А я леплю горбатого - Светлана Алешина

— Когда проект надо было представить депутатам? — поинтересовался Кряжимский.

— Сразу же после каникул. Потому мы и засиживались в офисе до позднего вечера. Проект распределения финансов депутаты должны принять буквально в первые же рабочие дни Думы — от его целесообразности и будет зависеть, кто займет новое кресло, — обстоятельно и спокойно объяснил Ярослав, смахнув видимую ему одному пылинку с рукава.

— Ярослав Всеволодович, — переглянулись мы с Сергеем Ивановичем, — может быть, у всей этой истории есть политическая подоплека? Ну, например, какой-то звонок от коллег, который до такой степени мог расстроить Владимирцева, что у того случился сердечный приступ?

— Пытаетесь связать его смерть с работой? — задумался Сосновский, изобразив на своем красивом лице задумчивость. — Вряд ли. Конечно, вокруг этого места разгоралась конкуренция, претендентов было много, но все-таки не думаю, что все могло зайти настолько далеко, — скептически рассуждал Ярослав. — Впрочем, человеку с больным сердцем надо немного…

Я вздохнула и посетовала на то, что иногда для написания даже не сенсационной, а просто интересной статьи порой требуется найти и осмыслить массу материала, встретиться со многими людьми.

— Впрочем, в этом и заключается главная задача нас как журналистов, — улыбнулась я. — Спасибо за помощь, Ярослав Всеволодович.

— Ольга Юрьевна, вы ему верите? — спокойно спросил Кряжимский, когда дверь за нашим гостем закрылась.

— Вроде бы да, — ответила я, задумавшись на секунду. — По-моему, его слова ни в чем не противоречат фактам, о которых мы с вами узнали. Кроме того, и сам Ярослав, и Инга Львовна утверждают, что секретарь никогда не бывал в квартире шефа, так что вряд ли имел возможность подсоединить электрические провода к крану. Впрочем, дождемся Марину, — возможно, ее сведения добавят ясности в эту историю.

«Надо как-то оградить Журавлева от нападок Данильченко», — почему-то подумала я сразу после того, как уже поздним вечером Маринка привезла хорошие вести с лыжной базы. Ярослав Сосновский действительно был зарегистрирован там шестого января и уехал только седьмого около десяти утра, но очень поспешно, отменив лыжную прогулку, на которую собирался вместе с другими отдыхающими.

В общем-то мы все даже обрадовались тому, что алиби секретаря подтвердилось. Виктор долго скептически смотрел на Маринку, пока я расспрашивала ее о предпринятых действиях, и, похоже, остался доволен: секретарша привезла письменные свидетельства консьержа и администратора гостиницы, показания нескольких постояльцев. Так что придраться было не к чему, хоть Виктор очень старался и на этот раз, желая показать свое истинное отношение к секретарю Владимирцева.

«Интересно, почему наш фотограф так невзлюбил его? — ломала я голову, уже вернувшись домой. — К другим Маринкиным ухажерам он относился вполне спокойно…» Но долго мучиться над этой проблемой у меня попросту не было времени — перед новым рабочим днем не мешало хорошо выспаться. Поэтому, несмотря на протесты сердца, жаждущего получения новых эмоций от продолжения мелодрамы, в одиннадцать я отключила телевизор и зарылась головой в любимую подушку.

* * *

Не успела я проглотить любимый тост с сыром, как затрезвонил сотовый. «Кроме Виктора, некому», — сразу сообразила я, на ходу дожевывая остатки завтрака. Я уже привыкла к тому, что по утрам меня обычно разыскивает только наш неугомонный фотограф, у которого для меня всегда находятся самые свежие и просто неотложные новости.

— Спишь? — задал Виктор свой любимый вопрос, на который, наверное, просто мечтал когда-нибудь получить утвердительный ответ.

— Ближе к делу, — скомандовала я, поздоровавшись.

— Арестовали убийцу, — как всегда лаконично, сообщил он.

Пока я судорожно соображала, кто и кого мог арестовать, Виктор выдерживал эффектную паузу. Так и не дождавшись продолжения, я решила продолжить разговор.

— Как и когда? — переспросила я, перебирая в уме всех наших подозреваемых и пытаясь угадать, на кого же именно из них пал роковой жребий.

«Скорее всего майор Данильченко уже успел позвонить нам в офис и сообщить эту сногсшибательную новость Виктору, который появился там раньше других, — подумала я. — Конечно, он старался не ради нас и не ради удачного материала, просто хотел узнать нашу реакцию». Впрочем, переживать по этому поводу я просто не имела права, потому что от моего настроения сейчас зависело настроение всей редакции.

— Кого именно задержали? Ты хотя бы фамилию запомнил? — снова спросила я, зная о невыносимой привычке фотографа не рассказывать о чем-нибудь как можно дольше.

— Обижаешь, начальник, — услышала я в трубке. — Электрика Белоусова.

Я почувствовала облегчение. И не потому, что смертно ненавидела неизвестного мне до сей поры электрика, — просто обрадовалась окончанию фразы, которую выслушала затаив дыхание.

— Стало быть, для задержания по подозрению в убийстве нашлись веские причины? — спросила я, уже представляя шрифт заголовка нашей будущей статьи в «Свидетеле», завершающей всю эту историю со смертью депутата городской Думы.

После того как Виктор фыркнул в трубку что-то неопределенное, я услышала голос Маринки, которая не выдержала и взяла инициативу рассказа в свои руки.

— Я как раз пришла на работу, когда Виктор с совершенно невозмутимым видом сказал Данильченко, что мы давно уже знаем его сногсшибательную новость про электрика, — усмехнулась она. — Представляешь, какое лицо было у майора?

Честно говоря, я не могла себе этого представить, но все-таки загордилась, что сотрудники не уронили чести газеты «Свидетель».

— Он буквально накануне, шестого января, приходил в дом Владимирцева, чтобы починить проводку, — стала объяснять Маринка. — Это зафиксировано в журнале вызовов в РЭУ. Кстати, мы тут посовещались и решили, что просто кто-то хочет подставить этого самого электрика, который никакого отношения к смерти Владимирцева не имеет. Правда, доказательств у нас пока нет. Оль, это все слишком субъективно: сначала на Журавлева все косвенные улики указывают, потому что он «в контрах» был с Геннадием Георгиевичем. Теперь — этот Белоусов, который случайно или намеренно приходил в квартиру прямо накануне смерти хозяина, да еще и в электричестве сечет.

— Думаешь, нас, как слепых котят, обводят вокруг пальца? — уточнила я, уже засовывая ногу в сапог и нащупывая в сумке ключи от офиса.

Маринка не удостоила меня ответом, но я уже и сама все поняла. Журналисты привыкают со временем больше полагаться на собственную интуицию, чем на заявления чиновников, поэтому в данном случае я, конечно, целиком доверяла своим сотрудникам. «Посмотреть бы на этого террориста-электрика», — усмехнулась я, паркуя машину возле редакции любимой газеты «Свидетель».

— Думаю, надо связаться с Ингой Львовной и порасспросить у нее о деталях, — услышала я голос Кряжимского, едва открыла дверь в приемную.