Мечты в шоколаде - Кира Буренина

Когда во время вполне семейного, спокойного ужина раздался телефонный звонок, Виктор внимательно посмотрел на сидящих за столом. Алена напряженно подняла голову и тут же ее опустила. Глаза Николая заметались, он крепче сжал вилку, но продолжал есть.

– Вы что это, ребята? – с изумлением произнес Виктор. – Оглохли, телефона не слышите?

Молодой человек вскочил и подошел к трезвонящему аппарату.

– Алло! – пробасил он в трубку и в ответ услышал звуки отбоя.

Он вошел в спальню, включил плеер, нашел нужное место и, запрограммировав его, вернулся на кухню. Николай сидел с опущенной головой, Алена нервно катала хлебные шарики. По всей квартире зазвучала нежная мелодия – тоненько пропела флейта, звякнули колокольцы… Николай вскочил.

– Я… я… – заикаясь, пытался объясниться он.

– Сидеть! – гаркнул Виктор. – Выкладывай быстро, что ты задумал!

Николай тяжелым мешком рухнул на стул.

– Пожалуйста, прошу, пожалуйста, – жалобно произнесла Алена, – выключите эту музыку, я не могу ее слышать!

Виктор повернулся к Николаю:

– Пульт?

Тот кивнул в сторону своего кейса. В квартире воцарилась тишина.

– Колись, Николаша, – вкрадчивым голосом приказал Виктор.

Рассказ занял немного времени.

– С каким бы наслаждением я бы врезал тебе по морде! – раскачиваясь из стороны в сторону, протянул Виктор. – Изверги, вы готовы были угробить Аленку, чтобы освободиться от нее и получить развод! Алена, ты могла себе это представить?

Сестра молчала.

– Сволочи, преступники! Ты не мужик, а тряпка, раз пошел на поводу у бабы. Захотел развестись – сказал бы прямо. А так… Что же за сердце надо иметь… – голос его зазвенел, – нет, не каменное, а стеклянное – бесцветное, прозрачное, пустое сердце, где ничего не отражается и ничего не задерживается.

Воцарилось молчание, тишину прорезал звонкий голос Алены:

– Николай, я сама подам на развод, не беспокойся ни о чем!

Прошло несколько месяцев. Николай и Алена развелись, квартира осталась за Аленой, но она живет пока у отца и брата. Оба заботятся о ней, стараясь восстановить ее здоровье. Алена до сих пор не верит, что Николай никогда не вернется к ней. Ночами она горько плачет. Она любит Николая и, вероятно, уже не сможет разлюбить. А тот поселился у Татьяны, и она довольна. Единственное, что омрачает ее счастье, – невозможность иметь детей. Но у нее есть большой ребенок – Николай. Ему отдает она всю свою нежность и любовь. А Николай стал снова пить, напиваясь часто до бесчувственного состояния. Тогда Татьяна относит его в постель.

Сегодня Николай отпросился с работы пораньше. Едва смог закончить сеанс массажа, так схватило за грудиной. Нитроглицерин не помог. Он позвонил Татьяне – ее не было ни на работе, ни дома. Николай осторожно вел машину, прислушиваясь к тому, что творится у него внутри. Когда он заглушил двигатель, то понял, что приехал к старому дому. Он поднялся на свой этаж, открыл дверь ключом, и пустота плотным саваном укутала его.

Николай добрел до кресла, сбросил на пол плащ, снял ботинки. Боль нарастала – он застонал и буквально увидел свое сердце, но не как в анатомических атласах, а так, как принято его рисовать – сердечко с острым кончиком внизу. Именно этот острый кончик и впился ему в бок.

Ему вспомнилось, как до свадьбы он подарил Алене именно такое сердечко… «Надо бы вызвать «скорую», – подумалось ему… Но шевелиться не хотелось. Тело само нашло наиболее оптимальное, уютное положение и изменять его означало нарушить хрупкий баланс, сложившийся между болью и неболью.

Он обвел глазами комнату – пыль толстым слоем присыпала мебель, серыми казались шторы и тюль на окне, угол, где раньше вилась большая лиана, казался голым и жалким без растения.

Он прикрыл глаза. Как все было легко и просто в молодости. Алена… Почему она согласилась выйти за него замуж, ведь они так мало были знакомы? Почему его полюбила Татьяна? Он никогда не имел успеха у женщин, хотя все и замечали античные черты его лица, стройную подтянутую фигуру. Вероятно, все дело в отсутствии неких флюидов, чисто мужского притяжения… Проанализировав последние события, он понял: Татьяна тем и пленила его, что сама неожиданно влюбилась в него и первая призналась в этом. Ее ошеломляющая страсть компенсировала все неудачи и обиды, накопившиеся за всю жизнь. Алена всегда была рядом, для нее он был рыцарем без страха и упрека. Она возвела его на пьедестал, которого он на самом деле не заслуживал.

Николая осенило – он всю жизнь боялся разоблачения, опасался, что, как в сказке про голого короля, найдется когда-нибудь сопливый мальчишка, который крикнет о нем, Николае, на весь мир: «Да это и не мужик вовсе, а тряпка!»

Его зазнобило – острый конец сердечка снова впился глубоко в грудь. Николай сделал несколько вздохов, немного отпустило. Мысли вновь вернулись в свое русло. Татьяна никогда не скрывала своей власти над ним – она манипулировала им, как заводной игрушкой. Ему было приятно ощущать себя слабым и маленьким рядом с ней, большой и сильной, как белая медведица. Почему ее нет сейчас здесь? Зачем он приехал в эту пустую квартиру, холодную, как склеп? Слабым голосом он позвал:

– Алена…

Два женских лика пронеслись перед его глазами в последний раз, плоское стеклянное сердечко развернулось в груди и замерло.

Я ела холодные котлеты. Руками. Прямо со сковородки. Босые ноги заледенели на полу, но я упорно жевала холодные котлеты, захлебываясь горькими слезами. Несчастная любовь. Это один умник сказал: кто был счастлив в любви, тот не имеет о ней никакого понятия. Все ему поверили и перестали ждать счастья. Мне же надо все и сразу.

Я жевала котлеты и мечтала, как мой любимый вдруг передумает и примчится с другого конца Москвы. Стоя перед дверью моей квартиры, он немного помедлит, может, вздохнет. А потом звонок зальется долгим и требовательным звоном, и я побегу к входной двери.

А началось все холодным грустным ноябрем. Я разглядела этого человека в кафе, когда мы праздновали день рождения подруги. Классический девичник: на столе свечи, мороженое, орешки, вторая бутылка шампанского. Три красавицы, умницы и – увы! – несчастливицы изо всех сил делали вид, что им весело, что они независимы и полны творческих планов. Он сидел за соседним столиком, его профиль напомнил мне орла, смотрящего вдаль. «Орлы не способны на подлость», – не успела подумать я, как незнакомец встал и подошел к нашему столику. Болтовня подружек стихла, три пары глаз с надеждой уставились на атлета в кожаных джинсах и байкерской куртке.

– Привет. – Взгляд его серо-стальных глаз прочно зафиксировался на моем лице. – Не возражаете, если мы немного потанцуем?

Я медленно поднялась из-за стола и, прожигаемая завистливыми взглядами подруг, приняла руку «прекрасного принца». Его руки были крепкими и надежными, а тембр голоса низкий, с хрипотцой. Он что-то шептал, его губы щекотали завитки волос на мой шее. О чем мы говорили, я не помню.