Знак И-на - Татьяна Веденская

— Понял, Нелли. А знакомая эта ваша… Как с ней можно было бы пообщаться? — спросил Третьяков.

Лапина сделала глубокую затяжку.

— Она давным-давно уволилась, мы с ней не общаемся, я и имени-то ее не вспомню, если вы меня спросите, — сказала она и выдохнула клубничный дым Ивану в лицо.

Тот кивнул и не стал больше уточнять, чтобы не ставить Лапину в неудобное положение. Было ясно, что «знакомая» — это она сама.

— Знаете, Нелли, только одно меня удивляет. Как я понимаю, Морозов не хотел ни с кем близко сходиться, чтобы не испортить жизнь дочери. Но ведь дочь у него уже вполне взрослая девушка.

— Ага, взрослая! — воскликнула Лапина с неожиданной злостью в голосе. — Только вот Андрей Петрович считал, что пока человеку двадцать один год не исполнится, его взрослым считать нельзя. Вот такая философия.

Похороны назначили на шестое января, в канун Рождества. Задерживать еще больше не дали родители Морозова. Только приехав из Белоруссии, они тут же устроили скандал. Звонили в Тверь, звонили Мануйлову и Ивану, требуя немедленно обеспечить все нужные документы. И так задержали, говорили они. По-человечески — до третьего дня хоронят, но экспертизы, транспортировка, организация похорон — все это заняло много времени. Хоронили, как подобает, на Троекуровском кладбище, со всеми почестями, с отпеванием и прощанием в Большом прощальном зале на пятьсот мест.

Алиса Морозова была бледна и еще более печальна в длинном черном пальто с большими пуговицами в два ряда. В красивой черной шляпке, в блестящих перчатках и лакированных сапогах, она снова напомнила Ивану наследную принцессу на формальном выходе. Едва увидев Ивана в толпе одетых в форму людей, Алиса вздрогнула, и взгляд ее стал ледяным, как дымящийся огненно-холодный жидкий азот. Она плотно сжала губы и демонстративно отвернулась. Больше за все похороны она не удостоила Ивана взглядом. Иван знал: ей рассказали о том, что человека, ответственного за статью, уже уволили. Иван знал, что она знает — это был не он. Это не помогло, и Алиса Андреевна Морозова сознательно избегала Ивана, словно его вовсе не существовало, словно он был пустым местом. Держалась рядом с каким-то высоким тощим хмырем-сверстником, с которым пришла. Иван на общении не настаивал. Шестого января их оперативно-разыскной группе дали санкцию на организацию прослушивания и внешнего наблюдения за Алисой Морозовой. Руководство требовало результата — по горячим следам, и меньше всего Иван хотел привлекать к себе сейчас ее внимание.

Уже после того как долгая и мучительная официальная часть похорон была закончена, честь отдана, выстрелы разорвали тишину кладбища и все перебрались в поминальный зал, к Ивану подошел мужчина в штатском, лицо которого показалось Ивану смутно знакомым, и спросил, хмыкнув, сколько же это, должно быть, стоит — место на Троекуровском кладбище. Вопрос был интересный, и Ивану он тоже в голову приходил. Вряд ли Морозову выделили такое место бесплатно, от государства — все-таки не того ранга птица. Впрочем, может, из-за громкого дела…

— У Андрея тут жена похоронена, — услышал Иван женский голос, надтреснутый, с хрипотцой. Обернулся и увидел пожилую, лет под семьдесят, приятную женщину в черном платке и темно-синем вязаном платье в пол. В руках женщина держала тарелочку с бутербродами и бокал вина.

— Не знал, — удивленно кивнул Иван.

— Да, мало кто знает. Она умерла почти пятнадцать лет назад, тогда у ее отца было место на этом кладбище. Он его вообще-то для себя покупал, — добавила женщина, отпив из бокала. — А вот вышло, что он до сих пор живет, а Светочки нет.

— Светочка… это…

— Мама Алисы, — пояснила женщина.

— Ах да, конечно, — Иван улыбнулся одними кончиками губ. — Меня, кстати, зовут Иваном. Иван Третьяков. Работал вместе с усопшим. А вас, простите…

— А я — Екатерина Эльдаровна. Мы с Андрюшей дружим много лет. То есть дружили, конечно же, — поправилась женщина. — Господи, поверить не могу, просто не могу. Мы с Олечкой ведь его вот только видели, прямо перед отъездом! Веселый был, на охоту собирался.

— Вы с ним на даче виделись? — уточнил Третьяков. — А когда, не подскажете?

— Это было где-то в середине декабря. Мы с Олечкой поехали посмотреть, что и как, потому что потом мы уехали в Италию, на лыжах кататься. Знаете, я-то к лыжам спокойна, а Олечка страсть как лыжи любит. Я-то лучше бы на даче осталась. Хотя… как подумаю, что если б я там была, я, может, наткнулась бы на этого… на убийцу…

— Как бы вы на него наткнулись? — переспросил Третьяков.

— Ну я же часто к Андрею заходила, у нас дома на одной улице. Когда муж мой жив был, так мы вообще, считай, так друг у друга и пропадали. Да и сейчас он меня часто звал, мы с ним то посидим, то выпьем, то я ему котлет пожарю. Олечка-то к даче спокойна, только из-за меня и ездит.

— А вы, наверное, и есть тетя Катя Никитина, — предположил Иван, и женщина улыбнулась, ее щеки вспыхнули румянцем.

— Это меня так, наверное, Алисочка назвала? Так и привыкла — тетя Катя, тетя Катя. Ой, бедная девочка. Теперь и отца нет. Как же она теперь будет, бедная сиротинушка? — Екатерина Эльдаровна всхлипнула. Иван положил руку ей на плечо.

— Жалко ее, действительно. А она была сильно привязана к отцу?

— Алиса? Да она в нем души не чаяла. Буквально души не чаяла. Да и он в ней, — снова глаза у нее наполнились слезами.

— А я слышал, что Алиса с отцом мало общалась, никогда на дачу с ним не ездила, держалась обособленно, — подбросил наживку Иван, и глаза Екатерины Эльдаровны тут же просохли. Она посмотрела на Ивана так, словно обвиняла его в краже.

— Да кто вам такую глупость посмел сказать. Да Алиса об Андрее только и заботилась, звонила ему каждый день, и он ей — что до дачи добрался или что выезжает. Она ему с собой еду готовила. И вообще, глупости какие. Она никогда на его дачу бы не поехала!

— Да? Почему же? — уточнил Иван, отметив про себя момент про готовку еды.

Екатерина Эльдаровна помолчала, затем отставила бокал на ближайший столик и взяла Ивана под локоть.

— Андрей об этом не особенно любил говорить, вот никто и не знает, кажется, но после аварии Алиса же так в машинах ездить и боится. Знаете, до паники. У этого даже название есть — фобия. Она ведь до института — пешком, из института — пешком, в магазины — только в те, что рядом. Даже на лифтах не ездит. Андрей пробовал, нанимал психолога, к ним домой ходил какой-то мужчина из МГУ. Только пользы никакой, так Алиса и живет.

— После аварии? — нахмурился Иван.

— Так вы что, не знаете? — искренне изумилась Никитина.

— Нет, не знаю.

— Когда Алисе еще не было и шести лет, они все втроем попали в ужасную аварию. В ужасную, поверьте, я знаю. Я навещала их в больнице. Это была страшная катастрофа! Боковое столкновение! Какой-то пьяный отморозок летел по зимней дороге на сумасшедшей скорости, ну и вылетел на встречную полосу. Такие вещи, как говорил мой Олежек, происходят за доли секунды. Знаете, говорят, когда водитель видит, что авария неминуема, так он инстинктивно выворачивает руль, чтобы уйти от удара. Вот именно так все и произошло, Андрей пытался уйти от столкновения, и удар пришелся по передней двери справа. Светочка погибла сразу, а Андрюшу выбросило из машины на шесть метров в сторону, в кювет, можете себе представить, какая была сила удара. Ой, как он убивался, все себя винил в Светочкиной смерти. Если бы тот отморозок сам на месте не погиб, Андрей бы сам его убил. Он же ведь так больше и не женился, вы знали?