1917–1920. Огненные годы Русского Севера - Леонид Прайсман

Чайковского иногда охватывало отчаяние. От оптимистического настроения первых недель после освобождения Архангельска не осталось и следа. Фрэнсис писал: «После того как правительство ушло в отставку, Чайковский находился в полном унынии»[207]. Оно усиливалось фантастическими идеями Нуланса, который решил сделать Чайковского из председателя ВУСО «дипломатическим представителем самарского правительства»[208]. После недолгого раздумья Чайковский отказался от чести стать самарским дипломатом и сообщил Фрэнсису «о своем решении не принимать этот пост, сказав, что он хотел бы уехать в Англию»[209]. Но это была минутная слабость. Чайковский напряженно искал выход из создавшегося положения. В его глазах Комуч был естественным наследником верховной власти государства. Комуч летом 1918 г. добился значительно большего успеха, чем ВУСО, контролируя территорию пяти губерний, войска Комуча, как казалось на далеком Севере, наступали на Москву. Претензии ВУСО на верховную власть становились все более беспочвенными, когда стало ясно, что стремительное наступление не удалось и Северное правительство контролирует только Архангельскую губернию. Но вскоре из Самары стали приходить тревожные вести о непрочном положении Комуча и отступлении частей Народной армии. От идеи подчинения Комучу пришлось отказаться, но не от идеи подчинения общероссийской власти. Чайковский был абсолютно уверен, что в правительство могут входить только члены Учредительного собрания. Он решил, что в связи с отъездом трех членов Учредительного собрания на Восток носителями верховной власти будут два его оставшихся члена – Чайковский и Гуковский. Но на очередной встрече с послами Чайковский был вынужден сообщить им об отказе Гуковского войти в правительство из-за вопроса об амнистии участникам переворота. Чайковский вновь был близок к отчаянию. Он объяснял послам, что «не может найти ни одного делегата Учредительного собрания, кому он мог доверить министерский портфель, а поскольку верховная власть не может существовать вне рамок Учредительного собрания, то ни одна ветвь управления не имеет права издавать законы»[210]. Учредительное собрание у многих российских политических деятелей превратилось в навязчивую идею.

Давление возрастало. Другой проблемой формирования правительства было отсутствие в Архангельске местных деятелей, способных возглавить управление края. Некоторые общественные деятели были вывезены большевиками во время их отступления из города, а другие отказывались от этой сомнительной чести в напряженной обстановке Гражданской войны.

Чайковский был вынужден уступить. Реальная угроза нового переворота, отсутствие членов Учредительного собрания в Архангельске вынудили его согласиться на правительство, состоящее из представителей буржуазных кругов. 7 октября новое правительство было сформировано. Уже в самом его названии – Временное правительство Северной области (ВПСО) подчеркивался его временный характер и отказ от претензий на всероссийскую власть. На решение Чайковского повлияло создание 23 сентября на Государственном совещании в Уфе Временного Всероссийского правительства – Директории, одним из его членов был избран Чайковский. Это давало ему возможность, как члену Директории и «единственному носителю Всероссийской Верховной власти», объявить о создании правительства, но в то же время держаться независимо от Директории, т. к. в Архангельске о ней ничего не знали, кроме самого факта ее образования и состава. В новом правительстве Чайковский кроме поста председателя возглавил отделы иностранных дел и земледелия. После председателя ключевым человеком в правительстве стал полковник Дуров – генерал-губернатор и главнокомандующий, заведующий отделами: военным, внутренних дел, путей сообщения, почты и телеграфа. Октябрист, управляющий Архангельским отделением Государственного банка, князь И. А. Куракин стал временно заведующим отделом финансов. В новом правительстве преобладали кадеты: С. Н. Городецкий возглавил отдел юстиции; Н. В. Мефодиев – отделы торговли, промышленности и продовольствия, П. Ю. Зубов стал секретарем правительства и возглавил отдел народного образования. Наиболее яркой фигурой был Городецкий – председатель окружного суда в Архангельске, один из лидеров архангельских кадетов и правого крыла городской думы. Мефодиев и Городецкий были местными уроженцами. Но, несмотря на то что новое правительство уделяло большее внимание интересам края, чем ВУСО, в его деятельности преобладали общенациональные интересы. Об этом прямо говорилось в сообщении Чайковского: «Временное Правительство возникает при совершенно своеобразных обстоятельствах: во время борьбы с большевиками и немцами и при полном преобладании в крае общесоюзнических задач и интересов над местными. Общесоюзное дело – это дело всей России, дело спасения ее от ужасов кровавого террора и от расторжения ее государственной территории на множество разрозненных и бессильных клочков, уже сделавшихся или могущих сделаться добычей алчных хищников. На Северную область поэтому возложена задача колоссальной важности – послужить исходным пунктом для освобождения России от засилья внутренних хищников». Главной задачей правительства, его целью и смыслом существования стало «возрождение русской армии и продвижение ее вперед, во что бы то ни стало»[211].

Говоря о деятельности нового правительства, я постараюсь ответить на вопрос: продолжало ли оно, по крайней мере до отъезда Чайковского в Париж 23 января 1919 г., политику социалистического ВУСО? Многие советские и российские авторы утверждают: «Эволюция правительства Северной области от эсеровского состава к кадетскому, правому по своему составу, не была случайностью. Это был процесс, характерный для антисоветского движения, развернувшийся по всей России»[212]. Л. Г. Новикова отмечает, что новое правительство стало заниматься проблемами региона: «Провинциальная элита теперь обрела ключевые рычаги власти, чтобы попытаться упрочить влияние местных сил на управление губернией и положить начало преодолению отсталости края»[213]. Можно только приветствовать попытку историка отойти от старых схем как советской, так и эмигрантской историографии и применить к истории Гражданской войны на Русском Севере модные на Западе теории. Но, к сожалению, попытка подогнать под региональную теорию Гражданскую войну на Севере обречена на провал. Руководители Северной области Н. В. Чайковский и генерал-лейтенант Е. К. Миллер рассматривали Север как базу для дальнейшего освобождения России. Вхождение местных политических деятелей в состав правительства привело к повышенному вниманию к проблемам Севера, но не более того.