Фарт - Борис Седов

Вообще, про этих генералов Рита рассказала мне кое-что новенькое. То есть не о том, какие они паскуды, это я и без нее знаю, а о том, что они там придумали под чутким и незаметным руководством Игроков этих, чтоб им провалиться.

Российское правительство, чтобы хорошо выглядеть в глазах мировой общественности, клятвенно пообещало американскому правительству, что примет самое что ни на есть активное участие в борьбе с наркомафией. Потому что деньги, на которые существует международный терроризм, поступают как раз от наркобаронов. Между прочим, интересное дело получается. Укололся – помог террористам. Вроде как листовки, которые в Питере висели: «купил шаверму – помог Хаттабу».

А что – логика имеется…

Дальше получается и вовсе распрекрасно.

Американцам самим с латиносами не справиться – кишка тонка, так они попытались самым примитивным образом спровоцировать конфликт между латиносами и русской мафией. Когда я об этом услышал, то почувствовал, что во мне взыграл патриотизм. Причем не квасной какой-нибудь, типа – православная Россия превыше всего, а простая обида за русских, чьими руками Америка хочет выгребать горящие угли из печки. Пусть эти русские – бандиты, на которых клейма ставить некуда, пусть они урки уголовные, пусть! Но если решать важные вопросы такими способами, то правильнее было бы натравить на наркобаронов своих, американских бандюков, их там тоже хватает, да и поляну свою американскую они знают всяко лучше, чем русские эмигранты.

А американские бандюги – большей частью это черножо… пардон, афроамериканцы, которые и в рамках-то закона творят что хотят, а уж за рамками – полный беспредел, натравить их на кого-нибудь – намучаешься, тем более что они-то и являются главными потребителями наркоты во всех ее видах и качествах и убивать дойную корову, чье молочко они пьют, конечно, не будут. Итальянцы, мафия пресловутая, со всеми ее кланами, семьями и крестными отцами – те в Америке давно, корни пустили прочно и основной доход получают от профсоюзов, строительства да прачечных самообслуживания, где левую капусту отмывают, им вообще никакого резона нет в войнушку с латиносами играть, больше потерять можно, чем выиграть. Остается кто – «триады» китайские, да те же самые латинос, против которых все и затевается. Про «триады» не скажу, ничего о них не знаю, а про латиносов мне Маргарита все объяснила. Так что по раскладу получается, что, кроме русской братвы, остановить их и некому…

Все бы ничего, но оказывается, пока я на «Боингах» по Бутыркам летал, война уже началась. В Чикаго, в Нью-Йорке, в Лос-Анджелесе уже вовсю шла стрельба и гремели взрывы. Латиносы и русские отправлялись на небеса целыми автомобилями, квартирами и ресторанами. На латиносов мне, понятное дело, было наплевать, они плодятся, как тараканы, и дохнут так же, а вот насчет русских… Почувствовав, что не могу допустить такого беспредела, я во всем соглашался с Ритой, которая излагала мне план действий, разработанный Игроками, и только щелкал зубами от злости.

Были потери и среди тех, кто пришел под мои королевские знамена.

В Нью-Йорке – Беня Штифт, Саня Горбатый, Витек Лихоман и Дима Мосдорстрой. В Чикаго – Володя Бульба и Тарасик Сало. В Лос-Анджелесе – Коля Хрящ и четверо его ребят. Имен не знаю.

* * *

Сеньор Кордова был уважаемым человеком в своем районе, и на крыльце его скромного двухэтажного дома, стоявшего на улице Франклина, часто собирались другие сеньоры. Они устраивались в плетеных креслах, курили длинные сигары и неторопливо разговаривали о погоде, о семейных делах и об автомобилях.

Погода была для всех одна, поэтому говорили о ней долго, сравнивая с погодой прошлых лет и делая прогноз на будущее. Семейная жизнь, во всяком случае ее внешняя сторона, была лишена ненужных потрясений и текла, как великая американская река Миссисипи, неторопливо и по давно проложенному руслу. Кто-то из старших сыновей заканчивал Колумбийский университет, кто-то из младших поступал в Массачусетский технологический, поступал и заканчивал, разумеется, успешно…

Главной новостью последних дней было решение сеньора Кордовы курить четыре сигары в день вместо обычных пяти. Новость эта горячо, но, естественно, в рамках приличий обсуждалась уважаемыми сеньорами. Сравнивались различные сорта табака, причем большинство отдавало предпочтение табаку Seco, как самому ароматному и обладающему достаточной крепостью, и лишь один из них, самый молодой – пятидесятилетний – курил сигары из табака Ligero, очень крепкие, свернутые из толстого зеленого листа. Остальные пылко уговаривали молодого сеньора беречь здоровье и отказаться от крепких сигар, но тот упрямился, как, впрочем, упрямился и сеньор Кордова, говоривший, что своих решений он не меняет и с завтрашнего дня для пятой сигары в его распорядке дня места нет. Споры эти продолжались уже не одну неделю, не теряя, как и кубинский табак, в силе и крепости.

Время от времени напротив дома останавливались автомобили, из которых выходили молодые сеньоры, по большей части в темных очках, которые подходили к сидевшему в кресле Кордове и вполголоса говорили с ним о чем-то. После этого они уезжали, и беседа взрослых уважаемых людей продолжалась.

Альфонсо Кордова руководил, как теперь принято говорить, региональным отделом по распространению наркотиков, а молодые люди, которые приезжали к нему с докладом или за руководящими указаниями, были, конечно же наркодилерами. Сами они наркотиков не продавали, но каждый из них руководил несколькими уличными толкачами, а также теми, кто распространял наркотики в колледжах, на фабриках и в прочих местах, где постоянно бывает много людей.

Сегодня сеньор Кордова имел телефонный разговор с человеком гораздо более уважаемым, чем он сам, а именно – с Аллигатором, правой рукой самого Хуана Гарсии. Результатом этого разговора стало то, что Родриго Сервантес, молодой бандит, известный своей смелостью и жестокостью, простоял около кресла сеньора Кордовы больше, чем обычно. Да это и понятно – разговор касался вещей более важных, чем рутинная продажа крэка и кокаина. Сеньор Кордова, не повышая голоса, дал Сервантесу подробные указания, и тот, быстро перекрестившись и поцеловав ноготь своего большого пальца, удалился.

Кордова, проводив его взглядом, вернулся к разговору о породах техасских быков, который он вел с двумя сидевшими в плетеных креслах сеньорами. Один из них, Энрико Варгес, посмотрев вслед Сервантесу, залезавшему в большой открытый джип, равнодушно спросил:

– Что, русские?

– Да, – ответил Кордова и зевнул, – Аллигатор приказал начинать акцию, и мои мальчики поехали на дело, да поможет им Пресвятая Дева Мария.

– Аминь, – ответил Энрико Варгес и перекрестился.

* * *

Родриго Сервантес давно ждал настоящего дела и, хотя имел за спиной шесть трупов, не считал это серьезной заслугой. Убитые им люди были всего лишь недобросовестными толкачами или наркоманами, не желавшими расплатиться за товар. И хотя, убивая их, он подражал героям тарантиновских фильмов, держа пистолет боком и произнося короткие прощальные фразы типа «адьос, амиго», он не ощущал настоящей опасности и не чувствовал себя победителем.