Две королевы - Джон Гай

Свадьба Марии произвела на всех огромное впечатление. Венчание проходило 24 апреля 1558 г. в соборе Парижской Богоматери — духовном сердце Парижа. Собор находится на конце острова Сите посередине Сены. Взволнованные горожане толпились на соборной площади и высовывались из окон соседних домов, чтобы хотя бы краем глаза взглянуть на церемонию, на которую не смогли попасть. Выстроенная временная галерея высотой 12 футов соединяла исходный пункт грандиозной процессии — дворец архиепископа Парижского с самим собором Нотр-Дам. Галерея в форме арки была украшена в стиле античной классики и вела к открытой беседке и помосту у западного фасада собора, которую венчал балдахин из небесно-голубого шелка с вышитыми золотыми лилиями. Крытый переход продолжался и в самой церкви вдоль нефа к алтарю и заканчивался у королевской капеллы, где должны были слушать мессу жених и невеста. С обеих боков галерея была открытой, чтобы все могли видеть процессию. Вне всякого сомнения, это была идея Генриха II, который прекрасно понимал, какое значение пышный спектакль имеет для демонстрации и укрепления власти.

Аристократы и иностранные послы сидели на помосте, рядом с местом, где должны были венчаться жених и невеста. В десять часов на площадь вышли швейцарские алебардисты в ярких мундирах; они маршировали и размахивали алебардами под звуки тамбуринов и дудок. Швейцарцы развлекали публику около получаса, после чего появился глава семьи Гизов — Франсуа, герцог де Гиз.

Он производил сильное впечатление: высокий, красивый, с загорелым и обветренным в военных походах лицом. Герцог шел решительным шагом, высоко держа голову; на коротких белокурых волосах бархатная шапочка с плюмажем из белых перьев, борода и усы тщательно пострижены. Герцог де Гиз занимал должность распорядителя церемоний, но в этот особый день он был назначен главным распорядителем королевского двора — высший придворный пост в королевстве, который ранее занимал его отсутствующий соперник Монморанси, все еще томившийся в плену в Брюсселе.

По сигналу герцога появились музыканты с трубами, рожками, гобоями, флейтами, виолами, скрипками и другими музыкальными инструментами. Одетые в роскошные, красные с желтым костюмы, они удивляли публику своей виртуозной игрой. За ними проследовали сотни придворных в своих лучших нарядах, затем принцы крови, а за ними аббаты и епископы в богатом облачении — митрах и с посохами. Следом шло высшее духовенство: архиепископы, кардиналы, в том числе дядя Марии, Шарль, кардинал Лотарингский, и папский легат кардинал Тривульцио.

В центре внимания была королевская семья. Жених шел в сопровождении младших братьев, Карла и Генриха, а также Антуана де Бурбона, герцога Вандомского и формального короля Наварры, женатого на одной из кузин Генриха II. Мария шествовала между Генрихом II и своим кузеном Шарлем, герцогом Лотарингским, главой семьи де Гиз, земли которых находились в Лотарингии и Баре на восточной границе Франции. За ними шла Екатерина Медичи вместе с братом Антуана, Людовиком, принцем де Конде, и в сопровождении десятка принцесс, герцогинь, знатных дам и фрейлин.

Толпа смотрела только на Марию. Люди в буквальном смысле не обращали внимания на Франциска, низкорослого и тщедушного, являвшего собой разительный контраст с высокой и женственно красивой Марией. Зрители вытягивали шеи, чтобы рассмотреть невесту, и размахивали шляпами. Она была поистине ослепительна в своем блестящем белом платье — необычный и дерзкий выбор, поскольку белый цвет в королевской семье Франции считался цветом траура. Однако Мария не желала в день своей свадьбы связывать себя условностями и хотела, чтобы ее запомнили. Она знала, что белый цвет идет ее нежной коже и рыжим волосам, и настояла на нем. Ее «роскошное и дорогое» платье переливалось бриллиантами и другими драгоценными камнями; длинный шлейф несли две фрейлины. На шее Марии сверкала украшенная драгоценными камнями подвеска, которую она называла «Большой Гарри», подарок тестя, на кулоне были выгравированы его инициалы. Мария так высоко ценила это украшение, что впоследствии хранила его вместе с шотландскими драгоценностями короны. Волосы невесты были распущены, а не собраны в прическу под фатой — еще один смелый жест — а голову украшала золотая корона с бриллиантами, жемчугом, рубинами, сапфирами и изумрудами. Огромный камень в центре короны сверкал на солнце и притягивал взгляды: ходили слухи, что он стоил полмиллиона крон.

Мы без труда можем представить, о чем думала Мария по пути к алтарю. Утром этого дня она написала матери, рассказывая о своем волнении: «Все, что я могу Вам сказать, — я считаю себя одной из самых счастливых женщин в мире».

У громадных дверей собора королевскую семью встретил архиепископ Парижский. Генрих II снял с пальца кольцо и отдал его кардиналу-архиепископу Руанскому, который совершил брачный обряд на глазах у публики. После короткой проповеди архиепископа Парижского жених и невеста удалились внутрь королевской капеллы, чтобы выслушать торжественную мессу.

Прежде чем войти в собор, жаждавший популярности герцог де Гиз, увидев, что публике ничего не видно, взмахом руки приказал герольдам вывести гостей с помоста и рассадить в соборе. Зрители одобрительно закричали, славя герцога.

Этот день должен был остаться в памяти у всех простых парижан. Когда королевская семья вошла в собор, герольды трижды прокричали: «Дар!» — и стали бросать в толпу серебряные и золотые монеты разного достоинства. Деньги сыпались, словно конфетти, что вызвало сумятицу и давку. Люди прыгали, бросались на землю, отталкивали соседей, чтобы схватить монеты. Несколько человек были сбиты с ног и получили легкие увечья и синяки. Женщины в толпе лишались чувств из-за давки, а у тех, кто стоял ближе к помосту, в конце концов разорвали одежду. Началась настоящая свалка, в которой многие могли серьезно пострадать; стоявшие у самого помоста кричали герольдам, чтобы те прекратили бросать монеты, пока никого не убили.

Королевская семья удалилась в капеллу, где жених и невеста преклонили колени на расшитые золотом подушки, чтобы принять причастие. Во время служения оффертория[12] герольды снова стали разбрасывать монеты, на этот раз внутри собора, от одной стороны нефа к другой. После мессы королевская семья вышла на площадь, но прежде чем пуститься в обратный путь ко дворцу архиепископа, Генрих II велел жениху и невесте снова взойти на помост, чтобы их могла увидеть публика. Приветственный рев толпы стал еще громче — его можно было услышать на расстоянии мили.

Процессия вернулась во дворец архиепископа, где устроили банкет только для приближенных. Во время трапезы Мария пожаловалась Генриху II, что корона из чистого золота слишком тяжелая, и он приказал одному из своих придворных держать корону над головой невесты. Потом начался великолепный бал, где Мария танцевала без короны с распущенными волосами. Первый танец по традиции был со свекром, и юная королева заслужила всеобщее восхищение.

В пять часов королевская процессия направилась в Пале, официальную резиденцию парламента Парижа, где устраивался грандиозный банкет. Генрих II и дофин ехали верхом, а Марию и Екатерину Медичи несли в расшитом золотом паланкине. Парламент находился на другом конце острова Сите, всего в нескольких сотнях ярдов от дворца архиепископа, и поэтому процессия выбрала кружной путь. По мосту Нотр-Дам все переправились в торговые и жилые районы Парижа, а затем вернулись на остров по маленькому деревянному мосту Менял, занятому лавками ювелиров. Будучи распорядителем церемоний, герцог де Гиз разработал этот маршрут таким образом, чтобы как можно больше людей увидели его восхитительную племянницу.