История русской балерины - Анастасия Волочкова

* * *

Когда я размышляю о моей личной жизни, я вспоминаю фразу: «Пока не захлопнешь одну дверь, другая не откроется». Можно сказать иначе: «Пока не поставишь точку в отношениях с одним человеком, не обретешь другого, может быть, самого дорогого для тебя». Партия Кармен очень много значила для меня и в личном плане. Я бы не назвала ее «хлопком двери», но, возможно, она стала воплощением моей личной ситуации и подтверждением правильного решения. Принимая решение завершить отношения с моим возлюбленным, я догадывалась, что мне придется испытать ряд трудностей, но не могла предположить, насколько они будут невыносимы. Помню, мы с мамой организовали на ее родине, во Львове, благотворительный концерт. В аэропорт я приехала в прекрасном настроении и с улыбкой протянула таможеннику паспорт. Мама и мой партнер Женя Иванченко к тому времени уже прошли таможенный контроль. Безликого вида мужчина на улыбку не ответил, долго вчитываясь в паспорт, точно иностранец, впервые увидевший русские буквы. Наконец, с видимым недовольством закрыл документ и, не глядя в глаза, угрюмо промычал:

– Придется подождать.

Я даже не почувствовала неладного и шутливо спросила:

– Что такого запрещенного я могу вывезти на Украину? Русское сало?

Таможенник ничего не ответил, просто ушел. А вернувшись, безапелляционно заявил:

– Ваш паспорт мы забираем.

Я опешила:

– Как забираете? На каком основании?

В ответ я услышала какую-то совершенно непонятную фразу:

– А вы позвоните судебному приставу – он вам все объяснит!

– Какому еще приставу?! Что он мне должен объяснить?!

Я уже абсолютно беспомощно задавала ему вслед какие-то вопросы. Мол, что происходит, как можно отобрать паспорт на границе в собственной стране, да еще и без объяснения причин? Мама тут же принялась звонить нашему адвокату, который вскоре и прояснил ситуацию. Оказалось, что некто ОЧЕНЬ богатый и ОЧЕНЬ влиятельный позвонил в аэропорт таможенному начальнику и попросил задержать Волочкову под любым предлогом или вовсе без всякого предлога. Так даже унизительней.

Трудно было не догадаться, кто все это устроил. Влияние S. простиралось гораздо дальше Садового кольца. Сначала сделал все, чтобы меня уволили из Большого, а теперь попытался помешать самостоятельной концертной деятельности и, что самое грустное, даже благотворительной – тем концертам, за которые я совсем не получала денег. При моей обязательности, моей гипертрофированной ответственности сорвать концерт – это худшее из преступлений. Конечно, это был сильный удар. И все же я не жалею ни о чем. Даже наоборот, S. помог мне ясно понять, что я никогда не смогу быть «приложением» к мужчине. Когда мне было еще только шестнадцать лет, мама часто говорила мне о том, что, в первую очередь, я должна стать личностью, состояться как балерина и строить свою жизнь по принципам самодостаточного человека. Как бы громко это ни звучало, но я должна была, с ее точки зрения, достичь такого величия и силы, при которых невозможно принадлежать кому-либо. Проще говоря, стать такой, чтобы никто не мог поступить со мной как с вещью. Даже самый богатый человек на Земле! Мама учила меня быть независимой, дорожить своей свободой и понимать ее не как условие, при котором никто не нужен, а как жизненную позицию, когда ты должен рассчитывать только на свои собственные силы!

Творчество и любовь должны быть параллельны, без превосходства одного над другим. Кармен выбрала свободу, я выбрала Балет. Я могу быть собственностью Балета. Но не собственностью человека.

Мне и раньше приходилось несладко из-за своих убеждений. И все же я уверена, что поступала правильно, отказываясь от сомнительных благ, которые мне предлагались взамен уступок с моей стороны. И я до сих пор думаю, что для человека, который считает себя личностью, нет другого пути к заслуженному успеху, кроме постоянной упорной работы. Конечно, несговорчивость и независимость дорого мне стоили в Мариинском и Большом театрах… Зато у меня есть полное право сказать, что главные партии мне доставались отнюдь не за «красивые глазки». Сюжет «Кармен» так близок к истории моей жизни! А раздавать награды за роли, сыгранные в этом спектакле, я предоставляю судьбе – она расставит все по местам, и «сестры по серьгам» обязательно получат.

* * *

Взаключение рассказа о «Кармен-сюите» хотелось бы озвучить еще одну «мысль неглубокую», как говорила Фаина Георгиевна Раневская. Не так страшны в искусстве, да, наверное, и в любом виде деятельности, профессиональные трудности. Все, что зависит от тебя лично, ты всегда сможешь сделать, приложив максимум сил и способностей. Самое неприятное и трудоемкое – преодолевать форс-мажор, именно для тебя созданный так называемыми «доброжелателями».

Никогда не смогу забыть концерт в Московском международном Доме музыки, который состоялся уже после увольнения из Большого театра и стал началом жесточайшего противостояния. В программе – «Кармен-сюита» и дивертисмент. Концерт был намечен на третье июля 2003 года.

За три дня до этого концерта я почувствовала, что профессионалы, взявшиеся за его организацию, начали явный саботаж.

Кармен я танцевала всегда с Евгением Иванченко, кроме него этой партии не знал никто. Для участия в концерте съезжались артисты из Киевской оперы, из Мариинского театра. За три часа до начала звонит Женя:

– Настя, не могу танцевать. Я в больнице.

– В какой больнице?

– Сам не знаю.

Организатор концерта каким-то образом нашел его в Кремлевке. Ему снова угрожали, обещали переломать ноги, если он будет танцевать со мной. По договоренности с врачом бедного, ни в чем не повинного Женю заперли в палате и запретили «покидать помещение». Что было делать? Заменять «Кармен-сюиту» нельзя – люди шли именно на нее. Я выглядела бы недостойно, поменяв спектакль на гала-концерт. Мчусь по коридору, и тут, знаете, точно какой-то магический знак, своеобразная палочка-выручалочка: мимо идет киевский артист, который приехал танцевать адажио из «Жизели», и напевает себе под нос: «Тореадор, смелее в бой». Я вдруг сразу отчетливо увидела выход из положения. Бросаюсь к артисту: «Миленький Гена, забудьте про „Жизель“. Вы ее станцуете во втором отделении, а сейчас срочно нужно выучить партию Хозе из „Кармен-сюиты“». И в оставшиеся полчаса до концерта, когда нормальные люди садятся гримироваться, я начинаю показывать ему порядок в мужской партии – как Женя меня держал, куда бежал, что делал…

Это был ужас! Во время танца приходилось постоянно что-то шептать и подсказывать партнеру, чтобы он не запутался. И, конечно, мы «вытянули» выступление. Все в результате получилось хорошо. Только какой-то зритель с первых рядов спросил после спектакля: «Почему вы все время о чем-то бормотали, это же не драма – балет?!» Да, это не «драм-балет», это типичный форс-мажор, который мы все-таки преодолели. Даже в самых отчаянных ситуациях судьба может подсказать тебе единственно возможный выход. Надо только уметь услышать. И не сдаваться.

Мне всегда везло на людей. Сейчас я очень хорошо это осознаю. Особенно, конечно, во всем, что касается профессии. Ведь балет – очень консервативный вид искусства, в котором мастерство и понимание передаются из рук в руки или, точнее, из ног в ноги. Например, при подготовке балета «Жар-птица» мне посчастливилось работать с двумя чрезвычайно интересными и талантливыми людьми – Изабель Фокиной и Андрисом Лиепой. Честно говоря, без них этот балет и невозможно было бы восстановить на сцене Мариинского театра настолько близким по исполнению к первоначальной версии.