Мой непокорный вампир - Валерия Алексеева

Не тик.

Хлюп.

Хлюп, хлюп, хлюп.

Я судорожно вдохнула. Что ж, в одном я была права — этот звук отсчитывает секунды оставшейся мне жизни. Звук раздавался из-под кровати. Это кровь вампира, пропитавшая край матраса, капала на пол и растекалась там лужей. Капля за каплей из моего монстра вытекала жизнь, а я могла только беспомощно лежать и смотреть…

Паника душной волной подкатила к горлу, заставив меня задохнуться на миг и задергаться в наручниках, нанося себе бесполезные травмы. Хорошо что благодаря крови вампира, той самой, что он сейчас так опасно теряет, мои раны заживали на глазах. Я попыталась собраться, но ужас, затапливавший мое сознание, был неудержим. Я так не хотела умирать, не здесь, не сейчас, не так!..

Я кричала, выла, захлебываясь рыданиями звала вампира, пихала ногой его бессознательное тело, снова и снова трясла наручники, пытаясь порвать цепочки, пытаясь сломать кованые прутья кровати… И все одинаково безрезультатно.

Наконец, истерика утихла — не знаю, сколько прошло времени, но это меня и не интересовало. Буйство сменяла апатия, я постаралась устроиться поудобнее, прижимаясь боком к еще теплому телу вампира. Я уже не понимала, жив ли он или мертв, я не могла думать об этом — не могла думать вообще не о чем. Я поудобнее устроила голову на мокрой от слез и пота подушке и закрыла глаза.

— Все будет хорошо, — еле слышно бормотала я, — пусть все будет хорошо. Пусть как-нибудь, ну как-нибудь, милый, Владик, вампирчик мой, пусть все будет хорошо. Очнись, пожалуйста, Владик, очнись, мы же оба тут умрем, если ты не поможешь…

Я повторяла одно и то же снова и снова, сбиваясь и путаясь в словах. Я теряла надежду, я чувствовала, как смерть стоит на пороге. И не находила в себе сил бороться с ней.

— Влад, Влад, Влад…

И вдруг что-то изменилось. Дыхание вампира сбилось с ритма, биение сердца участилось. А затем я услышала сдавленный хрип. Еще. Еще.

— Влад?! Я не понимаю!

Пришлось напрячься как только возможно, задержав дыхание и приказывая сердцу утихнуть на мгновение. И я услышала. И почувствовала, как снова падаю в пучину отчаяния:

— Кровь… умираю…

Вампир не спасет меня.

По неизвестной мне причине его раны не заживали. Может, об этом он хотел мне сказать, говоря про «оружие» у нападавших? Что толку гадать.

Он не встанет чудом. Не оживет. Не спасет меня.

«Значит, спасти нас должна я.»

Эта мысль, такая простая и логичная, заставила меня собраться. Усилием воли я подавила наползавшую панику.

— Нет, Влад, я не буду больше рыдать. Нет, милый, раз уж я единственная, кто сейчас что-то может, будет верхом глупости продолжать тратить силы на бесполезные слезы. Лучше я сниму наручники.

Я внимательно осмотрела свои руки. От недавних ран не осталось и следа. А это значит, что любые мои травмы лишь временны. С обреченным вздохом я подняла левую руку, отодвинула ее от прутьев изголовья на всю длину цепи, закусила губу и… изо всех сил ударила кулаком по кованной стали!

Боль горячей волной залила мою руку, заставляя взвыть, из зажмуренных глаз потекли злые слезы. Увы, первая попытка не принесла результата. Руку сломать мне не удалось.

Значит, придется повторить.

Снова и снова я била рукой по железу, стараясь попадать по основанию большого пальца. Снова и снова боль молнией била от запястья, доставая до локтя. Но я лишь сжимала зубы — и повторяла.

Я сбилась со счета. Кровь из неуспевающих затянуться ран заливала подушку, брызгая мне на лицо. Несколько раз я слышала жуткий хруст и боль была сильнее обычной — но палец все еще оставался на месте.

Хруст.

Боль захлестнула руку до плеча, заставляя меня кричать и сжиматься, прижимая к себе пылающее огнем запястье. Прижимая к себе мою руку с неестественно вывернутым пальцем.

Я смогла.

Дав себе вволю порыдать пару минут, я решительно вытерла слезы и кровь с лица углом одеяла и потянулась к вампиру. Сломанные хрящи и кости заживали не так быстро, как царапины на коже — но боль уже не ослепляла, лишь заставляла морщиться и снова стискивать зубы.

Я отодвинулась на край кровати и аккуратно, боясь столкнуть, подтянула еле дышащего вампира ближе к себе. На миг обняла его, прижимаясь всем телом, тихо прошептала в ухо:

— Держись, кровосос, я спасу тебя. А ты спасешь меня. Теперь ты не сможешь мне отказать…

И принялась аккуратно обшаривать карманы. Ключ от наручников нашелся в третьем по счету.

Я была свободна.

Осталось добыть вампиру кровь.

И это для меня вообще не было проблемой.

Минута — смыть с себя кровь, набросить кружевной халат, пройтись по волосам расческой. Принюхавшись, я как следует облилась туалетной водой — времени на душ не было совершенно.

Минута — обшарить оставшиеся карманы в поисках денег, конечно же, их у вампира с собой было предостаточно. Вытащив пухлую пачку, я убедилась в достоинстве купюр — тысячи и пятитысячные, хватит с лихвой для моей задумки.

Минута — впрыгнула в тапочки, молнией пронеслась вверх по лестнице и уже стою перед дорогой, красивой дверью.

За дверью меня ждал Светик.

А в шестом классе к ним перевелся новичок, шумный, драчливый и потому сразу ставший членом хулиганской элиты. На беду Славика, новичок оказался его тезкой, и советом банды Славику было приказано сменить имя. Смутившийся Славик молчал слишком долго, и с легкой руки классного клоуна был наречен Светиком — как более «светским» вариантом «Святика».

Конечно же, Светик с этим молча смирился, продолжая давать всем списывать и прилежно делая домашку.

Годы шли, Светик отлично закончил школу, сдал ЕГЭ на максимальные баллы и без проблем поступил в универ своей мечты. Казалось бы, жизнь его движется по максимально прямым рельсам. Но всего лишь два события полностью и бесповоротно изменили судьбу молодого талантливого парнишки.

Когда до летних экзаменов второго курса оставались считанные дни, от внезапного злого инсульта скончался его отец. Мать, тихая и скромная женщина, видимо, и передавшая Светику его характер, умерла, когда младшему сыну едва исполнилось три.

Светик очень грустил, он любил отца тихой, преданной любовью. Но экзамены все же сдал на отлично.

Но тут его подстерег второй удар.

Родной брат, старший и боготворимый не меньше, а может — и больше отца, вдруг заявил, что двадцать пять лет опекания и воспитания Светика для него — предел. Продал квартиру и купил две — в разных концах города. Благодаря оставшемуся от отца солидному доходу, Николай установил Светику неплохое ежемесячное содержание, которое вкупе со стипендией круглого отличника на порядок превосходило прожиточный минимум, так что Светику ничто не мешало жить спокойно и комфортно.