Смертельный дубль - Евгений Игоревич Новицкий

и актер, и не актер. Вернее, был… при жизни одновременно и актером, и не актером. Актером — потому что это было мое призвание, моя жизнь, мое единственное образование, в конце концов! А не актером — потому что из-за некоторых личностей я так и не смог сыграть ни одной роли… Ну, почти ни одной…

— Любопытно, — отозвался Овчинин таким тоном, что было ясно: в действительности этот рассказ не показался ему сколько-нибудь любопытным. — Но, как я вижу, вы не оставляете попыток все-таки сыграть хоть одну роль? И сразу метите в Гамлеты? Что ж…

— Я уже метил в Гамлета! — отрезал гость. — Давным-давно, в прошлой жизни. Вернее, в своей единственной жизни. Это было на кинопробах к вашему фильму, Григорий Михайлович, ежели вы вдруг запамятовали…

— Та-ак, — протянул режиссер. — Понимаю… Да, меня предупреждали, что вы придете.

— Кто предупреждал? — осекся гость.

— Тот, кто опасался вашего визита ко мне, — туманно пояснил Овчинин. — Но я думаю, что он преувеличивал… Опасаться нечего.

— Вы очень самонадеянны, — покачал головой человек в костюме Гамлета.

— Таким уж уродился, — с усмешкой ответил Овчинин.

— Значит, вы знаете, кто я?

— Полагаю, друг некоего Топоркова.

Гость хмыкнул:

— Почти угадали. На самом деле я и есть Топорков.

— Все может быть, — развел руками Овчинин. — Не исключаю, что в одной Москве Топорковых несколько сотен…

— Но я тот самый Топорков, — с нажимом поведал гость.

— Молодой человек, не морочьте мне голову, — поморщился Овчинин. — Вам, как я вижу, нечем заняться. А мне вот есть чем…

— Мне не нравится, когда меня называют молодым человеком, — сквозь зубы процедил Топорков и вперил в режиссера страшный взгляд исподлобья. Казалось, секунда-другая — и он кинется на Овчинина в припадке ярости…

53

Овчинин в ответ на это продолжал смотреть Топоркову прямо в его страшные глаза. Со стороны можно было решить, что они соревнуются, кто кого быстрее загипнотизирует…

Через несколько минут Топорков не выдержал и отвернулся в сторону.

— Вы потрясающе владеете собой, Григорий Михайлович, этого у вас не отнять, — пробубнил гость. — Но это вам не поможет. — Он вновь повернулся к режиссеру. — Вы все равно умрете.

— Как и все, — бесстрастно молвил Овчинин.

— Да, но именно сегодня, — подчеркнул Топорков, — умрут далеко не все. В отличие от вас.

— Должен вас разочаровать, — насмешливо парировал режиссер, — я тоже не собираюсь умирать сегодня.

— От ваших намерений это не зависит.

— А от чьих же?

— От моих.

— Вы хотите меня умертвить?

— А вы еще не поняли?

— Любопытно, — хмыкнул Овчинин. Его как будто забавляло происходящее. — Я вас даже не помню, а вы жаждете моей крови. Чем же я так перед вами провинился, товарищ… Топорков, верно?

— Я бы сказал: призрак товарища Топоркова, — поправил гость.

Тут Овчинин не выдержал и от души расхохотался.

— Ну, уморили, — проговорил режиссер, утирая выступившие слезы. — Почему же тогда вы нарядились Гамлетом? Вам следовало надеть облачение его отца! Или не отыскали такого?

— Я не понимаю вашего веселья, — неодобрительно отозвался Топорков. — Что за радость такая, если вам осталось жить несколько минут?

— А вы полагаете, что умирать лучше со слезами на глазах? — осведомился все еще улыбающийся Овчинин. — Впрочем, вы меня до слез довели…

— Ну, довольно! — выкрикнул Топорков и внезапно выхватил из прикрепленных к поясу ножен короткую шпагу.

— О, так вы и при холодном оружии? — вскинул брови Овчинин. — Если это та побрякушка, которая фигурировала в моем фильме, то вынужден вас разочаровать: ею вы никого не убьете.

— Не волнуйтесь, — ядовито ответил Топорков, — это отнюдь не та фальшивка, с которой щеголял ваш фальшивый Свистуновский!

— А вот этого я уже не потерплю, — строго сказал режиссер. — Попросил бы при мне не оскорблять замечательного артиста.

Топорков усмехнулся:

— Если бы вы слышали, как этот замечательный артист отзывался о вас…

— Я об этом прекрасно знаю! — перебил его Овчинин. — Вы пришли сюда сплетни распускать или прокалывать меня клинком?

— Последнее, — сказал Топорков.

— Вы, кстати, так и не сказали за что, — напомнил режиссер.

— Да именно за то, что вы предпочли мне пресловутого Свистуновского!

— Даже если бы вы тогда пользовались теми же приемами, что сейчас, и с ножом к горлу требовали, чтобы я снял вас, я бы все равно вас не снял, — внушительно произнес Овчинин. — Не то что в роли Гамлета, а даже в ничтожном эпизоде.

— Вы это нарочно говорите, — угрюмо сказал Топорков. — Хотите умереть как герой. Ну что ж…

— Я просто привык относиться к своей работе на совесть, — покачал головой режиссер. — Никогда не утверждал бездарей — только и всего.

— Становитесь за ковер, — с ненавистью прошипел ему гость, показывая на небольшое пестрое изделие, висевшее на одной из декораций.

— С какой стати? — презрительно фыркнул Овчинин.

— С той самой, что крысам там самое место! — взвизгнул Топорков и вытянул клинок перед собой.

54

— Я, кажется, догадываюсь, — протянул Овчинин, не двигаясь с места. — Вы принимаете меня за Полония?

— Я призрак, но не идиот, — сквозь зубы процедил Топорков, отчего на лице режиссера сразу же возникла улыбка. — Короче, я не такой идиот, — раздраженно продолжал актер, — чтобы принимать вас за вымышленного персонажа… Я всего лишь требую, чтобы вы сыграли роль Полония, ясно?

— А на каком основании вы требуете? — пожал плечами Овчинин.

— На том основании, что у меня оружие. И, кроме того, правда на моей стороне!

— Насчет оружия поспорить трудно, — парировал режиссер. — А что касается правды, то, боюсь, здесь вы заблуждаетесь…

— Вам бы лучше бояться другого… А ну, становитесь за ковер! — выкрикнул Топорков.

— И не подумаю, — отвечал Овчинин, скрестив руки на груди и продолжая невозмутимо сидеть за столиком.

— Тогда я вас заставлю, — угрожающе прошипел Топорков.

— Каким, интересно, образом?

— Силой — каким же еще…

— Так вы же призрак! Всего лишь бесплотный дух…

— Сейчас вы узнаете, на что способны бесплотные духи, — пробормотал Топорков и двинулся в сторону Овчинина.

— Я буду сопротивляться, — предупредительно заметил режиссер.

Убийца остановился.

— Вам это не поможет, — сказал Топорков как будто с некоторым сомнением. — Я моложе… сильнее…

— А я опытнее, — отчеканил Овчинин. — И в ваши годы обладал отличной физической подготовкой. Так что, будь мы ровесниками, вы наверняка даже не рискнули бы мне угрожать… Хотя и сейчас, вижу, чего-то опасаетесь… И правильно, между нами говоря, делаете. Отбросьте-ка в сторону свой ножичек и поговорим на равных. Как вам это? По-моему, тоже не рискнете…

— Не надо меня убалтывать! — воскликнул Топорков. — Я могу проткнуть вас в любую минуту!

— Однако вам необходимо, чтобы я встал за ковер, — напомнил Овчинин. — А я, как уже