откуда столько уверенности? — огрызнулась она, упираясь кулачками в бока. — Малыши наверняка разболтают о том, что видели, а другим наше пребывание в одной постели уж точно не покажется невинной забавой.

— Ты намекаешь на то, что твои родители заставят меня сделать тебя честной женщиной? — весело полюбопытствовал он.

— Серьезно, Адам, — проговорила Анна, — если бы только я не заснула... — Она обреченно опустилась на краешек кушетки и укуталась в простыню. — Все это так... так унизительно.

— Не делай трагедии из пустяка, — посоветовал он, не совершая и попытки приблизиться к ней. — Между нами ничего не произошло... если, конечно, ты не попользовалась мною, пока я спал.

— Какая чушь! — Анна метнула в него испепеляющий взгляд.

— А я-то думал, только у меня неважное чувство юмора. Почему ты все воспринимаешь в черном свете?

Будь на его месте кто-нибудь другой, она бы с удовольствием посмеялась над нелепостью ситуации, но с Адамом ей было не до смеха...

— Зачем тогда ты вообще легла со мной в постель?

— Ты же сам попросил, — горько напомнила она.

Он театрально хлопнул себя ладонью по лбу.

— Значит, чтобы уложить тебя в постель, нужно только попросить? — удивился он, изображая потрясение. — Сколько времени потрачено даром, сколько цветов, сколько романтических ужинов...

— Замолчи! Не было никаких цветов и никаких романтических ужинов.

— То есть как?..

Как Анна хотела, чтобы он прекратил веселиться и насмешничать!

— Я оказалась в твоей постели по двум причинам: потому, что ты мог разбудить близнецов, и потому, что пожалела тебя. Ты выглядел очень усталым, — неубедительно объяснила она.