Большая книга ужасов – 73 - Елена Усачева

Пришел.

Тропинку в сумерках не нашел, полез напрямик. Ветки трещали так, что слышно было, наверное, на другом конце поселка.

Темные окна отражали темноту. Никита обошел дом, потрогал теплый, еще не остывший после дня шершавый бок. Смахнул с влажной ладони чешуйки краски.

Он любил старые дома. Еще больше любил старые заброшенные дома. Самое приятное — угадывать их тайны. Здесь этих тайн было предостаточно.

Никита встал на приступок, потянулся к окну, железо подоконника жалобно скрипнуло. За окном таился все тот же сумрак. Когда предметы кажутся призрачными — то ли есть они, то ли их нет.

Никого нет.

Призрак девушки не появлялся. Не манил, не звал. Может, показалось в прошлый раз? И свет из окон, и музыка. И люстра. Большая яркая люстра со звенящими подвесками.

Звякнуло. Мелькнула фигура.

Никита сорвался с приступка.

Никого. Никита выдохнул. Знал он эти страхи. Сначала сами придумываем, потом сами же и пугаемся. Нет ничего.

Потрогал раму. Через дверь в такие дома не заходят. Тут надо либо окно найти открытое, либо через крышу лезть. Через крышу — это по дереву, а он в шлепанцах.

Толкнул раму. Держалась плотно. Как там сказал дядя Толя? Шпинга… шпанга… штанга… фигулька, что раму крепит, ее так просто снаружи не отожмешь.

Он еще раз обошел дом, проверяя окна. За каждым углом виделся призрак, но пока обходилось.

Закрыто.

Споткнулся, больно отбив палец. Ухватился за что-то, чтобы не упасть. Понаставили тут… лестниц.

Задрал голову. Деревянная лестница вела к чердаку.

Вот она — удача спелеолога!

Никита огляделся, хотя смотреть тут было не на что — сумерки, а под деревьями так настоящая ночь. Любопытство было сильнее страха. Если сейчас удастся разрешить эту загадку…

Чердак был закрыт на деревянный крутящийся запор. Закрыт с улицы — значит, по лестнице сегодня никто в дом не проникал. Никита потянул на себя дверь, отворил, и она вырвалась у него из пальцев, словно кто специально подтолкнул, привалилась к стене. Глухо ударило дерево о дерево. Никита замер. Вот теперь если кто-то еще был не в курсе, что в дом лезут, то можно вставать, хватать дубинки, звонить в полицию.

Мгновение постоял, слушая ответную тишину, и нырнул в темноту чердака. Вялый свет фонарика в телефоне запрыгал по углам и взметнувшейся пыли.

Странный это был чердак. Почти пустой. Одинокая стопка книг, сундук с распахнутой крышкой, из него комом вывалились пальто. Никита прижался к низкому стропилу, перевел дух. В доме ничего не двигалось. Он и правда был нежилой.

Темноту чердака рассеивал мягкий свет — шел он из люка вниз. Открытого. Либо его никогда не закрывали, либо ждут кого-то.

Никита спрятал телефон и сунул голову в лаз.

Когда мама ругала его за вечные исчезновения и любовь к диким местам, он оправдывался тем, что ничего с ним случиться не может.

«Побьют», — выдвигала аргументы мама.

«Да кому там бить? Все от шорохов шарахаются».

В худшем случае — поймает полиция. Поймает, но не съест. Отведут в отделение, позвонят маме.

Вот и сейчас — что произойдет? Ну, поймают… В груди неприятно скребануло. Тут другое. Тут если поймают… Решил не додумывать. Зачем? Вот когда поймают, тогда подумает. Если успеет.

Лестница с перильцами выглядела очень скрипучей, поэтому Никита не столько спустился по ней, сколько соскользнул, больше опираясь на руки, чем на ноги.

Мелькнула светлая тень. Женщина.

Никита вжался в стену.

По коридору мазнул свет. Этого только не хватало! Значит, он своим грохотом кого-то все же растревожил!

Выглянул.

Коридор темен и пуст. Направо-налево — двери комнат. Одна дверь приоткрыта. За ней виден свет.

— Я прошу тебя, пожалуйста! — с отчаянием произнес мужской голос.

— Я не могу, — выдохнул женский.

— Вы тут умрете! — грохнул мужской.

— Я не могу! — взмолился женский.

Никита снова выглянул. Говорили за приоткрытой дверью. Никита переложил монету в другую руку, чтобы вытереть вспотевшую ладонь о штаны. Жарко у них тут.

Стена, к которой он прислонился, дрогнула — дверь захлопнули.

— Ну и умирай! Умирай! Вы тут все умрете! Сгорите заживо! — рявкнули в коридоре. Раздались тяжелые чеканные шаги. Никита отшатнулся к лестнице. Почувствовал, что рядом кто-то стоит. И чуть не заорал.

— Помогите, — шепнул женский голос.

Кто-то в светлом стоял между ним и лестницей. Лицо — белое пятно. В панике Никита никак не мог заставить глаза смотреть в одну точку, все хотелось отвернуться или зажмуриться. А шаги сзади приближались.

— Возьмите! Все боятся, а вы, я смотрю, нет. Мы давно ждали — и вот пришли вы!

Белая рука в летящей легкой ткани протянулась к Никите, дала сложенный лист бумаги. Никита безвольно взял. Вяло подумал: «Чего сама-то не передала? Только что ж говорили».

Запрыгала, заскакала по полу выпавшая монета.

Монета!

Она зигзагом выкатилась в коридор, зацепилась за неровные доски пола, запрыгала, проскочила между черными ботинками стоящего за углом в коридоре человека, закрутилась на одном месте. Успокоилась.

Никита со всхлипом втянул воздух. Глаза приморозило к черным ботинкам. Идеально начищенным.

Надо было уже выдыхать, но воздух застрял. Он словно превратился в кирпич внутри легких.

Не чувствуя ни рук, ни ног, Никита прижал хрустнувший лист бумаги к груди и поднял глаза. Хозяин смотрел мимо него. Больше того — он Никиту не видел.

Никита обернулся. Около лестницы никого не было.

И тут раздался жуткий хохот. Стены дома дрогнули. В глаза ударил яркий свет.

Никита знал, откуда появится люстра. Успел заметить, как она с тысячью висюлек летит на него. Вроде бы даже успел увидеть раскрытый рот.

Люстра вспыхнула, ослепив. А потом и проглотив.

Показывают дуракам фильмы ужасов, показывают, примеры дают, истории разжевывают — нет, не работает. Что бывает с компанией, если она отправится в заброшенную лесную избушку? Правильно — все умрут. Что бывает, если зайти к ведьме в гости, исключительно чаю попить? Через год найдут стол, уставленный чашками, покрытыми патиной высохшего чая.

Но что делать, если так хочется все-таки залезть туда, куда нельзя? Как что? Спасаться!

Оглушенный, Никита сидел на земле. Он все время отряхивался, чувствуя на себя осколки стекла. Но ничего не было. Ничего. Его просто вышвырнули из дома. Определили, что не свой, и выкинули.