Книга покойника - Янина Забелина

– Да, мог бы, – пробурчал Граф, наливая Игу кофе, – но не стал бы.

– Все пациенты – мужчины, один на костылях. Скорее всего, они рассчитывали на выплату медицинской компенсации: уж очень непринужденно вваливались к нему – как к себе домой. Все, кроме одного – с фонарем под глазом.

– Фонарь?.. А-а! Да.

– В 13:30 Троллингер сделал перерыв на ланч, посетил мерзкую забегаловку на углу дома, после чего снова отправился в больницу Святого Дамиана и провел два часа в клинике для приходящих больных. Затем поднялся на второй этаж больницы. В 17:00 вернулся домой. В 18:30 ужинал в кафе рядом со своей квартирой. Прогулялся по Кирхенфельд, возвратился домой и опять принимал больных. Сейчас наблюдение продолжает Тринкл.

– Доктор Троллингер ведет активную, хотя и небогатую, жизнь.

– Не знаю, отчего бы ему не стать богаче: он показался мне башковитым типом.

– Способным преуспеть?

– Да… Так или иначе.

– Ум не всегда означает материальный успех, Иг, – несколько книжно выразился Граф.

Иг ответил столь же высокопарно:

– Преступление тоже. Сколь веревочка ни вейся, а кончик все равно найдется…

Сыщик ушел, когда на лиловом небосклоне уже появились звезды. Граф отправился в свой кабинет, открыл сейф с картотекой и вытащил томик Шекспира, принадлежавший Мартинели. Взяв книгу с собой в библиотеку, он принялся перечитывать «Бурю». Один отрывок заставил его улыбнуться:

Граф взял карандаш, подчеркнул последние три слова, зачеркнул слово «все», написал сверху «эту» и в слове «книги» заменил последнее «и» на «у». «Сожги эту книгу». Не придерешься – отличный совет! Книги могут быть очень опасны. И если это темное, гнусное, страшное дело когда-нибудь попадет в суд, то состоится он только благодаря томику Шекспира из личной библиотеки деда Мартинели.

На следующий день, в пятницу 30 июля, утром, Граф выслушал господина Тринкла. По какой-то причине того забавляла вся эта ситуация, но держался он вполне официально и докладывал, сверяясь с записной книжкой.

– Объект наблюдения, – начал он, – завершил прием пациентов в 21:45.

– И все они были людьми самого скромного достатка?

Тринкл удивленно посмотрел на него.

– Так охарактеризовал их Иг, – пояснил Граф.

– Да. Когда ушел последний пациент, доктор сел в «мартини», стоявшую рядом с домом, и поехал к Ааре, потом по набережной прокатился почти до вокзала, свернул на северо-запад, в Ленггассе-Фельсенау. Я проделал весь этот путь в такси, которое ждало меня с 21:30.

– Очень предусмотрительно.

– Мы поехали к кварталу Ленгассе, остановились на углу, и некоторое время ничего не происходило. Затем объект вылез из машины, прошел почти весь квартал и остановился у частного дома, владельцем которого является некий господин Гарольд Граф.

– Не может быть!

Тринкл, довольный произведенным эффектом, продолжал:

– Он взглянул на фасад. Света не было…

– Я читал в библиотеке. И никаких предчувствий, даже мурашки по спине не бегали.

– Пересек улицу, постоял, посмотрел. Появился полицейский. Объект скрылся во внутреннем дворе, и полицейский его не увидел…

– Так.

– Зато заметил на углу меня и бросил устрашающий взгляд в мою сторону. Все логично – хватают только невинных прохожих, разве не так?

– Бывает, – уклончиво ответил Граф, вовсе не уверенный в невинности тощего Тринкла.

– Объект вышел со двора, еще немного постоял, вернулся к машине, сел в нее и поехал. Мы последовали за ним снова к центру, потом повернули в Маттенхоф-Вайссенбюль, там проехали до новенького квартала Вайссенбюль. Там он снова вышел у одного из зданий. Кстати, это здание явно старше, чем сам квартал – адрес я записал, – и позвонил. Дверь открылась и объект исчез за ней. Тогда я решил осмотреться. Оказалось, это два дома, соединенных переходом. Один из них обнесен глухой стеной – до уровня второго этажа. Явно не жилой. По телефону я узнал, что это «Дом Иеремии Валпа», а попросту – клиника для душевнобольных, алкоголиков и наркоманов.

– Возможно, у доктора Троллингера там пациент.

– Если это так, то он уделяет ему много внимания. Он пробыл там час и семь минут. Вышел в 23:33, поехал домой и выставил на крыльцо свою молочную бутылку. Я подумал, что он угомонился на ночь, но продолжал сидеть у окна. Часом позже он опять незаметно выскользнул из дома. Свою машину он успел поставить в гараж, поэтому на Кирхенфельд взял такси. Я едва не прозевал его. И мы снова оказались здесь!

– Да что же это такое!

– И все повторилось точь-в-точь, как в предыдущий раз, разве что полицейский не маячил. А обратно мы вернулись на трамвае. Таким образом, ночное представление завершилось в 1:34. Вероятно, вам следует обзавестись телохранителем.

– Обойдусь, пока вы и Иг занимаетесь этим делом.

Похвалив сыщика, Граф отпустил Тринкла и позвонил доктору Бьянчи.

– Рыжий, – начал он, – есть какая-то частная клиника или лечебница под названием «Дом Иеремии Валпа».

– Возможно. Никогда не слышал о ней.

– Где-то в Маттенхоф-Вайссенбюле, в квартале Вайссенбюль.

– Да, в городе осталось несколько частных клиник – большинство переехало за город.

– Она для душевнобольных, алкоголиков и наркоманов. Рыжий, мне нужно попасть туда.

– Нет ничего проще… – с энтузиазмом начал Бьянчи. Но Граф прервал его.

– Сейчас не до шуток! Кажется, у Троллингера там пациент. Мне нужно это выяснить.

Последовала пауза. Затем Бьянчи произнес:

– Это нелегко сделать, если ты хочешь, чтобы об этом никто не узнал. Я правильно понял?

– Само собой.

Помолчав, Бьянчи предложил:

– Постарайся приехать в Бернский госпиталь через полчаса, хорошо? Ты ведь помнишь моего племянника, Руди? Возможно, с его помощью нам удастся кое-что предпринять.

Рудольф Бьянчи имел личный кабинет, где и пребывал. Он готовился к операции: его стройная фигура была упакована в белый халат, голова по самые уши скрыта под белой шапочкой, в руках кипа бумаг. Рядом стояла красивая старшая медсестра – все Бьянчи любили окружать себя красавицами.

Граф кивнул медсестре и церемонно произнес:

– Доброе утро, госпожа Уммель.