Врата скорби. Следующая остановка – смерть - Александр Афанасьев

Шофер как-то неловко, словно боясь – подошел к стоящему посреди дороги казаку.

– Мин анти … – спросил он

– Я русский казак – сказал Велехов по-русски, и справляю свою службу. Иди и скажи своему хозяину: я хозяин своей судьбы и своего слова и не буду говорить ни с кем, кроме хозяина. А то, что ты не поздоровался со мной, прежде чем задавать мне вопросы, я отношу только на счет твоего дурного воспитания, и низкого происхождения.

Он уже видел, кто перед ним. Холуй, наслаждающийся своим положением при хозяине. Хозяин пинает его как собаку – но он не возражает, потому что тем самым он получает право пинать и унижать тех, кто ниже его. Такие слова – должны здорово сбить с него спесь…

Сначала – ничего не происходило. Потом – шофер, подобострастно наклонившись, открыл дверь – Велехов не удивился бы, если б он встал на четвереньки, как это было положено при османах. И появился сам благородный Садик, отец тридцати с чем то там детей.

Губернатор был человеком среднего роста, и, как и почти все богачи здесь – толстым. Полнота на Востоке – признак богатства, это значит, что человек питается вволю, а здесь – это удается далеко не всем. Женщину – при наличии выбора – тоже предпочтут полную, полная женщина способна родить и выносить больше потомства. Но благородный Садик был толстым настолько, что он напоминал передвигающуюся на коротких ножках тумбу или комод. Со всех сторон его окружала охрана, свирепого вида, но совершенно бесполезная. Несмотря на наличие винтовок – ни один из них не догадался взять на прицел пулеметы за стеной, готовые залить их перекрестным огнем. Было понятно, что власть и бандиты, узурпаторы в лице абуитов – пребывали здесь в милом симбиозе до тех пор, пока не появились казаки. Понятное дело, что и губернатор – прибыл сюда не для того, чтобы спросить с налетчиков и боевиков по закону, а чтобы решить – чем это опасно именно ему. Он был хуже, чем фанатичные пустынники – те, по крайней мере, во что-то верят. Этот – интересовался и заботился только о своем объемистом брюхе…

Не доходя до Велехова нескольких метров – губернатор бросил повелительный жест рукой и охрана отступила. Сам он – еще сделал пару шагов и остановился, ожидая приветствия, которое стоящий перед ним, измазанный чем-то бандит должен произнести первым. Но бандит молчал – и губернатор понял, что без еще одного унижения ему не обойтись.

– Ас саламу алейкум, воин, позволь тебя поприветствовать на земле, принадлежащей Его Величеству, Королю Ибрагиму Первому. Я низкий и презренный слуга его, по имени Садык, и я прибыл спросить с тебя о твоих действиях и намерениях.

– Ва алейкум ас салам, раис Садык, да будет здрав твой господин, Король Ибрагим Первый. Я прибыл сюда, дабы спросить с бандитов за все те злочинства, которые они утворяют здесь, и действую я по прямому приказу Его Величества, Короля Ибрагима Первого, которому надоело терпеть абуитов на своей земле.

Велехов не знал, есть ли у них хоть какая-то бумага из королевской канцелярии, чтобы говорить так. Но Слепцов сказал, что есть.

– Но почему Вы в таком случае не пришли ко мне? – недоуменно спросил губернатор – я бы дал вам большой отряд воинов…

Потому что ты давно продался тем же абуитам, козел. И они сразу узнали бы о моем появлении…

– Хвала Аллаху, мы справились своими силами, разбили прогнали и унизили абуитов. Что же касается моих дальнейших намерений… Король Ибрагим Первый услышал мольбы своих подданных, страдающих от разбоя на дорогах, набегов горных племен и всяческого произвола. И он приказал мне идти в горы, и найти всех разбойников и привести их сюда, на суд – на аркане. Признаюсь, только когда мы шли сюда – на нас напали разбойники на дороге, и мы слышали много оскорбительных слов, направленных против власти и против тех, кто ее отправляет. В том числе – разбойники кричали непристойное и против вас, раис…

Но раис – не слушал Велехова, выпученными от страха глазами он смотрел куда-то вдаль, поверх его плеча. Потом – он что-то запричитал, поминая Аллаха, развернулся – и бросился бежать со всех ног с поразительной для своего веса скоростью…

С юго-востока, прикрываясь ослепительным солнцем, со стороны гор – приближалось что-то, напоминающее на таком расстоянии большого слепня. Но ритмичный стук двигателей – подсказал Велехову – опасность! Он помнил, как на действительной, над ними, кавалерийским полуэскадроном в развернутом строю – прошел на бреющем самолет, как бросились во все стороны вышколенные казацкие лошади, сбрасывая седоков. Тогда то он понял, что конное казачество, как это было раньше – уходит в прошлое, один самолет – без единого выстрела способен победить казачий полуэскадрон. И надо, надо учиться новому.

Но сначала надо просто выжить…

– Воздух! – заорал Велехов, и побежал назад к укреплениям – воздух, к бою! Укрыться, готовность на пулеметах!

* * *

Слепцов – был казаком опытным, и знал, что козырь в рукаве всегда держать надо. Поэтому – когда казаки штурмом взяли укрепление – в этом было немало и его заслуг, его снайперы поразили, по меньшей мере, двадцать целей в крайне сложных условиях ночного боя – он приказал оставаться на месте на занятой выгодной, господствующей над местностью позиции и ничем не выдавать себя. Он ждал, что абуиты, которых было немало в горах – могут сконцентрироваться на ближних подступах и пойти на штурм. И тогда – группа снайперов может сделать больше, чем все казаки в укреплении…

В его группе – все были пластунами, а двое из них – еще и с опытом работы на Востоке. На четверых – у них было пять снайперских винтовок – противотанковая Дегтяревка, с оптическим прицелом, образца 1941 года, винтовка Симонова, которая была у Михаила, более старая, но не менее смертоносная автоматическая винтовка Дегтярева и две винтовки Мосина – Драгунова[43], опытный снайпер мог пробивать из них на версту. На одной из мосинок стоял стандарный прицел ПУ, а на другой – австро-венгерский шестикратник. Еще одна винтовка – тренировочная ТОЗовка в дело не шла, это винтовка для близи.

Позицию они оборудовали быстро, еще за ночь. Выкопали себе лежащие окопы, присыпали одеяла, которыми укрывались сухой землей. У каждого был бурдюк с водой – человеку, который знает как выживать в пустыне на день может хватить двух – трех стаканов. Была у них и пища – местные, перетертые орехи, этим можно было продержаться трое суток. А дальше – или что-то произойдет или они снимутся и пойдут дальше.