Вторжение. Книга 1. Битва за рай - Джон Марсден

— Висит, — доложил он. — Ничего не делает, просто наблюдает. Нет, погодите... немножко сдвинулся... спустился ниже...

Фай вскрикнула. Я оглянулась на неё. Она весь день держалась очень тихо. А теперь выглядела так, словно готова потерять сознание. Я схватила её за руку, и Фай с такой силой сжала мои пальцы, что я подумала, что, пожалуй, сама сейчас хлопнусь в обморок. Кевин продолжал комментировать происходящее.

— Они прямо на меня смотрят, — сказал он. — Но не думаю, что видят меня.

— Не шевелись! — приказал Гомер. — Выдаёт именно движение.

— Знаю! — огрызнулся Кевин. — Или ты думаешь, я собираюсь пуститься в пляс?

Ещё минуты две мы стояли, как манекены в витрине магазина. В комнате как будто становилось всё темнее и темнее. Когда Кевин снова заговорил, это был шёпот, словно солдаты уже топтались в коридоре.

— Он завис... не знаю... нет, немного сместился в сторону, чуть-чуть. Может, собирается полететь на другую сторону дома...

— Тогда движение было бы заметным, — возразил Гомер. — Но не могут же они вечно тут висеть.

Фай ещё сильнее сжала мою руку, хотя я думала, что такое просто невозможно. Это было даже хуже, чем нести из магазина битком набитые пластиковые пакеты с собачьей едой. Кевин продолжал говорить, как будто и не слышал Гомера:

— По-прежнему сдвигается в сторону... ещё немного... нет, назад пятится чуть-чуть... Эй, ты, вали наконец отсюда! Да, отходит назад и скорости прибавляет. Ох да! Как какой-нибудь хоккеист, что готовится к удару... Да! Да! Вали отсюда, лети к себе! — Он вдруг повернулся к нам и небрежно пожал плечами. — Смотрите! Мне только и нужно было, что воспользоваться своим обаянием!

Когда звук вертолёта стал уже больше похож на гудение бензопилы, Корри схватила что подвернулось под руку и швырнула в Кевина. Предмет оказался фигуркой Девы Марии, и, к счастью для Корри, Кевин её поймал. Фай разразилась слезами. Гомер нервно улыбнулся и тут же переполнился энергией.

— Теперь можно и шуметь, — сказал он. — Нам повезло. Больше мы не должны совершать так много ошибок. — Он погнал нас всех в гостиную, потом дальше, за дверь, из дома. — Теперь будем совещаться здесь, откуда видно дорогу. Так, слушайте, я скажу, что думаю. Если в моих рассуждениях есть провалы, говорите сразу. А нет — значит, так и сделаем. Хорошо? У нас нет времени на долгие споры. Отлично. Начнём с собак. Флип и та, вторая, как её там...

— Милли, — подсказала я.

— Да, — кивнул Гомер, — Милли. Ребята, нам придётся их бросить. Оставим им всю собачью еду, какая найдётся, но это всё, что мы можем для них сделать. Второе — коровы. Я посмотрел твою, Корри. У неё не только уже мастит, у неё гангрена начинается. Нам придётся её пристрелить. Было бы слишком жестоко позволить ей страдать.

Я посмотрела на Корри. Она слушала Гомера с сухими глазами. Гомер продолжил:

— Третье — «тойота». Мы не можем сейчас её забрать. Они увидят нас с воздуха, а если и нет, то заметят, что она исчезла. Так что трое возьмут с собой всё, что можно увезти на велосипедах, поедут к Кевину — там должен быть другой внедорожник. — Он посмотрел на Кевина, спрашивая, так ли это.

— «Форд» так там и стоит, — кивнул Кевин.

— Хорошо. Я, вообще-то, надеялся, что мы сможем увезти отсюда овощи из огорода мамы Корри. Но не думаю, что сейчас подходящий момент для этого, разве что в темноте... А пока что нам, полагаю, до ночи лучше уйти в буш. Берём велосипеды и то, без чего действительно не обойтись, и отправляемся, а то они ведь могут сюда послать солдат из города. Я уверен, что после наступления темноты они уже не появятся, но до того оставаться слишком опасно. И наконец, насчёт вечера. — Гомер говорил очень быстро, но мы не пропускали ни слова. — Думаю, нам с Элли нужно пойти в город. Нам необходимо оставить здесь водителя, а Кевин и Элли — лучшие в этом деле. К тому же несправедливо было бы составлять группы из одних девочек или из одних парней. Потом, если вы втроём доберётесь к рассвету до дома Элли, мы там и встретимся. Если нас не будет утром, ждите нас до следующей полуночи, а потом отправляйтесь в Ад. Одну машину спрячьте у дома Элли, а вторую где-нибудь на гребне, рядом с Тейлор-Стич, а сами спускайтесь к месту нашей стоянки. Мы сами туда доберёмся, когда сможем.

Говоря всё это, Гомер нервно обшаривал взглядом дорогу. Теперь он встал и выпрямился.

— Меня здорово напугал этот вертолёт, — продолжал он. — Давайте уйдём прямо сейчас, а грабёж домов отложим до вечера. Я вас буду ждать у навеса стригалей. Мы должны собрать все велосипеды. Без них нам не обойтись.

Гомер взял винтовку и посмотрел на Корри, вскинув густые тёмные брови. Та заколебалась, потом пробормотала:

— Лучше ты.

Корри пошла с нами, а Гомер отправился в одиночку к деревьям в конце загона при доме, где беспокойно топталась корова. Выстрел прозвучал через несколько минут, когда мы уже бежали к домикам стригалей. Корри левой рукой вытерла глаза, правой она держалась за руку Кевина. Я похлопала её по спине, чувствуя себя очень странно. Я прекрасно понимала, что чувствовала в тот момент Корри. Люди привязываются к своим коровам. Я видела, как папа стрелял в состарившихся собак, в кенгуру, которая запуталась в колючей проволоке и уже не могла выбраться, в овец, когда на рынке падали цены... И я понимала, что дни Милли тоже сочтены. Но мы никогда не убивали молочных коров.

— Надеюсь, мама с папой не стали бы возражать, — проворчала Корри.

— Они бы стали очень сильно возражать, если бы ты разбила ту статуэтку, — сказала я, пытаясь немного её взбодрить.

— Хорошо, что я отличный защитник на поле, — похвастал Кевин. — Ловить умею.

Мы добрались до домиков стригалей, а через пару минут к нам присоединился Гомер. И как раз вовремя. Через несколько секунд после этого с запада низко и страшно промчался над нами чёрный реактивный самолёт. Он шумел, как все бормашины мира одновременно, если их вой усилить в тысячу раз. Мы наблюдали за ним через маленькие окошки спальни стригалей, слишком зачарованные и испуганные, чтобы шевелиться. Было в этом самолёте что-то зловещее, даже дьявольское. Он мчался явно целенаправленно, уверенно, с холодной злобой... Когда самолёт пролетал над дорогой, он как будто чуть замедлил ход и едва заметно содрогнулся. И из-под его крыльев вылетели две маленькие стрелки, две чудовищные чёрные штуковины, которые стали быстро расти, приближаясь к нам. А приближались они ужасающе быстро. Корри испустила крик, которого я никогда не забуду, — как подбитая птица. Первая ракета ударила в дом, вторая помчалась следом за ней.

Дом начал медленно разваливаться. Он как будто повис в воздухе, словно это и не дом вовсе, а конструкция лего, которую собрали не до конца. Потом внутри начал расцветать огромный оранжевый цветок. Он рос очень быстро, скоро внутри ему стало слишком тесно и пришлось разнести дом в щепки, чтобы освободить себе место. Всё разом взорвалось. Всё полетело в разные стороны — кирпичи, доски, раскалённое железо, стёкла, мебель, а острые оранжевые тычинки цветка ринулись в пространство, и вот уже они захватили загон у дома, повисли на деревьях, цеплялись за изгороди, падали на землю... А там, где стоял дом, всё стало чёрным: огонь исчез, только дым медленно поднимался над фундаментом. Шум взрыва прокатился над загонами как гром, отразившись от холмов. Обломки стучали но крыше домиков стригалей, точно град. Они падали очень долго, а когда самые тяжёлые куски уже лежали на земле, всякие лёгкие предметы: обгоревшие листы бумаги, обрывки ткани и синтетической набивки — всё ещё плыли в воздухе, не спеша и мирно разлетаясь по округе.