Сыщик Вийт и его невероятные расследования - Эд Данилюк

Тут только Вийт понял, что это человек. Связанный по рукам и ногам.

Дедуктивист облегчённо вздохнул, шагнул к окну и распахнул шторы. Сверкающее утро ворвалось в комнату, превратив её из ужасающей кельи чернокнижника в кабинет безумного учёного.

– Professeur![24] – закричала Франсуаза, бросаясь к мужчине на полу.

– Стоять! – заорал детектив. – Не шевелиться! Ничего не трогать!

Девушка, боясь сделать хоть какое движение, замерла в не-удобной позе.

Профессор был мужчиной средних лет, пухлым, рыхлым, уже начавшим лысеть. Однодневная щетина чёрным мазком оттеняла его безвольную челюсть. Рабочие брюки, сюртук и даже жилет Гольштанского покрывали пятна извёстки, стёртой, похоже, со стен комнаты. Кожаные башмаки с тугой шнуровкой оставались в относительном порядке. Голову стягивала повязка, удерживавшая во рту несчастного кляп. Тот мешал дышать, и лицо профессора от напряжения и нехватки воздуха налилось кровью. Глаза под толстенными линзами очков дико вращались. Запястья, колени и лодыжки профессора обвивала верёвка. Кожу под ней стесало до кровавых полос. Мужчина кричал, беспрерывно, надрывно, совершенно нечленораздельно.

– Фирс, разрежь путы! – приказал Вийт, оборачиваясь к своему верному спутнику. – Только узлы сохрани!

Истопник невозмутимо обогнул застывшую на входе Франсуазу, остановился у стола, высматривая на нём что-нибудь подходящее, подхватил ножницы и пригнулся к Гольштанскому.

Сыскной надзиратель несколько секунд следил за тем, как Фирс ловко расправляется с верёвкой, а потом прошёлся по комнате. Он проверил на окнах шпингалеты, подёргал задвинутый до упора засов на выбитой двери, повернул туда-сюда торчавший из внутреннего отверстия замка массивный ключ.

– М-да, – пробормотал Ронислав Вакулович. – Спрятаться негде, все возможные выходы заперты изнутри. Надеюсь, тут есть хоть какие, пусть самые захудалые, секретные лазы или потайные комнаты!

– Да откуда тут, ваше высокоблагородие, потайные комнаты! – хмыкнул Кутюк. – В этом здании раньше размещалась академия благородных девиц. Его и строили для этой самой академии. За казённый счёт по стандартному для таких заведений проекту!

Вийт мотнул головой.

– А вы всё же простучите стены и пол!

Городовой пожал плечами и принялся за работу.

Ронислав Вакулович продолжал ходить туда-сюда, то и дело приподнимая археологические редкости, выдвигая ящики, заглядывая в разбросанные повсюду научные записи. Он вертел в руках непонятные стальные инструменты, исследовал днище кресел, нырял под стол.

Фирс тем временем освободил руки и ноги профессора и разрезал повязку, удерживавшую кляп во рту.

– Молот! – сразу же просипел Гольштанский. – Молот Саниры исчез!

Учёный завозился на полу, но сесть не смог. Франсуаза, сообразив, что запрет на передвижения больше не действует, подскочила, упала перед ним на колени, попыталась приподнять.

– Вы живы, профессор? – вскричала она.

Её платье натянулось на тонкой стройной спине, и Вийт невольно замер, не в силах отвести глаз от прекрасного зрелища.

Фирс деликатно кашлянул.

Ронислав Вакулович смиренно вздохнул и отвернулся от Франсуазы.

– Господин Гольштанский несомненно жив, – буркнул он, отвечая на вопрос барышни.

Взгляд детектива упал на круг древних статуэток в центре комнаты. Даже сейчас, в лучах яркого утреннего солнца фигурки производили ужасающее впечатление.

Франсуаза помогла Гольштанскому сесть. Тот застонал. Очки в роговой оправе от перемены положения тела поползли по носу и свалились на пол. Археолог принялся слепо ощупывать ковёр вокруг себя.

– Вам нужно успокоиться! – воскликнула девушка. – Уже всё позади!

Барышня подобрала очки и водрузила их археологу обратно. Толстые линзы вернули взгляду Гольштанского остроту. Учёный с новым интересом посмотрел на людей, заполонивших его кабинет, и принялся растирать затёкшие руки.

– Кто эти господа, мадемуазель Понмаре? – спросил археолог тихо. Голос его был измученным и хриплым.

– Городовой Кутюк, профессор! – шагнул вперёд полицейский. – А это сам сыскной надзиратель Ронислав Вакулович Вийт со своим помощником господином Фирсом!

– Вийт? – поражённо повторил Гольштанский. – Не ожидал, что вы окажетесь здесь…

– Пустое! – скромно пробормотал детектив, не позволяя славе и понятному восхищению простых обывателей мешать ему вести расследование. – Расскажите, что произошло!

– Пропал молот богинь! – воскликнул Гольштанский и попытался вскочить на ноги, но в голове его вспыхнула резкая боль, он схватился за виски и застонал.

– Что за молот? – спросил Вийт у Франсуазы.

Девушка дёрнула плечиком.

– Лучше расскажите всё по порядку, господин Гольштанский! – снова повернулся к мужчине сыскной надзиратель.

– Да, да, конечно, – забормотал профессор. – По порядку… – тут он вдруг вскипел и воскликнул: – Да по какому порядку! Пропала самая ценная археологическая находка года!

– И всё же! – мягко проговорил Вийт.

Франсуаза успокаивающе погладила учёного по плечу.

– Да, – вздохнул Гольштанский, оседая. – Да, простите…

Он рассеянно провёл ладонью по лбу.

– Я специализируюсь на Триполье. Это, как вы, конечно, знаете, самая древняя цивилизация Европы, возводившая города до того, как у египтян даже мысль о пирамидах возникла. Собственно, до того, как появились сами древние египтяне…

– Да, да, – рассеянно кивнул Вийт, приглядываясь к фигуркам на полу, – я узнаю эти статуэтки. Трипольские богини, не так ли? Продолжайте!

– В столь давние времена не были ещё известны ни плуг, ни колесо, ни металлы. Трипольцы открыли для себя медь и начали её использовать, но она оставалась для них диковинной, магической, непонятной субстанцией. Каково же было наше удивление, когда удалось откопать загадочный артефакт, сравнить который нам просто не с чем! Это ритуальный молот из золота, безумно дорогой с точки зрения финансов и совершенно бесценный с точки зрения науки. Наверное, трипольцы наткнулись на самородки золота и, не понимая ещё разницы в металлах, приняли их за медные. Вес молота – около семи метрических килограммов, если вы уже знакомы с этой системой исчисления…

– Конечно! – воскликнул Вийт, гордо выпрямляясь.

– Неужели семь! – оторвался от простукивания стен Кутюк. – Это ж полпуда!

– Именно! Почти полпуда! – кивнул Гольштанский. – Но дело не в этом! Есть мистики, которые утверждают, что сей артефакт обладает чудовищной духовной силой и в умелых руках способен решать судьбы мира. Ни много, ни мало, господа! Судьбы мира! Находке даже дали собственное имя – «Молот богинь», или «Молот Саниры», по имени самого известного из трипольских героев!