Книга покойника - Янина Забелина

– Бесчеловечно, – тихо произнесла госпожа Мартинели.

Граф удивленно поднял брови.

– Как он мог так поступить со мной! – взвизгнула вдова. – В какое положение он меня поставил!

– Он вряд ли думал об этом. Он же умирал! Он всегда был добрым, – прерывающимся голосом сказала Люсет.

– Добрым? Добрым?!

– По крайней мере, – продолжал Граф, – могу вас заверить, что фирма Галлер со своей стороны контракт выполнила. Я видел вашего супруга. Он недолго страдал, госпожа Мартинели. Совершенно спокойное лицо, хотя и бледное. Но я думаю, это от природы – светлые волосы, белая кожа.

Госпожа Мартинели произнесла нечто неразборчивое, а затем строго посмотрела на племянницу.

– Ты просто делаешь вид, что безмерно уважаешь моего покойного муженька! – неожиданно взвизгнула она. – Ты бросаешь меня одну и едешь сюда в поисках работы… Разве ему это понравилось бы? Тебе нет никакой необходимости работать.

– Я пытаюсь стать самостоятельной, – мягко ответила Люсет. Ее мелодичный голос и манера немного растягивать гласные производили приятное впечатление. – Вы и так долго заботились обо мне. Пожалуйста, не считайте меня неблагодарной, тетя Женевьева.

– Это решение расстроило бы твоего дядю.

– Он бы не возражал.

– Я лучше знаю, против чего возражал бы мой муж.

Всем своим видом Люсет, казалось, опровергала это утверждение.

– А где же ты собираешься жить, если Христианская ассоциация тебе не подходит?

– На Герехтигкайтсгассе.

– В Альтштаде? У тебя слишком мало денег.

– Вы ошибаетесь. Там совсем не дорого. В этом районе живут конторские служащие и машинистки – вряд ли они много зарабатывают.

– А мне говорили, что там много разного рода подозрительных личностей. Помнишь ту ужасную историю, о девушке, которая едва заживо не сварилась в ванне? Ее нам рассказала дочь госпожи Франк.

Граф не удержался и широко улыбнулся, а коралловые губки Люсет Дион чуть дрогнули в усмешке, но при этом что-то похожее на две очаровательные ямочки на мгновение появилось на ее щеках.

– Ну, хорошо, – не обращая внимания на Графа, продолжала госпожа Мартинели, – а что ты собираешься делать до того, как сядешь в поезд? Он ведь уходит в полночь.

Граф робко предложил свою помощь – казалось, ему искренне хотелось позаботиться о госпоже Дион.

– Она пообедает, – пояснил он, – и мы можем пройтись по городу.

Люсет застенчиво взглнула на него из-под длинных ресниц и тихо сказала:

– Мне бы очень хотелось посмотреть казино.

Граф подумал, что девушка привыкла к подобным предложениям от лиц противоположного пола. Но и госпожа Мартинели прониклась к нему явно незаслуженным доверием.

– Вы очень добры, – любезно сказала она.

– Тогда, может, сейчас и отправимся? Наверное, госпожа Дион хочется посмотреть Берн при дневном свете?

– Я готова.

Люсет выпорхнула из комнаты за своим чемоданом. Госпожа Мартинели, нахмурившись, посмотрела ей вслед.

– Ох, уж эта молодежь. – Вдова тяжело вздохнула. – Не нравится мне это…

– Знаете, госпожа Мартинели, я уверен, что госпожа Дион нигде не пропадет, тем более в Берне.

– Она думает только о себе. Я взяла ее в нашу семью, когда умерла моя сестра. Сводная сестра… Хотя у меня перед ней не было никаких обязательств. Это произошло шесть лет назад, а Люсет было всего шестнадцать. Муж разрешил мне устроить девочку в хорошую школу. Естественно, мы считали, что она не должна сама зарабатывать себе на жизнь.

– Вероятно, в этом-то вся и беда. От скуки молодые девушки готовы пуститься во все тяжкие, особенно в наши дни, когда им нечем заняться.

– А молодые люди уезжают из страны… Она права, в Ла Роше ей совершенно нечего делать. Но мне казалось, что прежде она и не мечтала о переезде. Это прекрасный небольшой городок, там у нас милые, весьма патриотично настроенные соседи и много военных заказов.

– Вы и теперь там будете жить?

– Да, только переселюсь в дом поменьше. Неподалеку от нашего дома продается один замечательный домик – я в него просто влюблена. Он мне как раз подойдет, особенно если Люсет решит все-таки жить отдельно. Господин Граф, вы думаете, она в самом деле устроится на какую-нибудь работу?

– Несомненно.

– Она обязательно захочет вернуться, когда поймет, что такое работа. Конечно, если она приедет в Ла Рош, я возьму ее к себе.

– А ваш муж, позвольте спросить, оставил ей что-нибудь? Она упоминается в завещании?

– Нет, конечно… Муж составил завещание очень давно. Тогда он еще и не знал о существовании Люсет. У нее есть несколько сотен – наследство отца. Буквально перед самым нашим отъездом она побежала в банк и получила наличными по чеку. Сняла со счета все подчистую. И ни словом не обмолвилась об этом, пока мы не добрались сюда. Проделала все скрытно.

– В этом возрасте они многое считают само собой разумеющимся.

– Господин Граф, а как вы думаете, может, я не получала писем от мужа из-за какой-нибудь ошибки? – неожиданнно сменила тему госпожа Мартинели.

– Ошибки?

– Например, этот Шмид забыл их послать. Я не могу… Просто не верю, что Говард мог так жестоко поступить со мной. В этом нет никакого смысла.

Граф встретился с мисисс Мартинели взглядом, через мгновение она отвернулась.

– В этом нет никакого смысла, – повторила вдова уже не так уверенно.

Вернулась Люсет Дион. Теперь на голове у нее была шляпка, украшенная цветами, в одной руке – жакет, в другой – чемодан. Граф взял у нее поклажу, попрощался за руку с госпожой Мартинели и вышел в холл. Рассерженная Люсет вылетела из столовой через несколько минут. В полном молчании они ждали лифт, а потом – так же безмолвно – ехали в душной кабинке. И только оказавшись внизу, в вестибюле, девушка заговорила:

– Тетя Женевьева рада, что я решила не возвращаться.

– Но она не признается в этом до самой смерти, – отозвался Граф.

Управляющий, господин Гумберт, выскользнув откуда-то из глубины дома, отвел Графа в сторону.

– Молодая дама не вернется в Женеву?

– Нет.

– Я не осуждаю ее за это.

– Осмелюсь напомнить: ее тетя пережила ужасное потрясение, – улыбнулся Граф.

– Поначалу я и сам считал, что с ней обошлись несправедливо, но теперь думаю иначе. Я не виню ее мужа, что он ухватился за шанс умереть спокойно. Только представьте себе эту женщину у вашего смертного одра! Добиваясь снижения платы за лечение, она замучила бы врача и сиделок и авансом потребовала бы скидки в аптеке и у гробовщика.