Вопреки приказу - Михаил Михеев

– Ваши предложения? – Берг, наконец, перестал мучить бокал и внимательно посмотрел на собеседника.

– Он должен САМ захотеть взять власть. Только и всего.

– Ну-ну, – покачал головой Коломиец. – Эк ты загнул, батенька. Взять власть – это не проблема, любой из нас способен это сделать. Почему бы, скажем, мне не попробовать?

– Мы это уже обсуждали. Но для… гм… могу повторить. Ты не можешь. Точнее, возьмешь – но не удержишь. Потому, что за тобой, Василий, стоят деньги и заводы, но не реальная военная сила. А еще, у тебя куча врагов, равно как и у любого в нашем гадюшнике. Пока будешь утрясать, потеряешь время и ресурсы. И все здесь в такой ситуации. А он – компромиссная фигура, за которой, кстати, стоят корабли и солдаты, но нет серьезных врагов и обязательств. И популярная фигура, вдобавок. Притом, что им мы сможем управлять – Александров не смыслит ни в чем, кроме своих кораблей. Плюс, он не принадлежит ни к одному из кланов, а это в нынешнем положении немаловажно. И еще, на его эскадре, которая, замечу, сейчас единственная реальная сила в секторе, служат орлы, для которых Александров – командир. Уважаемый командир, который вначале воспитал под себя этих людей, а потом вывел их из мясорубки с минимальными потерями. А ты для них, прости, никто, и звать тебя никак. Да и я в этом плане недалеко ушел, если честно.

– Думаю, стоит сделать его еще популярнее, – вновь вмешалась Громова. – Наверное, это нехорошо по отношению к погибшим, но, боюсь, придется руководствоваться иными соображениями. Как ни банально, герой должен быть один.

– Не все согласятся, – мрачно заметил Коломиец. Правоту собеседников он понимал и принимал, но настроение она ему не добавляла.

– Да и черт с ними, – махнул рукой Устинов. – Никто никого затирать не собирается, просто сделаем акцент по всем доступным каналам на решающую роль адмирала Александрова – и все! По сути, никого и не обманем, без него мы не удержались бы на краю.

Хелен кивнула, соглашаясь с таким подходом. Остальные, чуть помедлив, тоже. Следующие полчаса их великолепная четверка занималась обсуждением нюансов пиар-кампании, после чего промышленные магнаты откланялись, оставив Громову и маршала вдвоем. Устинов, дождавшись этого, вздохнул и, налив себе еще вина, залпом выпил.

– Черт! Даже и не ожидал, что все зашло настолько далеко.

– Ну, а чего вы ожидали? – усмехнулась Громова. – Что у нас тут клуб престарелых болтунов?

Откровенно говоря, именно так Устинов до недавнего времени и думал. Нет, что разговоры о необходимости отделения от Конфедерации в верхних эшелонах правительства Урала гуляют давно и упорно, он знал. И, как раз в силу их общеизвестности, считал ерундой. Ну, ностальгируют люди по былой самостоятельности – так почему нет? Другое дело, раз их до сих пор не взяли за жабры, стало быть, об этих разговорах не просто известно. Вполне очевидно, что они (а стало быть, и само правительство планеты) считают неопасными.

Сам Устинов общался с теми, кто всерьез считал себя заговорщиками, около двух месяцев. Они аккуратно присматривались к маршалу, он же просто заводил полезные знакомства, все более убеждаясь, что реальной силы за кухонными сепаратистами не стоит. И вдруг раз! Случай подвернулся – и процесс начал развиваться семимильными шагами. Без нашествия нигерийцев он, может, так и пребывал бы в состоянии ностальгических вздохов еще пару десятилетий, но сейчас те, кто раньше были вынуждены скрывать амбиции, развили кипучую деятельность. А энергии, надо сказать, у них было хоть отбавляй.

– Вы даме-то тоже вина налейте, что ли, – Громова, очевидно, правильно поняла ход мыслей собеседника и откровенно забавлялась. Когда же маршал исполнил ее просьбу, она, побарабанив тонкими пальцами с аккуратно наведенным маникюром по столу, спросила: – Думаете, зачем я решила с вами поговорить наедине?

– Откровенно говоря, да.

– Скушайте яблоко. Ну а пока вы его грызете, я как раз все вам и расскажу.

Устинов пожал плечами, но спорить не стал. С громким, сочным хрустом откусил кусок и вопросительно посмотрел на собеседницу. Громова кивнула:

– Здесь все просто. Наши… друзья – люди умные, но по-мужски прямолинейные. Наломают еще дров. Поэтому я хочу поговорить именно с вами. Скажите, вы уверены в…

Договаривать она не стала, но Устинов прекрасно понял, что имеется в виду. Пожал плечами, вздохнул:

– То-то и оно, что не слишком. Понимаете, Хелен, Володя… ну, адмирал Александров, человек неоднозначный, – и, видя заинтересованность в глазах собеседницы, продолжил: – Он не то чтобы исключительно умен, а, скорее, талантлив как флотоводец. При этом не страдает избытком амбиций, нацелен исключительно на военную карьеру, да и патриотизма чрезмерного в нем нет.

– Вот как? – Громова удивленно подняла брови.

– Именно, – жестко, тоном, не допускающим двойного толкования, ответил Устинов. – Так уж получилось, что в свое время родина слишком часто вытирала об него валенки. Именно поэтому я и считаю, что ни уговорить, ни убедить его действовать мы не сможем. Надо, чтобы он захотел сам.

– Плохо. Впрочем, если поставить его в ситуацию, когда выбора не будет…

– Главное, чтобы Володя этого не понял, – вздохнул маршал. – Ладно, как это лучше сделать, вы, я думаю, разберетесь без меня.

– Надеюсь, – голос Хелен звучал задумчиво. – Ладно. Есть еще нюанс, который стоило бы обсудить.

А нюанс был интересный. Для Устинова, впрочем, как и для любого здравомыслящего человека было ясно – власть на планете отнюдь не монолитна. Куча групп и группировочек, которых могут на короткое время сплотить общие интересы, но, когда они исчезают, процесс дележки пирога набирает обороты вновь. Сейчас был именно такой случай.

Основных кружков по интересам имелось ровно три штуки, условно их можно было назвать промышленниками, финансистами и популистами. Первые, к которым и принадлежали нынешние собеседники Устинова, достаточно четко ориентировались на выход планеты из состава Конфедерации и старались обеспечить наличие на планете современных технологий и производств полного цикла. Все это не нравилось деятелям метрополии, но и формально запретить они этого не могли, устраивая гадости исподтишка. Именно поэтому промышленная группа, с одной стороны, была влиятельна, но, с другой, никогда не имела достаточного административного ресурса, чтобы без проблем продвигать свои интересы.

Финансовая группа… Не, эти особым патриотизмом никогда не отличались. Учитывая же, что основную роль в ней играли представители двух национальных меньшинств, то неудивительно, что она всегда колебалась, меняя союзников и преследуя только собственные интересы. Увы, с теми, кто держит в руках финансовые потоки, приходилось считаться, и поддержки в деле обретения Уралом независимости от них ждать не приходилось. Слишком уж шаткими в этом случае оказывались их позиции, а такого не допустит ни один банкир. Впрочем, у Хелен (и, как подозревал Устинов, не у нее одной) имелись кое-какие идеи на их счет. Судя по людоедскому тону, неафишируемые пока меры воздействия финансистам вряд ли пришлись бы по вкусу.