Трагедия закона - Сирил Хейр

— Совершенно верно, — ответил старший констебль. — Конечно, у нас нет доказательств, что напавший пришел в гостиницу с целью совершить насильственный акт. Не исключено, что это был обыкновенный вор. У вас есть ценные вещи в номере, милорд?

Судья покачал головой.

— Нет, — ответил он. — И честно говоря, в данный момент меня вовсе не интересует, с какой целью этот человек проник в гостиницу. Хотелось бы узнать, как он попал сюда и как ему удалось выбраться отсюда незамеченным. Согласитесь, это чрезвычайное происшествие, когда грабитель преспокойно проходит в гостиницу, где остановился выездной судья Его Величества. Должен сказать, это свидетельствует о ненадежной работе полиции города.

На лице старшего констебля отразились все чувства, которые, должно быть, испытывает человек, понимающий, что его сейчас ударят, а он ничего не может сделать, чтобы защититься. Официальное выражение сползло с лица несчастного, и он превратился в простого смертного.

— Могу только заметить, милорд, — проговорил он, — что, если бы нас предупредили, что надо принять особые меры предосторожности, то есть хотя бы намекнули, что имели место события, о которых вы сейчас рассказали, я бы на всю ночь поставил констебля дежурить у вашей комнаты. Если говорить честно, я ничего не могу сделать, чтобы обезопасить это здание, — ничего! Я неоднократно говорил об этом секретарю мирового суда, но ничего не было предпринято. Это безнадежно!

И он с чувством принялся рассказывать об особенностях и недостатках здания, в котором они находились. В нем было около двадцати входов и выходов. Кроме того, двумя сторонами здание выходило в глухие аллеи, откуда легко было проникнуть внутрь через незарешеченные окна первого этажа. Сейчас, когда улицы не освещены, у патрульного полицейского нет ни малейшего шанса поймать нарушителя, решившего пробраться в здание. Внутри же он может спокойно разгуливать по всем помещениям.

— Конечно, есть ночные сторожа, — добавил старший констебль, — но их мало. К тому же половину забрали на военную службу. Хотя двери закрыты на замки, любой без труда откроет их дамской шпилькой.

— Но внутри очень трудно разобраться, где ты находишься и как куда пройти, если ты раньше здесь не бывал, — заметил Дерик. — В день приезда я заблудился, когда шел в свою комнату. Не указывает ли это на то, что это был местный человек?

— И да и нет, — ответил старший констебль совершенно подавленным голосом. — За шесть пенсов в любой книжной лавке вы можете купить путеводитель, где есть план этого здания, на котором указаны все основные помещения, включая номера, где останавливаются члены выездной сессии суда. Ведь это памятник старинной архитектуры. Я бы вот что предложил. Раз это памятник архитектуры, то он должен быть не чем иным, как музеем, а музеи не используются под судейские гостиницы, которые должны охранять полицейские. Прошу прощения, милорд, это все, что я могу сказать.

— Кроме того, — добавил масла в огонь инспектор, — должен заметить, что нет никакой необходимости проникать в здание тайно. Любой может войти сюда днем совершенно свободно, в отделение гражданской обороны, налоговую инспекцию — куда угодно, и спрятаться где-нибудь до темноты. Проще не бывает.

Дерика осенило:

— Из этого коридора есть выход в галерею для публики в помещении суда.

— Совершенно верно. Очень подходящее место. Благодарю вас за то, что напомнили нам, сэр.

— Итак, — взял слово Барбер, — все это говорит о крайне неудовлетворительном положении дел. Полагаю, мне придется дать некоторые официальные рекомендации по этому вопросу. Но, принимая во внимание то, что вы мне сейчас рассказали, господин старший констебль, мои критические замечания в отношении руководимой вами полиции… не будут слишком строгими. А пока…

— А пока, — с воодушевлением произнес старший констебль, настроение которого значительно улучшилось, — мы будем делать все возможное, чтобы этот человек предстал перед судом. Если он местный, это не составит большого труда. К середине дня мы вызовем всех, против кого возбуждались дела о насильственных действиях, и не отпустим их до тех пор, пока они не отчитаются за каждую минуту. Я говорил со старшим констеблем графства — он предпримет аналогичные действия в своем ведомстве. Если же он не местный, это совсем другое дело. Но мы сделаем все, что в наших силах. Как вы считаете, милорд, нам следует сообщить о случившемся в Скотленд-Ярд?

Судья задумался, потом кивнул:

— Да. Думаю, это необходимо сделать.

Старший констебль поднялся, собираясь покинуть комнату, но его подчиненный прошептал ему что-то на ухо, и он задержался.

— Милорд, есть еще одно предположение, которое может показаться вам абсурдным, но я обязан его высказать. Нельзя ли предположить, что нападение совершил кто-то из постояльцев гостиницы, кто-то из вашего окружения, а вовсе не незваный гость?

Судья в изумлении уставился на него, потом рассмеялся.

— Кроме нас, ночью здесь находилось только шесть человек, и двое из них — женщины, — ответил он. — Могу с уверенностью сказать, что я достаточно хорошо знаю этих людей, чтобы опровергнуть ваше предположение.

— Благодарю вас, милорд. Я так и думал, но должен был спросить вас.

В середине дня вся компания отбыла в Лондон. Хильда прикрепила к шляпе вуаль, которая, скрывая половину лица, прикрыла синяк под глазом, и смотрелась весьма привлекательно, даже щеголевато. Впрочем, она могла бы не беспокоиться, что ее будут разглядывать на вокзале Уимблингхэма, потому что солидный отряд полицейских перегородил платформу и они спокойно сели в вагон. Старший констебль явно не хотел рисковать.

Выглянув в окно, Дерик увидел, как он облегченно вздохнул, когда поезд тронулся от перрона.

Закройте окно, господин секретарь, попросил Барбер.

Дернув за шнур, Дерик почувствовал резкую боль в боку. Ребра все еще болели после ночного столкновения с Бимишем. Сильно же он его пнул! Кто бы мог подумать, что домашние тапочки могут быть такими жесткими. Дерик потрогал ребра и поморщился. Домашние тапочки? А если нет, то что? Он попытался вспомнить, во что был одет Бимиш. На нем было длинное пальто, которое скрывало всю остальную одежду. Дерик был слишком озабочен, чтобы разглядывать его обувь… Ему вспомнилось фантастическое предположение, высказанное старшим констеблем, он не мог выкинуть его из памяти.

— Господин секретарь, на вас лица нет, — проговорила Хильда сочувственно. — Съешьте карамельку. Они совершенно безвредные. Я их сама покупала.

— Не могли бы вы прийти ко мне на чай завтра? — неожиданно спросила Хильда Дерика, когда они прощались на станции.

Маршалл почувствовал, что это больше чем приглашение. Приказ? Не совсем. Просьба о помощи? Возможно, что-то среднее. Так или иначе, он принял приглашение, сам не зная почему — просто у него не было выбора, в конце концов. Ему совсем не хотелось никуда идти. Он собирался вечером поехать домой к матери в Гемпшир, и ему вовсе не улыбалось потерять эти несколько свободных дней. Но если столь высокопоставленная леди приглашает к себе молодого человека, глядя ему прямо в лицо, даже одним глазом, как в данном случае, надо быть довольно решительным и упрямым юношей, чтобы отказаться от предложенного ему знака внимания.