Корея Южная и Северная. Полная история - Чжунхо Сон

Седжо

В доме Ли имелся гораздо более подходящий кандидат в правители — тридцатипятилетний Суян-тэгун[61], он же — Ли Ю, второй сын Седжона Великого. Суян-тэгун, успевший показать себя способным управленцем и искусным военачальником, также оказался и умелым заговорщиком. Недаром же говорится, что одаренный человек способен преуспеть на любом поприще. В 1453 году, спустя год после смерти Мунджона, Суян-тэгун истребил всю верхушку Ыйчжонбу и взял в свои руки все государственные дела. Правитель Танджон при этом остался на престоле — Суян-тэгун не рискнул свергать племянника сразу же после разгрома Ыйчжонбу. Но к 1455 году Суян-тэгун упрочил свою власть и принудил Танджона отречься в его пользу. Танджон был отправлен в ссылку.

В историю Суян-тэгун вошел под своим посмертным именем Седжо. Он стал первым правителем династии Ли, который взошел на престол, не будучи наследным принцем.

Истребление высших сановников вызвало недовольство среди чиновной верхушки. В свете конфуцианских правил самоуправный разгром Ыйчжонбу являлся государственной изменой. 1456 году в придворной академии Чипхёнджон возник заговор, который возглавили шесть наиболее почтенных ученых, которые вошли в историю под названием Шестерых погибших сановников — Сон Саммун, Пак Пхэннён, Ли Гэ, Пак Чунним, Ю Ынбу и Квон Чжасин (трое первых входили в число создателей корейского алфавита). Заговорщики собирались убить Сэчжо, которого они считали узурпатором, и вернуть престол законному правителю Танчжону. Заговор был раскрыт, заговорщиков казнили. Интересная деталь: когда после казни Сон Саммуна в его доме провели обыск, то обнаружили рис, полученный в качестве жалованья во время правления Сэчжо, нетронутым — Сон Саммун считал невозможным есть рис, полученный от узурпатора.

Шестеро погибших сановников были оправданы при правителе Сукчоне, сидевшем на престоле с 1674 по 1720 год. Сейчас они служат примером преданности и стойкости[62].

Придворную академию Чипхёнджон, ставшую гнездом заговора, Седжо закрыл. Заодно было прекращено чтение лекций для правителя. Ыйчжонбу разгонять не стали, но это ведомство снова превратилось в «декоративное» — Шесть палат снова напрямую подчинялись правителю. Произошли массовые перестановки в аппарате — ученая фракция «сарим»[63] заменялась на ставленников правителя, выбираемых по преданности, а не по образованности. В результате качество управления государством заметно снизилось. Отстраненные от дел ученые конфуцианцы, бо́льшей частью бывшие крупными землевладельцами, уехали из столицы в свои имения и стали заниматься тем, чем им полагалось заниматься в отсутствие службы — обучением учеников. Таким образом по всей стране стали формироваться оппозиционные очаги.

Лояльные правителю чиновники тоже были не очень-то довольны, поскольку в 1466 году Седжо отменил выдачу земельных наделов за ранги, оставив чиновникам только должностные наделы, выдававшиеся строго в личное пользование на время службы. С экономической точки зрения такое решение было правильным, а с политической — не очень. Правитель Сонджон в 1470 г. «закрутил гайки» еще сильнее. Если раньше чиновники самостоятельно собирали с наделов то, что было им положено для кормления, то отныне этим стало заниматься государство. Иначе говоря, система наделов была заменена выплатой жалованья. Такой порядок меньше нравился чиновникам, поскольку при прямом сборе налога на кормление они всегда ухитрялись взять с крестьян немного больше положенного. Вдобавок сбор налогов давал чиновникам определенную власть над крестьянами. Но если чиновники были недовольны новшествами, то крестьяне встретили их с радостью, поскольку иметь дело только с государством им было проще и выгоднее.

Укрепление центральной власти и оптимизация расходов на содержание аппарата позволили Седжо продолжить освоение северных территорий, массово переселяя туда народ. Принудительные переселения, а также перманентное увеличение налогового бремени вызывали недовольство у крестьян. Примером совпадения чиновного и крестьянского недовольства может служить произошедшее в 1467 году восстание чиновника Ли Сиэ, имевшего земельные владения в провинции Хамгильдо[64]. Ли Сиэ был недоволен произволом пришлых чиновников и требовал, чтобы назначения производились из рядов местного чиновничества. Это требование было чуждо крестьянам, не видевшим разницы между «своими» и «чужими» чиновниками, но крестьяне имели свои поводы для недовольства и потому поддержали Ли Сиэ.

Следствием борьбы с конфуцианскими учеными мужами стало ослабление государственного давления на буддизм. При Седжо были изданы многие буддийские трактаты, причем — на корейском языке, доступном простому народу. Выгод вышло две — распространение буддийских идей ослабило позиции конфуцианцев, а народ стал более грамотным.

Имя десятого правителя государства Чосон Ёнсан-гуна, который правил с 1495 по 1506 год, стало нарицательным обозначением жестокого тирана-самодура. Впрочем, если тщательно взвешивать поступки, то наиболее жестоким правителем в корейской истории следует считать корёского Чхунхе-вана, но деяния Ёнсана описаны гораздо подробнее и ему в знак презрения не было присвоено посмертное имя. Иначе говоря, он был понижен из правителей в князья-гун и упоминается с этим титулом.

Отцом Ёнсана был внук правителя Седжо Сонджон, правивший с 1469 по 1494 год. Можно сказать, что посмертное имя Сонджона не случайно созвучно имени Седжона Великого, потому что этот правитель проводил схожую политику — укрепляя опоры государства, не забывал о науках и покровительствовал ученым. При Сонджоне в чиновниках служило много представителей фракции сарим, что положительно сказалось на управлении государством. Восстанавливать придворную академию Чипхёнджон Сонджон не стал, но учредил Ведомство специальных советников (Хонмунгван), которое, помимо хранения официальных документов и сбора исторических материалов, выполняло ряд функций Чипхёнджона.

Несмотря на ряд позитивных изменений, произошедших в правление Сонджона, в государстве назревал кризис, вызванный усилением сановников высших пяти рангов, имевших крупные земельные владения. Большинство этих сановников, именовавшихся консин (заслуженные сановники), не были конфуцианцами, и потому их действия не ограничивались, хотя бы отчасти, нормами конфуцианской морали. Пользуясь своей властью, заслуженные сановники «брали там, где можно было взять, а где нельзя — отнимали силой». Они скупали земли и осваивали пустоши, которые становились их собственностью (освоение пустошей требовало много средств и рабочих рук, поэтому им могли заниматься только богатые семейства). Ростовщичество позволяло порабощать свободных крестьян, которые в случае неуплаты долга становились рабами вместе со своими семьями. Наделы несостоятельных должников также переходили к кредиторам.