Книга покойника - Янина Забелина

– Вот именно. Человек умер, а ее тревожит лишь мнение приятельниц о собственной персоне! О нем она никогда не думала и совсем его не понимала.

– Его поступок, госпожа Дион, действительно требует понимания.

– Я знаю, почему дядя так поступил. Он не выносил суеты: телеграммы, билеты, самолеты, консилиум. Сплошное лицемерие! Самое главное – соблюсти приличия.

Помолчав, Граф спросил:

– Они что, не ладили?

– Ну, что вы! Жили душа в душу! С дядей Говардом никому и никогда не удавалось поссориться. Да и она не устраивала сцен: она выше этого! Только вот человек, живущий с ней под одной крышей, тупеет на глазах.

– Ну, вы-то обрели свободу.

– Дядя Говард не стал бы меня винить, если б знал. Он считал, что жизнью надо наслаждаться. Ему нравились странные люди. Поэтому, наверное, он и сошелся с этим забавным Шмидом. И подружился с госпожой Шафер. Вам она показалась личностью?

– Несомненно.

– Я заметила, что вы расстроились, услышав о ее ужасной смерти. Но тетя Женевьева не обратила на это внимания. Ей вообще нет дела до чувств и боли окружающих… Господин Граф…

– Да?

– Странно, что госпожу Шафер убили вечером того же дня, когда умер дядя Говард, не правда ли?

– Очень странно.

– Сейчас много вооруженных грабежей?

– К несчастью.

Они неторопливо прошли под аркадами. Внезапно девушка объявила:

– Господин Граф, не знаю, что вы обо мне подумаете. Я – ужасная лгунья!

– Да неужели?

– Я вам сейчас все объясню. Мне кажется, вас это не должно шокировать. Но, пожалуйста, никому не рассказывайте…

– Хорошо, продолжайте.

– Я отправилась в Берн, потому что у меня здесь друг.

– Правда? Замечательно.

– Он родом отсюда. Учится в Туне, в самом знаменитом военном заведении страны! Будет кадровым военным. Сейчас он в отпуске по семейным делам.

– Еще лучше.

– Пока он курсант, но скоро станет офицером связи. Предсталяете, его старший брат живет в Ла Роше. А он приезжал в гости к брату в прошлом году. Мы познакомились на прогулке и часто гуляли вместе, а тетя Женевьева даже не знала, что я с кем-то встречаюсь, – торопливо защебетала девушка. – Но тетя не позволила бы мне привести в дом парня «с улицы». Его зовут Франц Балли.

– Неужели вы не ездили с ним в Женеву?

– Он предлагал, но, знаете, ему было неудобно просить у брата деньги, а своих тогда у него не было. Он ужасно милый воспитанный мальчик. Такой умный! Получил хорошее образование.

– И вы каким-то образом сообщили ему, что едете в Берн? – «Неужели Люсет сумела обаять телеграфиста? Хотя, почему бы нет», – подумал Граф.

– Наверное, вы считаете меня циничной и неразборчивой в средствах, господин Граф, но это наш единственный шанс. На следующей неделе он возвращается в училище, а когда закончит курс, мы поженимся. И тогда я просто исчезну.

– Лучше не надо, а то госпожа Мартинели натравит на вас полицию.

– Ей будет все равно. Она забудет о моем существовании, как только я напишу ей, что вышла замуж.

– И на что же вы станете жить, пока ваш друг учится? Или он станет присылать вам часть стипендии? А потом его, наверное, отправят на фронт…

– Мне ничего не нужно. У меня есть шестьсот франков.

– И вы должны скрывать свои планы от госпожи Мартинели… Печально.

– Но иначе ничего не получится.

– Простите мое любопытство, но она богата?

– Помнится, дядя Говард говорил, что семейное дело продал очень выгодно, а вырученную сумму разделил пополам: тете Женевьеве досталось сто пятьдесят тысяч франков, и столько же он оставил себе.

– Теперь и вторая половина переходит к ней.

– По завещанию.

– Интересно, а почему он перевел часть суммы на ее имя?

– Дядя Говард хотел свободно распоряжаться своими деньгами. Он мог поступать с ними как угодно, не опасаясь нотаций или лишних вопросов.

– Плохо, что вы отказываетесь от своей доли наследства. Не слишком ли высока плата за бегство?

– Теперь тетя все равно ничего мне не даст и ничего не оставит. Но мне все равно… Господин Граф, вы считате, что я поступаю неправильно?

– Но вы еще слишком молоды, чтобы рваться замуж. Может, вы просто очень хотите сбежать из Ла Роша? А вдруг Балли – всего лишь способ?

– Боже мой, конечно, нет!

– Стоит ли торопиться – вы молоды и привлекательны.

– Я знаю, что никогда не встречу такого, как он.

– А сейчас он вас ждет наподалеку от казино? – улыбнулся Граф.

– Да, напротив этого царства разврата есть кафе, куда он иногда заходит.

– Во сколько?

– В половине седьмого.

Граф, подавив слабый стон, спросил госпожу Дион, хочет ли она, чтобы ее нынешний спутник исчез до того, как появится господин Балли.

– Нет. Я с радостью вас познакомлю.

– Ну, тогда я предлагаю выпить кофе. У нас есть еще немного времени. Сейчас всего лишь без четверти шесть.

– А где?

– Я покажу вам.

За беседой они незаметно дошли до фонтана «Самсон, разрывающий пасть льву». И Граф, решив заняться просвещением юной спутницы, поведал ей историю многочисленных фонтанов Берна – система из более чем сотни этих сооружений была создана в XVI веке как система общественного водоснабжения, а позже они украсились разнообразными статуями. Люсет крутила головой, словно пыталась увидеть то, о чем он говорил.

– Не правда ли, Берн – красивый город?

– Красивый? – девушка взглянула на Графа. – Лучше Ла Роша, это точно.

– Хм…

Потом они свернули раз и другой и вышли к собору Святого Винсента – настоящему готическому храму. Внизу открылась великолепная перспектива: черепичные крыши, зеленые лужайки, яркие клумбы, тихая гладь реки.

Они спустились по склону. Примерно в то же самое время госпожа Мартинели должна была неспешно идти к поезду. Но вдовушки среди десятков пассажиров не было. В 17:30 господин Гумберт и Малквин усадили госпожу Мартинели в авто, поставили рядом на сиденье громадный чемодан, на ручке которого болталась соответствующая бирка, и отправили на вокзал. Но когда в шесть часов вечера поезд, стремительно набирая скорость, помчался в Женеву, вдовы в нем не было. И на вокзале такая женщина не появлялась.

Граф и Люсет Дион устроились под аркадами за выносными столиками небольшого кафе и заказали по бокалу вина: девушка предпочла розовое полусладкое, а Граф – херес. Люсет, выбрав кресло у стены, получила прекрасную возможность рассматривать наряды проходивших мимо горожанок.