Чёрные крылья зиккурата - Морвейн Ветер

— Не все тайны становятся причиной убийств. Могу я взглянуть на кольцо?

Риана приготовилась к долгим уговорам, но Маркус просто кивнул в сторону шкатулки.

Риана взяла в руки ларец, открыла и замерла. Кольцо было недорогим по меркам даэвов. Тонко свитое обрамление из серебра и опал с гравировкой.

— Ты же знаешь, кто мог делать такие кольца? — сказала Риана и поспешила прокашляться, заметив, что голос хрипит.

— Понятия не имею, — Маркус с недоумением посмотрел на рабыню.

— А откуда оно у твоего отца — ты знаешь?

— Он привёз его из северной кампании. Кажется, их было три. И двое друзей, молодых офицеров, тогда любили похвастаться чужеземными безделушками. Нет, постой-ка… — Маркус замолчал. Риана терпеливо ждала. — Нет. Не три, кажется, четыре. Фолс, Сант, Флавий и мой отец.

Риана вздохнула.

— Кольцо это сделали валькирии. И это не украшение. Такие кольца носили… талах-ар… ты бы назвал их жрецами. Взгляни на гравировку. Это кольцо открывает дверь, на которой такой же рисунок.

— Старое кольцо и старая дверь… какое значение это может иметь теперь, когда валькирий нет?

— Не знаю, — Риана пожала плечами, спина её внезапно ссутулилась.

Она снова увидела перед собой низкие влажные своды камеры и плеть в руках палача.

«Я хочу знать ответ», — услышала она. Ответ… на вопрос, который она давно забыла… на вопрос, который не мог иметь значения теперь, когда валькирий нет…

— В любом случае я не собираюсь отдавать ему кольцо, — заявил Маркус. Риана улыбнулась.

— Я поступила бы так же.

— Вот только у него Клемента… это немного усложняет дело.

— Я могла бы попробовать вытащить её, — сказала Риана, задумчиво покручивая в руках кольцо.

Маркус с подозрением посмотрел на неё.

— Риана… кто ты? Ты что-то не похожа на тех валькирий, что я видел.

Риана пожала плечами.

— Те валькирии, что ты видел, наверняка выросли на римских кухнях, доедая объедки.

— А ты?

Риана посмотрела на Маркуса с лёгкой насмешкой.

— Я могла бы рассказать. Но разве ты не хотел спать?

Раскинувшийся за стенами город начинал просыпаться. Дворцы и фонтаны тонули в рассветной дымке. Воздух был холоднее и плотнее, чем обычно. Он проникал в самую глубину лёгких, при каждом вдохе. Первые прохожие плотнее кутались в длинные плащи и спешили скрыться между колонн. Густой утренний туман висел над улицами, так что трудно было поверить, что ещё несколько часов назад в этих окнах пылали огни, струились реки вина, слышались страстные стоны и пьяный смех. Город был невинен, как новорожденный младенец, и также свеж.

Риана представила, как расправляет крылья и, оттолкнувшись от земли, кругами поднимается вверх. Там, над крышами особняков, нет густого белого одеяла, воздух прозрачен и чист.

Озеро тумана расстилается внизу, а в нём, как на островах в бурном океане, возвышаются семь холмов. То тут, то там виднеются отдельные здания и самые высокие монументы. Ещё не тронутые лучами солнца, их тёмные силуэты чётко вырисовываются на фоне размытой белизны тумана. Целые кварталы утонули в этой дымке вместе со всеми, кто их населял.

В гордом одиночестве гигантским утёсом нависает над туманом купол Пантеона. Неподалёку взмывает вверх, пронзая сизую пелену, стройный силуэт египетского обелиска — памятник древним фараонам и всего лишь стрелка в гигантских солнечных часах, сооружённых для императора.

Со всех сторон это озеро облаков окружает оправа изумрудных лесов. Извилистая расщелина Тибра пронизывает его насквозь.

— Ты никогда не спишь.

Голос патриция разорвал наваждение, и Риана вздрогнула, услышав его за спиной.

— Боюсь, — признала она, — если бы кто-то задумал убить тебя секунду назад — я вовсе не успела бы воспрепятствовать ему.

— Ничего, — на лице Цебитара, приближавшегося к ней со спины, мелькнула улыбка. Патриций остановился и замер со своей невольницей плечом к плечу. — Думаю, ничего страшного не случится, если ты расслабишься на пару минут.

— Иногда мне кажется, что ты расслабляешься за нас двоих.

Маркус ответил звонким смехом, в котором, однако, не слышалось и тени веселья.

— Я ведь патриций, — ответил он. — Наше дело — почивать на лаврах отцов.

Риана не стала отвечать. Она прекрасно понимала, что Маркус прав, и в то же время, хотя знала его не так уж долго, чувствовала, что сам патриций Цебитар неуловимо отличается от других.

— О чём ты думала? — спросил Маркус раньше, чем Риана успела подобрать подходящие слова.

На мгновение Риане захотелось ответить резкостью — никто, кроме наставника, которого она давно потеряла, не был вправе требовать с неё ответ на подобный вопрос. Однако через секунду это желание прошло и, повинуясь неожиданному порыву, она произнесла:

— Я думала о том, каким увидела бы этот город, если бы могла взлететь.

Маркус молчал. Отвёл взгляд от Рианы, которую разглядывал с того самого момента, как открыл глаза, и посмотрел на покрывавший город туман.

— Сомневаюсь, что он был бы красивей, чем сейчас.

— Ты не прав, — Риана вздохнула и раньше, чем поняла, что говорит, добавила: — Если бы я могла, я бы тебе показала…

Она не успела поймать сорвавшиеся с губ слова, но тут же замолкла, а Маркус задумчиво посмотрел на неё.

— Ты не можешь летать? — спросил он.

Риана покачала головой.

— В плену, — сказала она, — мне сломали крыло.

Маркус молчал. Он снова смотрел в окно, чтобы только не видеть глаз Рианы.

— Я бы хотел, — глухо сказал он, — увидеть тебя до того, как это произошло.

Риана горько усмехнулась. Качнула головой и опустила глаза.

— Не надо, даэв. Не пытайся сделать вид, что мы можем быть кем-то, кроме врагов.

Маркус сглотнул и промолчал.

На некоторое время в комнате повисла тишина.

— Я не помню, чтобы относился к тебе, как к врагу, — заметил Маркус наконец.

— Ты — нет. Но я знаю, на что способен твой народ. Я никогда не поверю ни одному из вас.

Маркус стиснул зубы и снова долго молчал. Он знал, что Риана права, и от того злость становилась только сильней.

— Хочешь сказать, что ты лучше нас? Думаешь, я не знаю этого имени — Помпейская Псина?

Риана вздрогнула. Зрачки её на мгновение расширились, но на Маркуса она не посмотрела.

— Ты оставляла за собой кварталы, сгоревшие до тла. Кварталы, полные людей, которые не заслужили смерть.

— Таков был приказ! — Риана оборвала его и когда повернулась, ни тени сомнения уже не было в её глазах. — Я была рождена из крови и огня. Крови, пролитой вашим народом. Крови наших поэтов и художников, в которых вы увидели хороших рабов. Из огня, который разжёг твой народ. И я тоже знаю историю, Цебитар. Я знаю, что тот, кто начал эту войну. Тот, кто предал нас и захватил Лиру Вен в плен — носил имя твоей семьи.