Моя навсегда - Татьяна Веденская

Митя приложил пальцы ко рту, совсем так же, как это делал его отец в момент раздумий. Я испугалась. Я играю с огнем, и жар обжигает мне руки.

– Соня, ты могла бы мне и рассказать. Зачем от меня-то скрывать, я не понимаю.

– А если он тебе не понравится, мой фальшивый старший брат? Я переживаю, – игриво передернула я плечами.

Митя оставался серьезным.

– Ты его любишь? – спросил он.

– Тебя я никогда не спрашивала.

– Потому что ты всегда знала ответ. Я никогда никого не люблю. Слушай, значит, бросаешь меня на Новый год? Хороша подруга. Хоть салата мне сделала бы.

Я поняла: гроза прошла мимо. Не сегодня. В конце концов, могу я завести роман и не рассказать ему об этом? Отсрочка от скандала как отсрочка от армии. В каком-то смысле весь этот год я жила в кредит, надеясь, что мне удастся расплатиться раньше, чем ко мне придут коллекторы.

– Это кто-то из института?

– Нет, – покачала головой я.

– Из Солнечногорска?

– Нет.

– Ты что, начала знакомиться на улицах?

– Нет, и хватит гадать. Я все равно не скажу, если даже ты угадаешь.

– Я все равно узнаю, – пообещал он и ушел на кухню, где принялся грохотать кастрюлями.

– Не узнаешь! – крикнула я ему. – Никогда не узнаешь.

– Узнаю, – ответил он. – Ладно, поеду в Долгопрудный опять. И это все – только по твоей вине, Сонька. Ты мне должна пирог.

Я была уверена, что все выйдет по-моему. Никто ничего не узнает, а то, что происходит между мною и Митиным отцом, история, которая не заканчивается свадьбой. Никто ничего не узнает, потому что мы с его отцом расстанемся раньше. Когда это случится, я буду умирать, и Митька окажется рядом, будет говорить мне, что «все они козлы» и «он все равно тебя не стоил, кто бы он ни был» или какую-нибудь еще чушь, от которой мне не станет легче. Но от его присутствия станет. Никто ничего не узнает и в конце концов все будет хорошо, все пройдет.

Я не могла ошибаться сильнее.

Обратный отсчет. За 1278 дней до этого

Ящик Пандоры раскрылся двадцатого февраля нового года, когда я, признаться, уже и думать об этом забыла. Мы жили как обычно, Митька надо мной поглумился, а потом забросил тему, приняв как факт, что у меня есть мужчина и иногда я уезжаю к нему. Потом наверняка с ним расстанусь, так что зачем уделять внимание такой ерунде.

Однажды Митька даже разразился тирадой, что встречаться с женатыми мужчинами – грех и бессмыслица, потому что те никогда не бросают жен и никогда не выполняют обещания. Так я узнала, что он придумал себе причину, почему я не хочу ему ничего рассказывать и ни с кем не знакомлю.

– Ты тоже никогда не выполняешь обещаний, когда дело касается девушек, – заметила я.

– Потому что я в каком-то смысле женат на тебе. И еще больше – на своем дипломе. Но я никогда ничего не обещаю – даже тебе.

Мы с Дмитрием были осторожны, мы действительно встречались как женатые любовники, боящиеся огласки. Гостиницы, рестораны в Крылатском и в Кунцеве, ночи за городом. Его квартира – в крайних случаях, потому что встречи со мной – это не будни, это праздник. Он не хотел, чтобы я готовила ему завтраки, он хотел, чтобы мы заказывали завтраки в номер. Он был щедр, как женатый любовник. На Новый год подарил мне смартфон – великолепный, настоящее чудо техники. Митька одобрил, сказал, что если уж и встречаться с женатым мужчиной, то хотя бы с нежадным.

Дмитрий сказал, что теперь сможет дотянуться до меня из любой точки мира, и мне нравилось то, что ему хочется этого – дотянуться до меня.

В тот вечер, двадцатого февраля, я дремала с томиком какой-то растиражированной книжки, которая, тем не менее, мне все равно нравилась. Митя зашел в мою комнату без стука, что само по себе выходило за все рамки. Присел на край кровати, вытянул из моей руки книжку, и я проснулась.

– Что случилось? – спросила я, сонно моргая.

Митя смотрел на меня так серьезно, что я мгновенно почувствовала тревогу. Он молчал. Я побледнела и села на кровати – прямая как палка. Наверное, люди все-таки могут обмениваться мыслями, потому что я уже знала, что будет дальше. Митя спросил:

– Это мой отец?

– Что – твой отец? – переспросила я дрожащим голосом.

Он сидел и молчал. Это продолжалось долго, минут десять, и я тоже не шевелилась, боясь навредить, как будто у меня был инфаркт и сейчас все зависело от того, смогу ли я сохранять абсолютную неподвижность, сохраню ли свое сердце.

– Это мой отец, и я знаю это, – сказал Митя.

– Если знаешь, зачем спрашиваешь? – пробормотала я тихо, низким, чужим голосом.

Митя снова не пошевелился. Секунды, десятки секунд, минуты. Он словно завис, как программа, атакованная вирусом. Потом вдруг вскочил, отвернулся от меня, а затем развернулся и швырнул в меня книжкой. Книга ударила меня в плечо и отлетела, развалившись на две половинки.

– Ты с ума сошла? Ты ополоумела? А? А? – Он кричал так громко и страшно, как я никогда не подозревала, что может кричать. Я онемела, не реагировала, не шевелилась. Мир стал замедленным фильмом ужасов. – Как это пришло тебе в твою тупую голову? Ты подумала, – он захлебывался словами, почти визжал, – ты решила, что я, наверное, шутил, когда говорил, чтоб ты не общалась с моим отцом? Или, погоди-ка, я понял, – он улыбнулся неприятной улыбкой маньяка, – просто не поняла меня. Я сказал тебе не общаться с ним. Ты решила, что общаться – это одно, а спать с моим отцом – другое. Может, даже ты спала с ним, НЕ РАЗГОВАРИВАЯ? – Последнюю фразу он буквально прокричал мне в лицо, склонившись.

Напряженный, как боксер перед ударом, со сжатыми зубами, он так меня напугал, что я отпрыгнула и прижалась спиной к стене. Отступать было некуда. Стена была холодной и шершавой, и Митя ударил по ней кулаком в миллиметре от моего лица – так, что, наверное, разбил руку. Я вскрикнула и дернулась. Митька стоял с искаженным от ненависти лицом и смотрел на меня так, словно я была тараканом, которого ему не удалось раздавить.

– Это не твое дело, с кем я сплю, – процедила я, выпрямившись.

– Не мое? – Его голос поднялся неестественно высоко. – Не мое?! Вы слышали? Не мое дело!

– Не твое дело, да. Какая тебе разница? Чего в этом тебе? Что тебе вообще сделал твой отец, что ты так его ненавидишь?

– Ты сейчас решила поговорить? Ты сейчас решила все узнать? А тебе не приходило в голову спросить меня до того, как с ним связаться?

– В мою ТУПУЮ голову, ты забыл сказать? – крикнула я.

Митька запустил пальцы в волосы, сжал виски, словно боялся, что голова взорвется.

– Мне наплевать, наплевать, но теперь я даже не собираюсь и минуты лишней на тебя тратить. Уходи, Соня.