Хранитель равновесия. Проклятая невеста - Дана Арнаутова

Но когда, источая резкий запах масляной гари, не способный перебить крысиную вонь, погас факел, оставив его в темноте, полной липкой шерсти, острых зубов и омерзительных холодных лап, Зеринге не выдержал. Один-единственный раз в отчаянии он выкрикнул сохраненное цепкой памятью имя. На грани безумия, уже проваливаясь в его гостеприимно распахнутую бездну…

И падая, падая, падая во тьму, услышал совсем рядом бесстрастный мягкий голос с едва уловимым чужестранным выговором:

– Я принимаю твое согласие, Халид ир-Кайсах.

Халид уже не видел, как вспышка ярко-золотого света заставила перемазанных кровью тварей кинуться врассыпную, давя и кусая друг друга в стремлении побыстрее убраться из колодца.

Он не видел и не чувствовал, как, спрыгнув вниз, чародей присел рядом и взмахнул рукой, окутав его льдисто-голубым туманом, от которого кровь мгновенно перестала течь из укусов.

Три неподвижные фигуры статуями замерли на краю колодца, пока чужестранец, хмурясь, доставал из кармана светящийся теплым янтарем камушек, другой рукой плотно обхватив плечи Халида, приподняв его и прижав к себе. Янтарно-золотое сияние озарило колодец, а когда растаяло, в каменном мешке не было ничего и никого, кроме костей, и еще долго самые любопытные крысы не решались высунуть туда нос из безопасной темноты своих лазов.

– И она мне все-все рассказала, веришь? И про матушку покойную, да примут ее светлые боги, и что со мной раньше было, и даже про него… Ну, помнишь, я тебе говорила… Про того булочника, что ко мне сватался, да мачеха приданого не дала. А потом про будущее сказала! Ой, Мирна-а-а-а… я и думать теперь боюсь, кто же это такой может быть, а? Кого мне сердце должно из двух указать?

Жаркий шепот Ирганы назойливо лез в уши, и Наргис досадливо поморщилась. Вот нахальная девчонка, знает ведь, что стоит госпоже взять в руки книгу, и в спальне должно стать тихо, словно в храме, когда жрец заносит нож над горлом ягненка. Мирна вот молчит, разве что постукивают длинные костяные иглы, на которых старшая служанка плетет кружево. Но их стук и пенье птиц за окном Наргис не мешают, а вот голоса – да, пусть Иргана и старается шептать как можно тише.

– А еще она сказала, что у меня трое деток будет. Двое сыновей и доченька. И что муж будет меня холить и лелеять, как розовый куст в шахском саду! Ми-и-и-ирна… ну неужели поверить, а? Я уж думала, кому я нужна, сирота-бесприданница? Думала, так и останусь пустоцветом, благо у нас госпожа добрая, обидеть не позволит. А тут такое… Поверить? Или нет? Про остальное-то она правду сказала! Даже… даже про то… что вообще ни одна душа живая не знала! Ну, Ми-и-ирна…

– Да помолчи, болтушка! – не выдержала та. – Думаешь, госпоже интересно слышать, как ты глупостями занимаешься? Гадалка! Что они знать могут, гадалки эти? Видит, девица к ней пришла, нарядная да незамужняя, ясно, что про жениха знать хочет. Вот и наплела тебе про мужчину и детей. А ты уши развесила, как осленок, и за серебром в кошель полезла. Тьфу, дуреха!

– И ничего не наплела! – обиженно взвизгнула Иргана. – Госпожа! Ой, светлейшая госпожа, простите меня неразумную, что помешала! Но скажите хоть вы ей, а? Вы у нас ученая-преученая, и про ход созвездий знаете, и про страны дальние… Правда ведь, что есть люди, которым будущее открыто? Ну правда, а?!

Столько отчаянной надежды и веры звучало в ее голосе, что Наргис, вздохнув, отложила книгу и невольно улыбнулась. Надо быть снисходительнее, ведь для Ирганы это и вправду дело первостепенной важности.

– Говорят, что правда, – подтвердила она. – Доподлинно известно, что некоторые звездочеты предсказывали будущее очень точно, их пророчества хранятся в Храме Света в Аккаме и во дворце нашего пресветлейшего и всемилостивейшего шаха, да хранит его Свет.

– Так то звездочеты, – протянула ничуть не убежденная Мирна. – Люди почтенные, звезды да светила ведающие. Они, может, и могут в будущее заглянуть с позволения светлых богов. А откуда гадалке из Пестрого Двора такое дано?

– А откуда она знает, что я в десять лет с сыном медника в мастерской его отца поцеловалась? О-о-ой…

Глядя, как щеки Ирганы заливает густой краской, Наргис окончательно отвлеклась и даже развеселилась.

– Вы не подумайте, госпожа, – залепетала смущенная девчонка, едва не плача. – Я ничего такого… Мы просто играли, и оно… само собой как-то получилось. А потом я убежала, и больше ничего, совсем ничего не было! А только… откуда ей знать, гадалке этой, а?

Мирна фыркнула и снова напоказ старательно взялась за кружево, блестящие шелковые нити танцевали в ее пальцах, а сама Мирна с таким хмуро недоверчивым лицом была похожа на настороженного барсучка, которого Наргис однажды увидела в саду. Раскрасневшаяся Иргана смотрела умоляюще, и Наргис, сжалившись, улыбнулась ей:

– Конечно, я верю, что ты добродетельная девица. Так что, ты говоришь, тебе нагадали?

– Жениха-а… – выдохнула Иргана, разом успокоившись и мечтательно заблестев круглыми и темными, как переспевшие вишни, глазами. – Да не одного! Она сказала, что есть двое мужчин, которые обо мне думают. И что скоро оба разом ко мне посватаются, так чтоб я счастья своего не упустила. Мол, если выберу верно, то будет у меня и дом свой, и детки, и муж строгий, но ласковый. Ой, госпожа… вы не подумайте, мне у вас в услужении хорошо! Так хорошо, как только в райских садах бывает! А только ведь хочется… Ну, своего счастья…

– Дура, – тихо и зло уронила Мирна. – Дура болтливая.

Глаза-вишни на круглом румяном личике расширились, став еще больше, Иргана с ужасом глянула на Наргис, приоткрыла рот, сообразив, с кем и о чем заговорила, и начала стремительно бледнеть.

– Ой, госпожа… про… простите…

– Успокойся, – снова вздохнула Наргис. – Ты-то здесь причем, милая? Если выйдешь замуж за достойного человека, я только порадуюсь. Чужое счастье подобно воде в глубоком арыке – напиться не выйдет, а все-таки возле него прохладнее.

– Вы… вы такая добрая! Самая милостивая, самая прекрасная!

Вскочив, Иргана подбежала к Наргис, упала на колени и, заглядывая снизу ей в лицо, заговорила быстро, словно сама испугалась своей дерзости:

– Госпожа, а что бы вам не сходить к этой гадалке? Она все-все про всех знает, может, и вам скажет, как беду прогнать. Вдруг поможет? Ой, госпожа, вы такая красивая и добрая, нельзя вам в печали жить, гневить светлых богов. А гадалка эта – она не наша, не из Харузы, а из самой Чины. Говорят, чинки все колдуньи, ну или через одну уж точно. Она такая… такая… только в глаза мне посмотрела – и все сказала сразу! А взгляд у нее – ух! – то как ножом в самое нутро пробивает, а то как шелком мягоньким по коже стелется. Точно вам говорю, госпожа, она самая настоящая колдунья! Если уж она вам ничего не скажет, так никакие звездочеты не помогут, ни живые, ни покойные!

Яркая цветная вышивка в руках девчонки невольно притягивала взгляд. Раньше Иргана была не слишком прилежна в рукоделье, но всю последнюю неделю игла так и летала в ее пальцах каждую свободную минуту, и теперь Наргис видела – почему. По широкой ленте синего чинского шелка в золотых волнах плыли белоснежные лебеди-неразлучники, что выбирают пару однажды и на всю жизнь.