История русской балерины - Анастасия Волочкова

В тот вечер на сцене после спектакля столпилось множество людей, среди них были известные личности, артисты, присутствующие на премьере в Нью-Йорке, каждый хотел сказать мне что-то личное. Хорошо, что я не осталась на сцене дольше, выслушивая комплименты и впечатления о спектакле… Когда я открыла дверь гримерной, мне в лицо сразу ударил специфический едкий дым. Принесенная Ниной Аловерт фотография благополучно догорала, и оставалось благодарить Бога за то, что я вернулась вовремя и огонь не успел распространиться дальше.

Я так и представила размашистые заголовки нью-йоркских газет: «Жар-птица Волочкова сожгла „Метрополитен-опера!“»

* * *

Журналисты любят называть меня гламурной балериной. Я думаю, что пришла пора высказать свое мнение об этом. Я не отношу себя к людям гламурным, поскольку мастерство для меня превыше благ, приобретенных благодаря мастерству. К тому же я не ориентируюсь на стандарты одежды и жизни, рекламируемые в женских и мужских глянцевых журналах, предпочитая надевать не то, что модно, а то, что мне к лицу. Мой стиль находит понимание не у всех. Да я и не стремлюсь к этому. Я просто всегда стараюсь выглядеть безукоризненно (опять же, в моем понимании). И, честно говоря, не вижу ничего плохого в том, чтобы стремиться к чеховской «прекрасности», обладать хорошими манерами и уметь отстаивать свое право на оригинальность и непохожесть. Могу даже по-учительски отослать ревнителей непонятных для меня и неизвестно кем придуманных правил того, как должна выглядеть балерина и что она обязана делать, к Пушкинскому: «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей».

Я люблю внимание людей, люблю быть на виду, получаю свою «порцию адреналина» от общения с журналистами и зрителями. Мне приятен интерес не только к моей профессиональной деятельности, но и к личной жизни. Я люблю известность и славу за ту огромную ответную любовь, которую мне дарят зрители и поклонники. При этом я не стараюсь быть «модной» и не подчиняюсь так называемым современным требованиям шоу-бизнеса. Мне кажется, что единственный советник в выборе стиля одежды, макияжа, рациона, в принципе стиля жизни, – это чувство меры. Я еще вернусь к этой теме в одной из глав, потому что очень часто слышу вопросы о том, например, какой диеты придерживаюсь, какой образ жизни веду.

Вообще, мне кажется, что одна из самых сильных черт моего характера – это внутренняя готовность к разного рода неожиданностям и трудностям. Говоря современным языком, я в любой момент готова к экстриму. Возможно, в физическом плане это выражается в бесконечной любви к смене температур. Я обожаю контрастный душ – непременный атрибут моего утреннего моциона. И с неменьшей фанатичностью люблю русскую баню в сочетании с ледяной водой. Меня иногда дразнят «грозой банщиков», потому что я люблю париться очень долго, и люди, которые меня парят, зачастую сами не выдерживают того интенсивного жара, который я могу спокойно переносить. Кстати, этой традиции я не изменяла и во время беременности. Три раза в неделю посещала русскую баню с последующим погружением в бочку с ледяной водой. И до сих пор сразу после сольного концерта, если есть такая возможность, еду в баню, парюсь, а после уже позволяю себе поужинать. Для меня это – обязательный элемент образа жизни, который, как я не раз убеждалась, воспитывает готовность к быстрому принятию решений, к мгновенной смене обстоятельств.

Вспоминается такой случай. Как-то раз мы поехали с «Жар-птицей» на гастроли в Японию. Причем танцевать в спектакле я должна была через несколько дней после нашего приезда в Токио. Нас поселили в шикарном отеле, который располагался на солнечной стороне. Прямо в гостинице на открытом воздухе находился большой бассейн. Погода была очень теплая, и я решила в свободные дни (у меня их было три до спектакля) позволить себе позагорать и поплавать в бассейне. Хотя, на самом деле, все педагоги, массажисты и доктора в театре советовали мне этого не делать, потому что солнце и вода обычно расслабляют ноги, тело и не позволяют потом быстро собраться и выйти на сцену в нужном тонусе. Тем не менее я так соскучилась по солнцу и воде, что решила рискнуть, к тому же была уверена, что впереди три свободных дня. А где-то через два часа после такой интенсивной солнечно-водной процедуры ко мне подошла заведующая балетной труппой Мариинского театра и огорошила известием о том, что балерина, которая должна была танцевать в этот же день вечером, заболела. И я срочно должна ехать в театр для того, чтобы танцевать в спектакле.

Если честно, меня охватил настоящий ужас. Я уже настолько расслабилась морально и физически, что почти засыпала. И совершенно не представляла, как в этом состоянии после безумной жары можно собраться и танцевать спектакль. Я тогда поняла, что мне волевым усилием предстоит фактически обмануть свой организм и настроить его на то, что солнце и вода, которые, как правило, расслабляют, в данный момент, наоборот, придали ему необходимые силы, зарядили энергией для отличного выступления. Именно с таким настроем я поехала в театр и, представьте, с большим успехом станцевала. По крайней мере после него была очень хорошая пресса, и я получила высокую оценку от Андриса Лиепы. Во всяком случае, в тот момент я навсегда поняла, что тело человека способно творить чудеса, он может сам себя настроить и дать своему телу нужный сигнал, вне зависимости от сложившихся обстоятельств.

* * *

Азакончить эту главу мне хотелось бы уж совсем анекдотичным случаем, который тоже связан со спектаклем «Жар-птица». Я хочу, чтобы мои читатели понимали, что на сцене возможно все, и далеко не всегда удается «сохранить лицо» и спасти положение. В таких случаях остается только смеяться и стараться изо всех сил не показывать зрителю, что происходит что-то из ряда вон выходящее.

Спектакль, о котором пойдет речь, мы танцевали с Андреем Яковлевым. Во время адажио, после которого Жар-птица передает волшебное перо Ивану-царевичу, есть момент, когда партнер держит балерину на руках, то есть она как бы летает, держась за его шею. И в этот момент крючком своей пачки я зацепилась за край русской рубашки, в которой танцевал Андрей. Все адажио мы были с ним «связаны» и никак не могли отцепиться друг от друга. При этом нас обоих просто разрывал смех. Я в течение всего танца пыталась отсоединить крючок от рубашки своего Ивана-царевича. А ему в то же время приходилось придумывать какие-то невообразимые движения, какие-то поддержки, чтобы я всегда была рядом. То есть все адажио, которое длилось минут восемь, мы провели, буквально слепившись, я летала исключительно на руках бедного Андрея.

Последней каплей явилось очередное отсутствие волшебного пера в потайном кармашке, как потом оказалось, оно просто вывалилось в процессе наших усилий по освобождению друг от друга. А Жар-птица, как вы помните, должна была вручить перо и улететь со сцены. Поскольку улететь я все равно никоим образом не могла, мы уже даже не стали что-то выдумывать с пером, а просто упорхнули вместе, точнее, Андрей унес меня за кулисы, где мы потом смеялись до слез.