Дети декабря - Платон Беседин

– Что-то ты бледный, Смятин, работаешь много? – хохотнул шеф, мордатый колкий мужик. Он носил золотые перстни и широкие галстуки холодных тонов.

– Наверное, Семён Григорьевич, – неловко кивнул Смятин и тут же выскочил в туалет.

В зеркальном отражении он увидел испуганного мужчину, почти лысого, хотя ему ещё не было и тридцати пяти. Но чёрные глаза-пуговицы всё больше превращались в истлевшие угли.

Вечером Смятин пошёл к морю, вычитав, что оно лечит душу. Замёрзший, он бродил по пустынному берегу. У заброшенной воинской части на него бросились две лохматые псины. Сдавленный испугом, Смятин застыл, думая, что так твари оставят его в покое, но клацающие челюсти приближались и пришлось отбиваться камнями. Псы, завывая, скрылись. Смятин приехал домой окончательно испепелённый.

Позвонил жене. Та не взяла трубку. Смятин набил эсэмэс: «Приезжайте завтра». Подумал и отправил следующее: «Очень соскучился, люблю».

Той ночью Смятин видел сон. Он поднимался по лестнице к себе на четвёртый этаж, но на третьем, из-за угла, на него вдруг бросилась чёрная тень. Она походила на горбатого высокого человека в плаще. Тень душила, терзала, смешивая панику с болью. Смятину показалось, что он, рухнув, летит между лестничными проёмами вниз. Закричав, он проснулся.

Утром приехали жена и дочки. Смятин играл с детьми, целовал жену и не обращал внимания ни на какие её обычно раздражавшие заскоки. А после, взяв передышку, отправился прогуляться: сначала в жиденький парк, затем в кабачок «Зер Гут». Подошла белокурая официантка в баварском костюме. Протянула глянцевое меню, достала аккуратный блокнотик. Смятин второпях попросил чая.

– Чайничек? – уточнила белокурая официантка.

– Да, да, – торопливо согласился Смятин, осматривая заведение в поисках чёрной тени.

– Зелёный, чёрный?

– Зелёный.

– С жасмином, ромашкой…

– Просто зелёный чай, – раздражаясь, перебил Смятин. Официантка ушла, чуть покрасневшая.

Бармен щёлкнул пультом, меняя канал. «Челси» играл с «Лестером». «В раю футбольный Кубок выигрывает „Лестер“», – вспомнил Смятин из Джулиана Барнса. Официантка принесла пузатый чайничек. Этот заказ, среди дубовых столов, футбольных шарфов и флагов, смотрелся глупо. Смятин взял бокал «Гиннесса», потом ещё один. «Лестер» проиграл.

Когда Смятин вернулся домой, жена и дети уже спали. Он принял душ, почистил зубы «Лесным бальзамом», запах которого так раздражал дочек. И, переодевшись в клетчатую пижаму, лёг рядом с женой, прижавшись к тёплому, пахнущему кремами телу так, как в первые месяцы совместной жизни. Он спал крепко. И следующую неделю тоже. Постепенно забывая и дьявольскую фразу, и чёрную тень.

Жизнь стала размеренно-прежней. Дразня и закаляя себя, Смятин брал с полки чёртову книгу. Открывал, просматривал содержание, волнуясь на «Червяке» и «Мелком бесе». Правда, сами тексты он не читал. Ставил книгу обратно, намеренно громко и небрежно хмыкая. Так он убеждал себя, но сердечко всё равно ёкало, тоскливый холодок проскальзывал изнутри. Смятин чувствовал, что панический страх не изжит окончательно. Нет, он просто, как аллергия, засел глубже, чтобы в стрессовый момент появиться вновь.

Так и случилось. Через пару недель Смятина отправили в командировку на «материк», устанавливать связи с Россией. После переговоров ему позвонили в гостиничный номер.

– Девочка не нужна? – Говорящая явно переусердствовала, имитируя естественную игривость. Импульсивно Смятин согласился.

Через десяток минут в номер зашла девчушка. Девушкой и тем более женщиной даже в самых смелых оценках она не казалась. Однако вела себя непринуждённо. Смятин расслабился. Улёгся на кровать. Девчушка назвалась Лейлой. Спать с ней не хотелось. Они разговорились. И оказалось, что Лейла приехала в Россию из Киева на учёбу.

– А так подрабатываешь?

– Ага, – Лейла пила «Пепси» из холодильника.

– И для чего тебе деньги?

– На развлечения, – ответила Лейла.

Смятин выпроводил её. Лейла сунула деньги в карман зауженных джинсов, затянула чёрный кожаный пояс с увесистой бляхой. Смятин прикинул, что для жены, вдруг та спросит, спишет эти расходы на покупку лекарств.

Успокоенный, он воспользовался тонометром. Давление было нормальное, но пульс оказался под сто. Смятин накапал в минералку корвалдина. Выключил свет, лёг в постель. Но спать не мог, вспоминал Лейлу. Её чёрные, длинные, до поясницы волосы. Симметричные ямочки чуть выше оттопыренной попки. Нос с горбинкой, полные чувственные губы и томные карие глаза – всё как он любил. Смятин вспоминал Лейлу в деталях и не понимал, отчего женился на внешне совсем другой женщине.

Он закрыл глаза, ещё раз подумал о Лейле, чувствуя нарастающее возбуждение. И в этот момент вкрадчивый голос прошептал: «Сатана, приди в мой дом. Сатана, приди в мой дом». Смятин вскочил, щёлкнул выключателем. Показалось, что в коридорном зеркале промелькнула чёрная тень. Он глухо вскрикнул, бросился на балкон, но беззвёздная ночь показалась такой же дьявольски страшной, как и тень в номере. Она подступала, тянула клешни, грозила сомкнуться. Смятин вернулся в номер, натянул рубашку, штаны и выбежал в круглосуточный бар. Чтобы видеть людей, быть среди них.

Там он просидел до утра. А вечером улетел в Симферополь. Чёрная тень вновь жила рядом с ним.

* * *

Смятин вспомнил всё это за ночную поездку из Севастополя в Киев. Поезд прибыл с опозданием в десять-пятнадцать минут. Бабы с нижних полок опять выпроводили Смятина из купе. Он был задумчив и неповоротлив. В окне показалась железнодорожная платформа, отделанная серой плиткой, а Смятин ещё не собрался.

– Можно я переоденусь? – вернулся он к бабам.

– Конечно, пожалуйста, – ответила одна из них, но не двинулась с места.

– Э, – Смятин почувствовал раздражение и неловкость, – вы не могли бы выйти?

– Тю! Что мы не видели? – хохотнула вторая.

Смятин вежливо улыбнулся, но бабы, похоже, не шутили. Наоборот – ждали. Смятин суетливо стянул шорты, майку. Остался в серых носках и семейных трусах с изображением пивных кружек. Поймал щедрый взгляд и уже медленнее, чуть рисуясь, натянул джинсы и свитер. Прощаясь, бабы смотрели голодно и добро.

Такси пришлось ловить уже на вокзале, напротив ресторана «Дрова». На украинском номере телефона не оказалось денег, чтобы вызвать машину заранее. Таксисты, чувствуя добычу, липли, заманивая простенькими, но действенными обещаниями. Смятин не знал, кого выбрать, на что ориентироваться. В итоге покорился зубастому прощелыге, который первым додумался подхватить сумки. Он потащил их к машине, от тяжести припадая то на правую, то на левую ногу.

– У вас там кирпичи, что ли?

– Книги, – растерянно ответил Смятин.

– Книги?! – ошалел прощелыга, но не перестал тащить сумки дальше. – Машина здесь, недалеко.