Потребитель - Майкл Джира

Он — для моей игры, для моего пользования, для того, чтоб я мог выбросить его, когда покончу с ним.

Вот он, тут, воняет, потеет, истощен жарой и глупостью, огромной безрассудной глупостью, по которой он переставляет ноги, его ненависть к самому себе так густа в его горле, что душит его. Он не является самим собой, не принадлежит самому себе. Он смотрит, как его границы растворяются, когда я управляю им. Он пробирается сквозь усердствующую толпу. Он чувствует, как его тело расширяется, потом сжимается в такт с открытием и закрытием промежутков между их рабскими телами, пока они работают, убивая свое время, что, в свою очередь, наполняет меня гордостью за мои достижения.

Он чувствует, что ему нужно побыть одному, посадить себя под арест, нужно вспомнить точно, кто он такой, но ему не найти места, где он был бы один — без моего вмешательства в его сознание, перестраивающего его, придающего ему форму. Ему нужна лишь абсолютная изоляция, сенсорная депривация, чтобы убрать любые стимулы или чтобы повторять предсказуемый набор стимулов без конца, пока он не поплывет в густой жиже собственного бессознательного, убежденный теперь, что в действительности его не существует, покачиваясь в волнах прилива.

Если он кричит, если сопротивляется, заткни ему рот кляпом. Души его, пока у него не вылезут глаза. Если он жалуется, накажи его, как отвратительного ребенка, — он просит этого.

1983/1994

Я опустошил себя. Я превратил себя в нечто, не поддающееся контролю. Я — карлик, меня делает маленьким все, что вокруг меня. Я боюсь того, что может произойти в следующее мгновение. Любое непредусмотренное движение, любой звук, которого я не ждал, ужасает меня, уменьшает меня. Ножницы лежат передо мной на столе. Я беру их, раскрываю и закрываю их, прижимаю железные кольца к своей кости. Просовываю палец между ножами и сжимаю что есть силы. Они тупые. Они не порежут меня. Мне не больно, это биение лишь напоминает мне о существовании моей руки, которая мне отвратительна. Я ненавижу свое тело больше, чем ненавижу предметы и события, о которые оно трется. Я презираю условия, в которых живу, не так глубоко, как презираю существование моей плоти.

1984

Я использую эту комнату, как болезнь использует тело. Я порчу ее, отъедаю ее по кусочкам, пачкаю стены своими руками. Комната воняет моей кровью. Я в постели. Матрас гниет подо мной. Моя моча разъела в нем дыру. Низ моей спины проваливается в дыру. Я не знаю, где кончается мое тело, и начинается матрас. Когда я встаю и иду в туалет, я разрываю свое тело пополам.

1984

Когда я смотрю на себя в зеркало, мое лицо горит. Я точно знаю, что время соскользнуло, и я только что покинула зеркало: теперь там стоит кто-то другой, притворяясь мной. Когда я закрываю глаза, они вторгаются в мое тело, так что я должна держать их открытыми. Мое тело не принадлежит мне.

Вчера я просматривала телефонный справочник, выбирая имена людей, казавшиеся интересными, звонила им и приглашала приехать и выебать меня. Один, в конце концов, согласился. Когда он появился у моей двери, я приоткрыла ее, но оставила на цепочке. Он видел меня в ночной рубашке. Его тело шло к его голосу, который по телефону звучал грубо и хрипло. Он был огромен и волосат. Лицо — темное, изрыто оспинами. Его руки огромны: я хотела, чтобы он задушил меня насмерть. Я впустила его. Я разделась, легла на пол на живот, надеясь, что он заметит мою уязвимость и убьет меня. Вместо этого он нежно поцеловал меня сзади в шею, потом нежно выебал меня. Я пыталась извиваться, драться, чтобы он разозлился и ударил меня, но в ответ у него пропала эрекция, и он стал оправдываться. Я встала, глядя на него, как на бесполезного, слабоумного ребенка, и велела ему уйти. Когда он ушел, я подошла к зеркалу, сжимая свои груди, притянула соски ко рту и сосала их много часов. Я потеряла себя, я забыла, где я, я не чувствовала тела. Я не знаю, кто я. Я хочу быть стертой. Я хочу быть всосанной в свою пизду.

1984

Я маленькая тварь, я замышляю самоубийство, я сосу пальцы у себя на ногах. Я заперт в пропитанном мочой общественном туалете. Снаружи надо мной потешаются. Я слышу, как они прихлебывают пиво, рыгают, пердят, отпускают шутки на мой счет, имитируя мой голос. Я здесь раздетый. Запах моего тела перебивает вонь их дерьма и мочи. Я воняю нищетой. Это мое личное, я знаю его силу. Я обычно прячу его под одеждой. А вот сейчас даю ему выйти и опьянить меня. Я люблю свой запах. Дверь могли бы выломать легко. Они нашли бы меня здесь, внутри, на полу — слабоумного младенца. Я лучше их. Я питаюсь их насмешками. Они не знают, что я делаю. Хорошо бы, чтоб они сломали дверь. Наверное, если они увидят меня здесь вот таким, им настанет конец.

1984

Я к тебе ничего не чувствую. Я сдерживаюсь. Занимайся своими делами. Не трогай меня. Моя кожа отслаивается от костей. Я дам тебе подарок: срежь кожу с моего живота и натяни себе на лицо. Посмотри в зеркало: я вижу себя твоими глазами. Мое тело на земле позади тебя. Ты используешь его, чтобы развлечь себя. Когда ты пинаешь его по комнате, удар твоего ботинка отдается у тебя в животе. Поплачь обо мне. Обвини меня в том, что ты больше не узнаешь самого себя. Я лежу здесь и хочу, чтобы пространство этой комнаты поглотило меня, хочу втянуть свое тело само в себя, пока ты смотришь на меня и недоумеваешь: неужели ты потерял себя во мне.

Ты проводишь руками по выдубленной поверхности своей кожи. Этот звук меняет окраску в зависимости от того, какой участок тела ты трогаешь. Твои бедра и пах отзываются низким гулом — звук моего трупа, выпускающего мертвый воздух, когда ты пинаешь меня. Твое лицо непрерывно высокочастотно визжит — мой звук, когда ты сжигаешь меня. Я беру над тобой верх. Ты забываешь себя в моем теле. Когда ты жуешь кусок кожи со своего пальца, ты вспоминаешь мое тело у себя во рту, хруст моих костей у тебя на зубах. Я люблю тебя. Когда ты лижешь свою руку, твой пот на вкус — как моя кровь. Спрячь себя. Запрись. Втянись в мою кожу. Я — внутри тебя. То место на полу, где разлагалось мое тело, оставило пятно в твоей памяти. Это моя расписка в любви к тебе. Тебе не забыть меня, не потеряв себя самого. Я никогда не умру.

1986

Твои деньги теплые. Они на ощупь, как плоть. Твои деньги у меня во рту. Я в твоем теле. Ты вертишь меня в руках. Я слаб, я маленькая вещица у тебя в руке. Это очень просто: взять твое желание и повернуть его против тебя. Тебя легко контролировать. Твой образ самого себя — фасад, за которым скрывается желание, чтобы тебя выебли. Мне не нравится твоя слабость. Я не чувствую твоих ударов. Я не помню ни одной ситуации, которую бы я не контролировал, которая не принадлежала бы мне. Мое тело приняло форму вещей, которые мне принадлежат. Мои руки — клюшки. Нет у меня никаких рук. Мои руки не приделаны к телу. Мое тело отделяется само от себя. Куски моей плоти разбросаны по комнате. Я пинаю свою голову. Моя голова укатывается от меня. Ты вонзаешь мне в живот тупой нож. Я не ощущаю этого. Я не признаю твою плоть. Твое мясо переводится в деньги. Тебе принадлежит мое мясо. Я манипулирую твоим мясом, чтобы придать себе форму. Я разрезаю тебя и делаю образом себя самого, так что боль, которую я чувствую, когда ты унижаешь меня, обращается вспять. Мне нравится, когда ты самочинно низводишь меня. Я чувствую силу, когда ты надо мной насмехаешься. Ты инертен. Я не считаю тебя «живущим». Мне нравится очерчивать контуры твоей плоти и смотреть, как твое лицо меняется, когда я тобой манипулирую. Ты заслуживаешь того, что я с тобой делаю. Тебя не существует за пределами меня. Я делаю из тебя то, чем хочу тебя видеть. Я хочу, чтобы ты испытывал наслаждение, когда я тебя ебу, потому что хочу всосать его обратно в себя и использовать для собственного удовольствия. Я хочу, чтобы ты уничтожал мое восприятие себя, когда ты меня ебешь, обращаясь со мной, как с куском плоти в своих пальцах. Мне нужны твои деньги, чтобы купить вещи, что возбуждают меня, вещи, похожие на меня и противоположные мне, вещи, которые выворачивают меня наизнанку, так, чтобы я мог ебать сам себя. Я использую твои руки на моем теле как свои рецепторы. Я хочу знать твои мысли — так, чтобы я мог возбуждать себя твоим ничтожеством, неспособным сделать меня твоей собственностью. Когда я беру контроль над твоим сознанием, мне отвратительна моя способность ненавидеть себя самого, и я хочу подвергнуть себя сексуальному надругательству с помощью твоего тела. Я — мясо. Мне нравится быть мясом под твоим трупом, твой труп живет, пока выебывает жизнь из моего мертвого сознания. Мое сознание пожирает тебя, потому что я сделал тебя образом себя самого, который я мог бы ебать, как я ебу себя. Чтобы позволить тебе рассечь меня, я ложусь на землю, раздвинув ноги, и показываю тебе, где резать. Я вижу твои мысли. Когда ты режешь меня, мне не больно. Я прячусь в тепле твоего живота, пока ты режешь меня, вскрывая себя от гениталий до груди. Когда я выползаю, ты держишь мое младенческое тельце в своих сильных руках. Мой первый порыв — поцеловать тебя в шею, затем, когда ты под наркозом, перегрызть ее зубами. Когда я смотрю на тебя снизу вверх, мои глаза способны видеть сквозь твое нёбо содержимое твоего черепа. Когда ты входишь в меня, я растягиваюсь по стенкам твоего черепа, крича у тебя в голове. Когда ты скрипишь зубами, я отъедаю область твоего мозга, что нагревается в ответ на содрогание у тебя между зубами. Я хочу, чтобы ты держал меня, не пускал меня, не давал мне проникнуть в ту часть тебя, где ты существуешь. Когда ты вкручиваешь меня на место, я набиваю твой рот деньгами. Когда ты насилуешь меня, ты платишь мне за услугу. Когда ты насилуешь меня, я тебе благодарен, и я насилую сам себя.