Дао физики. Исследование параллелей между современной физикой и восточной философией - Фритьоф Капра

С другой стороны, прагматичные китайцы выделили в индийском буддизме практические аспекты, создав на их основе особую духовную практику чань (обычно переводится как «медитация»). Примерно в 1200 г. н. э. философия Чань стала известна в Японии. Она существует и по сей день.

Дзен — уникальное смешение философских систем и их особенностей, принадлежащих трем разным культурам. Это типично японский образ жизни, который включает элементы индийского мистицизма, даосской любви к естественности и спонтанности и глубокого прагматизма конфуцианства.

Несмотря на специфику, дзен в своей основе — разновидность буддизма. Его цели аналогичны тем, к которым стремился Будда: просветление (сатори). Это главный момент во всех школах восточной философии, но только дзен-буддизм сосредоточен на одном просветлении и не уделяет внимания его толкованию и объяснению. Дайсэцу Судзуки утверждает, что дзен — упражнение в просветлении. В этой ветви всё содержание буддизма сводится к пробуждению Будды и его учению о том, что такого результата может достичь каждый. Остальные доктрины буддистского учения, содержащиеся в пространных сутрах, рассматривается только как сопутствующие.

Итак, опыт дзен — опыт сатори, и, поскольку он превосходит все виды мышления, его сторонники не интересуется абстракциями и созданием концепций. В дзен-буддизме нет специальных учений или философии, формальных символов веры или догм. Он утверждает, что именно свобода от установок веры делает его истинно духовным по содержанию.

Дзен-буддисты убеждены, что слова не могут выразить высшую истину. Очевидно, это наследие даосизма, характеризующегося такой же бескомпромиссностью. «Говорить о пути и отрицать его порядки, — говорил Чжуан-цзы, — [означает] отрицать сам путь»[106].

И всё же знание дзен может передаваться от учителя к ученику: такая практика существует уже много веков. В классическом четверостишии дзен описывается так.

Прямое указание пути к просветлению — характерная особенность дзен. Она типична для японского менталитета — скорее интуитивного, чем интеллектуального, предпочитающего факты без пространных пояснений. Наставники дзен не были склонны к многословию, избегали теоретизирований и рассуждений. Благодаря этому были разработаны методы непосредственного указания истины при помощи внезапных спонтанных реплик или действий, которые делают очевидной парадоксальность понятийного мышления и, подобно уже упомянутым коанам, призваны остановить мыслительный процесс и подготовить ученика к мистическому восприятию действительности. В следующих образцах коротких бесед между наставником и учеником хорошо виден принцип методики. Из таких текстов преимущественно и состоит письменная традиция дзен-буддизма. В беседах наставники стремятся говорить как можно меньше и использовать слова, чтобы отвлечь внимание учеников от абстрактных рассуждений, обратив его на конкретную действительность.

Благодаря этим диалогам становится очевидным еще один аспект дзен. Просветление здесь значит не удаление от мира, а активное участие в повседневных делах. Эта философия отлично подходит для китайского менталитета: сосредоточенности на производительной жизни и преемственности поколений, которому монашеский характер индийского буддизма чужд. Китайские наставники всегда подчеркивали, что чань, или дзен, — наши повседневные впечатления, «ежедневное сознание», как утверждала богиня Мацзу[109]. Они делали упор на возможность пробуждения в гуще повседневных дел, не скрывая, что рассматривают повседневную жизнь как не только путь к просветлению, но и как само просветление. Сатори в дзен означает мгновенное восприятие наличия Будды во всем сущем, в первую очередь в вещах, делах и людях, участвующих в повседневной жизни. Поэтому дзен, хоть он и делает акцент на повседневную жизнь, глубоко мистичен. Живя только настоящим и уделяя всё внимание повседневным делам, человек, достигший сатори, каждый миг переживает ощущение чуда и таинства жизни.

Идеал дзен в том, чтобы человек жил естественно и произвольно. Когда дзенского наставника Бо-чжана попросили дать определение дзен, он сказал: «Когда голоден — ешь, когда устал — спи». Вроде бы просто и очевидно, как и многие другие положения дзен, но на самом деле это сложная задача. Возвращение себе своей первоначальной природы требует долгой работы над собой и может считаться большим успехом в духовном развитии. Вот что говорит известная дзенская поговорка: «Пока ты не знаком с учением дзен, горы — это горы, реки — это реки; когда ты изучаешь дзен, горы перестают быть горами, а реки — реками; но после того, как ты достиг просветления, горы — это снова горы, а реки — снова реки».

Интерес дзен к естественности и спонтанности объясняется его даосским происхождением, но причина уходит корнями в буддизм. Это уверенность в совершенстве нашей изначальной сущности, восприятие процесса просветления как возвращения к состоянию, в котором мы находимся изначально. Когда учителя Бо-чжана спросили, как он представляет себе поиски природы Будды, он ответил: «Это похоже на то, как если бы кто-то ездил на быке в поисках этого быка».