Трагедия закона - Сирил Хейр

— Совершенно верно. Но даже при таких обстоятельствах наши полномочия весьма ограничены. Они определены парламентским актом.

— Я знаю, — откликнулась Хильда. — Акт о профилактике преступлений 1871 года.

Маллет посмотрел на нее с уважением.

— Вы абсолютно правы, — сказал он. — Согласно этому акту человек, отпущенный по подписке, обязан сообщить властям свой адрес и отмечаться в полиции раз в месяц, что он и делал. Хеппеншталь не отрицает, что находился в Маркгемптоне, когда там проходила выездная сессия суда, но он дал мне вполне достоверные объяснения, по какой причине он там был, и утверждает, что никогда не был в Уимблингхэме. У меня нет доказательств, опровергающих его слова. Я, конечно, проверю его показания, но это все, что пока могу сделать.

— Вы хотите сказать, что этот человек будет находиться на свободе и может убить моего мужа в любой момент, а вы ничего не собираетесь предпринять?

— Нет-нет, — покровительственно улыбнулся Маллет. — Совсем не так. Я только хочу сказать, что у нас нет повода для ареста Хеппеншталя. Но это не значит, что мы снимем с него наблюдение.

— Значит, вы можете гарантировать безопасность моего мужа?

— Если угроза исходит от Хеппеншталя, то да, по крайней мере в настоящее время.

— Вы имеете в виду, что угроза может исходить из другого источника?

Маллет пожал плечами.

— Я не могу сейчас сделать вывод, — ответил он. — У нас три разных случая. Во-первых, анонимные письма. Во-вторых, конфеты. В-третьих, нападение на вас. Либо все эти три случая — часть одного плана, либо нет. Если за всем этим стоит Хеппеншталь, то мы можем предотвратить очередную попытку, но только если эти два предположения верны. Я не рискнул бы давать гарантии на основании этих двух предположений. Давайте рассмотрим вероятность других вариантов. Возможно, Хеппеншталь написал анонимные письма — судя по его характеру, он вполне мог это сделать. Я также полностью не исключаю вероятность его пребывания в Уимблингхэме. С другой стороны, случай с шоколадными конфетами представляется мне отдельным делом, и я лично не верю, что здесь замешан Хеппеншталь. Утром я показал его фотографию в магазине, и никто из продавцов не опознал его. Это, конечно, не основание для его полного оправдания, так как он мог нанять посредника, но откуда он мог знать, что это любимые конфеты судьи?

— Если у него очень хорошая память, то мог это знать, — вставила свое слово Хильда.

Маллет поднял брови, но не высказал удивления по этому поводу.

— Даже если так, — продолжал детектив, — трудно себе представить, что человек, напавший на вас на прошлой неделе в Уимблингхэме, начал с того, что в общем-то разыграл глупую шутку с конфетами. Может быть, я ошибаюсь, но эти два случая не увязываются вместе.

— Мне кажется, вы ошибаетесь, — твердо заявила леди Барбер. — Я почти полностью уверена, что эти события взаимосвязаны. Кто-то сознательно преследует моего мужа.

— Что же, давайте будем относиться к тому, что случилось, с этой точки зрения, — добродушно согласился инспектор. — Исключив Хеппеншталя. Есть ли в этих трех случаях что-то общее — вернее, в четырех, имея в виду два письма? Есть ли некий человек, который мог бы теоретически быть замешан во всех четырех событиях?

После небольшой паузы Дерик сказал:

— Сейчас я припомню. Если начать сначала, первое письмо было подкинуто в гостинице в Маркгемптоне, когда мы были на ленче.

— Кто — мы?

— Судья, я, шериф, его жена, священник и господин Петигрю.

— Вся прислуга тоже была в это время в гостинице, не так ли?

— Совершенно верно. Бимиш — клерк, дворецкий, мой слуга и миссис Сквайр, повариха.

— Я полагаю, никто не видел, каким образом письмо было доставлено в гостиницу?

— Нет, никто.

— Значит, можно предположить — пока только предположить, что либо письмо принесли в гостиницу, либо его написал один из присутствующих в гостинице.

— Думаю, да.

— А как было дело со вторым письмом?

— Кажется, Бимиш вынул его из почтового ящика. А может быть, Сэвидж — я не помню точно.

— А кто находился в гостинице в то утро, когда пришло это письмо?

— Только старший констебль и господин Петигрю. Помощник шерифа прибыл немного позже, чтобы сопровождать господина судью в суд.

— Еще один вопрос по поводу второго письма. В нем содержится намек на дорожное происшествие, которое случилось в предыдущий вечер. Кто знал об этом?

— Ну, в общем-то никто, кроме полиции, нас троих, кто были в машине. Был, правда, еще один человек — на улице, но он ушел.

— О нем не следует забывать. А трое в машине — это вы, судья и кто еще?

— Господин Петигрю.

— Если вы думаете… — начала Хильда, но Маллет вежливо не дал ей закончить фразу:

Теперь что касается Саутингтона. Здесь довольно трудно определиться. Вы говорите, что конфеты прибыли по почте?

— Бимиш так сказал, но оберточная бумага с бандероли не сохранилась, и слуги толком не знают, куда она делась.

— В любом случае конфеты прибыли из Лондона, а были куплены несколькими днями раньше. Кто из присутствующих в Саутингтоне ездил накануне в Лондон?

— Леди Барбер.

— Кто-нибудь еще?

— Из тех, кто был в гостинице, — никто.

— Таким образом, исключаются все, кого мы связываем с письмом, полученным в Маркгемптон, кроме…

Хильда не выдержала:

— Инспектор Маллет, я больше не могу слушать этот вздор. Абсолютно бессмысленно подозревать господина Петигрю! Мы напрасно теряем время.

— Я так не считаю, ваша светлость, — очень вежливо ответил Маллет. — Я ищу подтверждения вашей теории, что все эти события каким-то образом связаны между собой. Если в результате моих рассуждений мы приходим к отрицательному выводу, значит, ваша теория не совсем верна. Кстати, господин Петигрю был в Уимблингхэме?

— Да, был, — подтвердила Хильда, — но это не может служить доказательством…

— Ну, до доказательств еще далеко. Если исключить случай с конфетами, какие предположения остаются?

— Я не хочу исключать случай с конфетами, — заупрямилась Хильда. — Вы сами только что сказали, что их мог купить некий посредник. А это значит, что любой из про живавших в гостинице мог организовать их присылку в Саутингтон.

— Да, конечно. Любой — как в гостинице, так и вне ее. Но если мы ограничимся кругом людей, которые могли иметь причастность к событиям, происшедшим в двух предыдущих городах, то остается только господин Маршалл и слуги. Нет ли у вас подозрений относительно кого-нибудь из них?

— Одному я точно не доверяю, — без колебаний ответила Хильда. — Бимишу.