Компания дьявола - Дэвид Лисс

Однако у меня не было никакого желания встречаться с его побитым и злобным лакеем, поэтому я зашел в пивную и отправил посыльного к Коббу с просьбой встретиться со мной там. Я подумал, что раз ему так хочется обращаться со мной как с марионеткой, пусть заплатит небольшую дань и придет ко мне. Распоряжаясь им, я не более чем подслащивал — но все же подслащивал — горькую пилюлю моего рабства.

Когда я допивал третью кружку эля, дверь в таверну отворилась, и я увидел не кого-нибудь, а Эдгара, лакея. Его покрытое синяками лицо было искажено гневом. Он подошел ко мне, как рассерженный бык перед травлей, и угрожающе нагнулся. Он стоял молча какое-то время, потом протянул руку и разжал ладонь над столом. Оттуда тотчас посыпались крошечные клочки разорванной бумаги. Без всяких объяснений было понятно, что это моя записка.

— Вы, должно быть, полный идиот, чтобы посылать нам записки, — сказал он.

Я взял клочок бумаги и сделал вид, будто его изучаю.

— Очевидно.

— Никогда больше этого не делайте. Если хотите что-то сказать, вы должны прийти к нам. Никогда не присылайте посыльного из таверны. Вы меня поняли?

— Боюсь, я тебя не понял, — ответил я.

— Можете развлекаться, играя в свои игры в свободное время, — зло сказал он. — Но не когда выполняете поручения мистера Кобба.

— Какая разница, если я пошлю посыльного?

— Разница в том, что вам это не разрешено. Теперь вставайте и следуйте за мной.

— Я допиваю эль, — сказал я.

— Вы его уже допили.

Он стремительным движением смахнул кружку со стола, и она ударилась о стену, забрызгав элем посетителей, склонившихся над своими кружками. Они с удивлением смотрели на меня и на лакея в ливрее. По правде говоря, все смотрели на нас — посетители, трактирщик, шлюхи.

Я вскочил на ноги, схватил Эдгара за сорочку и швырнул его на стол. Я замахнулся, демонстрируя свои намерения.

— Ха, — сказал он. — Вы не ударите меня, так как Кобб этого не позволит. Дни, когда вы могли меня терроризировать, прошли, и вы смиренно последуете за мной, иначе ваши друзья пострадают. А теперь дай мне встать, грязный варвар, или узнаешь мой гнев.

Я хотел сказать ему, что Кобб разрешил бить Эдгара, сколько мне захочется, — пункт договора, который добрый патрон забыл сообщить слуге. Но я придержал язык, ибо не хотел выглядеть ребенком, ссылающимся на разрешение родителей. Все, что оставалось в моих силах, я сделаю сам. Поэтому я решил предоставить свои объяснения.

— Возникла одна сложность, — сказал я. Говорил я тихо и спокойно, что давалось мне с трудом. — Меня здесь хорошо знают. И все знают, что я никогда не позволю лизоблюду типа тебя обходиться со мной подобным образом. Поэтому, чтобы соблюсти конспирацию, как того желает мистер Кобб, мне ничего не остается, как ударить тебя. Ты согласен?

— Одну минуту… — начал он.

— Разве всем не должно казаться, что я не изменился?

— Должно, — сказал он.

— Тогда что я вынужден сделать?

У Эдгара сжалось горло.

— Ударить меня, — сказал он.

Я замер, думая, что, ударив лакея, когда он столь беспомощен, едва ли получу удовлетворение. А затем все же ударил — чтобы проверить. Я врезал ему по голове два или три раза, потом бросил немного серебряных монет трактирщику за беспокойство и удалился. Если Кобб и удивился, что я пришел один, без сопровождения лакея, то ничего не сказал. Более того, он ничего не сказал ни о записке, ни о посыльном, и я подумал, уж не сочинил ли все это Эдгар, пытаясь продемонстрировать мне свое влияние. Но скорее всего, Кобб не хотел открытой конфронтации. Во всяком случае, обычно стремился этого избежать.

Напротив, его племянник казался мне человеком, которому ничто не доставляло такого удовольствия, как раздор. Он тоже сидел в гостиной и смотрел на меня с такой злобой, словно я наследил по всему дому. Однако сидел он тихо, ни словом, ни жестом не выказывая своего неудовольствия. Только наблюдал за Коббом и мной, причем с невозмутимостью рептилии.

Бросив на Хаммонда холодный взгляд, я повернулся к Коббу и рассказал обо всем, что произошло между мной и Эллершо. Кобб остался чрезвычайно доволен рассказом.

— Все идет, точно как я рассчитывал. Точно. Уивер, вы прекрасно работаете, и обещаю вам, что будете вознаграждены.

Я ответил лишь:

— Насколько я понимаю, вы хотите, чтобы я поступил на службу в Крейвен-Хаус.

— Ну конечно же. Мы не можем упустить такую возможность. Вы должны делать все, что он просит. Конечно, соглашайтесь на эту должность. Но с вашей стороны было мудро взять время подумать. Так выглядит правдоподобнее. Но через день-другой вы должны явиться к нему и сказать, что принимаете предложение.

— На какой срок?

— Это сейчас не важно, — сказал Хаммонд. — Узнаете, когда мы сочтем нужным вам сказать. В настоящее время ваша задача — понравиться Эллершо и втереться к нему в доверие.

— По-моему, на этот раз мы должны кое-что объяснить, — сказал Кобб. — Не хотелось бы, чтобы мистер Уивер упустил возможности только из-за того, что мы не объяснили ему, зачем он там нужен.

— А мне не хотелось бы, чтобы наши планы рухнули из-за того, что мы открыли ему карты слишком рано, — возразил Хаммонд.

Кобб покачал головой:

— Еще опаснее оставлять такого важного агента в неведении.

Хаммонд пожал плечами, скорее снисходительно, чем уступчиво:

— Тогда говорите.

Кобб повернулся ко мне:

— Вам придется выполнить множество заданий, служа в Крейвен-Хаусе, но, пожалуй, самое из них главное — разузнать истинные обстоятельства смерти человека по имени Абсалом Пеппер.

Выходит, им все же надо, чтобы я провел расследование. Почему-то это открытие меня обрадовало. По крайней мере, я вступал на знакомую территорию.

— Очень хорошо, — сказал я. — Что вы можете о нем сказать?

— Ничего, — отрезал Хаммонд. — В этом заключается вся сложность. Нам практически ничего о нем не известно, кроме того, что Ост-Индская компания организовала его убийство. Ваше задание — узнать о нем все, что возможно: почему компания видела в нем угрозу и, если возможно, имена людей, совершивших преступление.

— Если вы даже не знаете, кто он, почему вас это интересует?

— А это, — сказал Хаммонд, — вас не касается. Это наше дело. Ваше дело — выполнять наши указания и спасать своих друзей от тюрьмы. Теперь, когда вы знаете, чем должны заняться, послушайте внимательно — как. Ни в коем случае не задавайте о Пеппере никаких вопросов. Ни в Крейвен-Хаусе, ни где бы то ни было. Даже имя его вам нельзя упоминать, разве только другой кто-нибудь сам упомянет. Если нарушите правила, я об этом непременно узнаю, и будьте уверены, наказание последует незамедлительно. Вы всё поняли?