Габриэла, корица и гвоздика - Жоржи Амаду

— Это верно…

В дверь постучали, горничная пошла открыть. Фигура доктора появилась на пороге. Он воскликнул:

— Я заходил к вам в контору, чтобы поздравить с благополучным возвращением. Не застал и вот явился, сюда, чтобы приветствовать вас. Его рубашка с накрахмаленной грудью и стоячим воротничком была мокрой от пота.

Капитан поспешил объявить:

— Что вы скажете, доктор, если Мундиньо Фалкан будет нашим кандидатом на предстоящих выборах?

Доктор воздел руки к небу.

— Какая потрясающая новость! Сенсация! — Он повернулся к экспортеру. Если мои скромные услуги могут оказаться полезными…

Капитан взглянул на Мундиньо, как бы говоря: «Видите, я не солгал! Лучшие люди Ильеуса…»

— Но пока это секрет, доктор.

Они уселись. Капитан принялся подробно описывать действие политической машины края и связи между влиятельными лицами, заинтересованными в игре.

Эзекиел Прадо, например, у которого много друзей среди фазендейро, недоволен Бастосами, поскольку они не сделали его председателем муниципального совета.

Насиб засучил рукава рубашки и осмотрел публику в баре. Почти вся она в этот час состояла из приезжих, остановившихся в городе ненадолго или прибывших на базар. Было также несколько пассажиров с «Иты», направлявшихся в северные порты; для обычных посетителей было еще рано. Он подозвал Бико Фино и отобрал у него бутылку португальского коньяку.

— Где это видано? — возмутился Насиб и подошел с официантом к стойке. Подавать всякой деревенщине настоящий коньяк… — Он взял другую, точно такую же бутылку, с такой же этикеткой, в которой португальский коньяк был смешан с отечественным, — на этой смеси араб неплохо зарабатывал.

— Но ведь это для моряков, сеньор Насиб.

— Ну и что же? А чем эти лучше?

Чистый коньяк, вермут без примеси, неразбавленные портвейн и мадера подавались только постоянной клиентуре и приятелям. Он не мог ни на минуту отлучиться из бара — официанты сразу начинали делать все не так. Если он не будет следить за всем сам, то в конечном счете прогорит. Насиб открыл кассу. Сегодня ожидается большой наплыв посетителей, а значит, немало будет всяких разговоров. Из-за отъезда Филомены он не только потерпел материальный ущерб и устал, но потерял душевное равновесие, не смог заняться многочисленными новостями и поразмыслить над разными вопросами, которые можно было бы обсудить, когда соберутся друзья. Новостей множество, а, по мнению Насиба, нет ничего более приятного (разве только еда и женщина), чем обсуждать или обдумывать новости. Сплетничать — высшее искусство и высшее наслаждение жителей Ильеуса. Искусство, которое старые девы довели до невероятного совершенства.

«Вот оно, сборище ядовитых змей», — говорил Жоан Фулженсио, завидев их у церкви в час благословения.

Но разве не в «Папелариа Модело» Жоана Фулженсио, где он хозяйничал среди книг, тетрадей, карандашей и ручек, собирались местные «таланты», обладавшие не менее острыми, чем у старых дев, языками?

Здесь, как и в портовых барах, как и за партиями покера сплетничали и толковали о разных разностях.

Однажды Ньо Гало передали, что идут разговоры о его похождениях в публичных домах. Он ответил своим гнусавым голосом:

— Дружище, я на это не обращаю внимания. Я знаю, что говорят обо мне и что говорят о других. Но я хороший патриот и стараюсь давать им темы для подобных толков.

Сплетни были главным развлечением города. А так как не все обладали добрым нравом Ньо Гало, то иногда в барах завязывались потасовки, обиженные требовали объяснений, выхватывали из-за пояса револьверы. Таким образом, искусство сплетни не было безопасным, ибо грозило расплатой.

В тот день было много тем для обсуждения, прежде всего проблема мели сложная и большая проблема, связанная с самыми различными событиями: с тем, что пароход «Ита» сел на мель, с тем, что скоро приедет инженер, с тем, что предпринимал Мундиньо Фалкан («Что ему нужно?» — возмущался полковник Майуэл Ягуар) и, наконец, с тем, что полковник Рамиро Бастос был очень раздражен. Уже этого сложного вопроса было достаточно, чтобы увлечь всех. И как забыть чету артистов — красавицу блондинку и жалкого принца с лицом голодной крысы? Деликатная и восхитительная тема, которая даст пищу для насмешек капитану и Жоану Фулженсио, для саркастических замечаний Ньо Гало и вызовет раскатистый хохот. Тонико Бастос, конечно, начнет ухаживать за балериной, но на этот раз его опередил Мундиньо Фалкан. Ясно, что не из любви к танцам привез ее экспортер, притащив и мужа с мундштуком во рту, он наверняка и проезд их оплатил. А потом завтрашний банкет автобусной компании. Узнать бы, почему приглашен такой-то и не приглашен такой-то! А новые женщины в кабаре, ночь с Ризолетой…

Ньо Гало зашел в бар невзначай. Это был не его час, в это время он обычно сидел в податном бюро.

— Я сделал глупость, вернувшись домой после прибытия «Иты», лег и проспал до сих пор. Дайте-ка мне выпить, надо идти работать.

Насиб, как всегда, подал ему смесь вермута с кашасой.

— Ну, как косенькая, а? — Ньо Гало усмехнулся. — Вы вчера были великолепны, араб, просто великолепны. — Затем он констатировал: Ассортимент женщину нас явно улучшается, в этом нет никакого сомнения.

— Я еще не встречал такой искусной бабенки… — Насиб шепотом рассказал о подробностях.

— Не может быть!

С ящиком для чистки обуви появился негритенок Туиска; сестры Рейс передали через него, что все в порядке, Насиб может быть спокоен. К вечеру они пришлют подносы со сладостями и закусками.

— Кстати, о закусках — дайте мне чего-нибудь заморить червячка.

— Разве вы не видите, что у меня ничего нет? Будет только вечером. От меня кухарка уехала.

Ньо Гало принял насмешливый вид.

— Почему бы вам не нанять Машадиньо или мисс Пиранжи?

Он намекал на двух известных в городе гомосексуалистов. Первый был мулат Машадиньо, прачка по профессии, отличавшийся чистоплотностью и аккуратностью, его нежным рукам семейные люди доверяли льняные и парусиновые костюмы, тонкие рубашки, крахмальные воротнички. Второй страшный негр, служивший в пансионе Каэтано, которого можно было встретить ночью на берегу моря, где он бродил в поисках порочных наслаждений. Мальчишки кидали в него камнями и дразнили: «Мисс Пиранжи! Мисс Пиранжи!»

Получив этот издевательский совет, Насиб разозлился:

— Пошли вы… в навозную кучу!

— Туда и направляюсь. Буду делать вид, что работаю. Немного погодя я вернусь, и если б вы рассказали про вчерашнюю ночь — все до мельчайших подробностей…

Бар заполнялся народом. Насиб увидел, как со стороны набережной появился Мундиньо Фалкан между капитаном и доктором. Они оживленно беседовали.