Крайности Грузии. В поисках сокровищ Страны волков - Алексей Бобровников

Впрочем, защищенный монастырской стеной и молитвами если не монахинь, то, по крайней мере, послушниц святой обители, я чувствовал себя спокойно, даже в присутствии животных с такими феноменальными челюстями.

Утром загадка была разгадана – палатка стояла под старым сливовым деревом.

Потрусив его как следует и набрав великолепных сладких плодов, я выехал в направлении Зугдиди.

Не более чем в ста километрах начиналась Сванетия – крайняя северная оконечность Грузии и до недавних пор – самая дикая и независимая из кавказских провинций, известная традициями кровной мести и некоторыми обрядами, сохранившимися там еще с языческих времен.

В Тбилиси любят рассказывать о Сванетии один анекдот, очень похожий на реальную историю.

Дело было лет 15 назад.

Группа японских документалистов прибыла в Сванетию на съемки. Отсняв необходимый материал, они собрались обратно, но по дороге встретили группу сванов, которые потребовали отдать аппаратуру.

Заметив, как японцы вынимают из камер карты памяти, сваны подумали, что их хотят обмануть, и потребовали выдать и их…

Вернувшись в Тбилиси, иностранные документалисты подали заявление в милицию, но в то время для грузинских блюстителей порядка показаться в горах Сванетии даже просто на экскурсии, не говоря уже о чем-либо другом, было равносильно самоубийству.

В качестве компенсации столичные милиционеры решили покатать японцев на фуникулере и угостить любимым блюдом – хинкали. Но до угощения гости не доехали – тросы фуникулера оборвались и вагончик рухнул вниз.

Говорят, японцев, чудом выживших после аварии, увезла «скорая помощь». Однако и тут их неприятности не закончились – в больнице отключили электроэнергию.

Этот исторический анекдот великолепно иллюстрирует то, чем была Грузия и, в частности, Сванетия, в первые пятнадцать лет после распада СССР.

«Какой самый простой язык в мире?»

«Сванский».

«Почему?»

«Даже сваны выучили», – так любят шутить сваны о своем языке – одном из самых сложных языков Кавказа.

В то время как современный грузинский литературный язык претерпел множество изменений, сванский, имея такую же грамматику, почти не изменился с веками. Ни один грузин не сможет понять жителей Сванетии, когда они говорят на родном наречии, являющимся одной из ветвей старогрузинского.

Еще в Тбилиси я попросил моего друга Тато преподать урок сванского.

«Как по-вашему – мужчина?»

«Наржур, – Тато смеется, уловив в этом слове пикантную нотку. – А женщина будет „дина“».

«А как сказать девушке „ты – красива“»?

«Хоча дина ли».

«Хоча – это как хочу?»

«Нет. Это только то, что я сказал», – строго ответил сван.

Тато пояснил, что с такими словами, как «хочу», лучше быть поосторожнее.

Еще один важный урок: ни в коем случае нельзя произнести в присутствие свана ругательство со словом «мать». За такое больно бьют в Тбилиси, а в Сванетии – убивают на месте.

Нет ничего страшнее, чем оскорбить волчицу…

Мой друг долго пытался вспомнить слова, означавшие какие-нибудь нежные и душевные понятия, и я даже на какое-то время усомнился, есть ли в сванском языке что-то подобное.

Наконец мой собеседник произнес «мишгуладегси» (с «г» похожим на французскую «р») пояснив, что это сванский аналог общеизвестного в Грузии «генацвале».

«А как насчет вендетты? Как это сказать на сванском?»

Выбирая нужное слово, Тато прорычал несколько глухих гортанных звуков, а потом вдруг блеснул быстрым, с рикошетом во втором слоге: «лицври».

Впрочем, вендетта для свана это скорее не понятие мести как таковой, а процесс «взятия крови». Поэтому в обиходном языке, понятном каждому горцу, слово «мстить» переводится коротко и ясно: «взять кровь».

Сваны – самая одиозная среди этнических групп грузин.

Бедные, гордые и вооруженные до зубов, они прославились особой жестокостью к врагам и презрением к смерти.

Даже в двадцать первом веке они живут и умирают по своим, кровным законам.

Современные сваны уже не помнят, откуда все пошло. Но историки полагают, что в основе традиций кровной мести лежит культ волка.

Этнограф Вера Бардавелидзе пишет, что волков здесь считали животными мистическими и относились к ним, как к братьям. Горцы с древности верили, что сородичи убитого зверя жестоко мстят убийцам и всей их семье.

Убийство волка было для свана табу.

«Случайно нарушивший табу, – пишет Бардавелидзе, – становился перед убитым зверем и с непокрытой головой приносил ему извинения, уверяя, что ошибся, не признал волка, ибо не мог же он захотеть убить его, подобно тому, как не смог бы он этого пожелать в отношении родного брата».

Именно у волка, царя всех зверей, чующего добычу через горный хребет; волка, мстящего за своих собратьев и верного стае, древние сваны просили заступничества и помощи.

После принятия христианства культ волка был заменен культом святого Георгия.

Считается, что само название страны происходит от имени этого Святого.

Грузия – Джоржия – Георгия… Лингвистически все выглядит логично. Но есть одна увлекательная деталь: слово «горг» на староперсидском означает «волк», а «слан» – голова.

Вахтанг Горгасали – царь, построивший Тбилиси, – носил на своем шлеме голову волка.

Спустя сотни лет тотем сванов уступил место лику святого.

Но лицо иконы или оскал тотема – это всего лишь маска. Горное племя осталось таким же, что и сотни лет назад.

На одной из икон, хранящейся в музее столицы Сванетии – Местии, Святой Георгий убивает не дракона, а человека. «Этого человека – можно», – поясняет экскурсовод. Оказалось, что жертва Святого Георгия – кровный враг христиан император Диоклетиан.

О культе кровной мести сванов существует масса анекдотов.

Самые показательные – те, что рассказывают о себе они сами.

«Приехал к свану гость из Тбилиси. Пьют рахи [8] в каменной башне. Подойдя к окну, гость обнаружил, что из соседней башни в него целится другой сван. Гость в страхе подбежал к хозяину: „Генацвале, твой сосед хочет меня убить!“