КГБ в Афганистане - Лариса Кучерова

Страница двадцать первая: войну хорошо слышать, да тяжело видеть

В апреле начали таять снега, открылись перевалы, и правоверный люд потянулся в горы сколачивать банды.

Владимир Шульга:

– Душманы – это не какие-то бандиты-самоучки, а хорошо подготовленные иностранными инструкторами жестокие, коварные и физически выносливые враги, в распоряжении которых находились последние образцы современного оружия. Они в совершенстве владели тактикой боя в горах, прекрасно ориентировались на местности. Это была сила, сломить которую не смогли ни советские войска на протяжении последующих десяти лет, ни американские, еще не успевшие до конца понять, во что они впутались…

…Дело было недалеко от пакистанской границы, куда перебросили наш батальон. Как-то раз взяли в плен двух душманов. Разведчики «работали» с ними всю ночь, абсолютно не церемонясь с методами дознания… Один, здоровый детина, так и не сознался. Когда его расстреляли – второй, косой, сразу «раскололся». Пообещал выдать в одном кишлаке всех, кто сотрудничал с душманами. Приехали, посадили его в танк и всех мужчин перед танком провели. Он смотрел в перископ и переводчику добросовестно показывал всех, кто был связан с бандой. Затем отвел нас к месту, где находилась база моджахедов.

Десантники устремились по крутому подъему в горы, обрызганные теплой росой редких трав. Вперед! Вверх! Быстрее! Аккуратно, почти бесшумно сняли посты. Но вдруг камни ожили: длинными очередями ударили пулеметы и автоматы, загрохотали станковые гранатометы. Шульга вместе с товарищами оказался в огненном мешке. Бой был короткий и нервный. Обошлось без потерь. Душманскую базу захватили как нельзя вовремя. Видно, недавно пришел караван с оружием. Каменные утробы пещер, переоборудованных под склады, были битком забиты разнокалиберной гаммой боеприпасов, оружия и продовольствия. Вывезти все это богатство духи не успели.

Владимир Шульга:

– Взяв образцы захваченного оружия и взорвав все, что осталось, мы отправились в обратный путь. Охрану пленного проводника я поручил санинструктору. Тот, не долго думая, нагрузил на пленного часть рюкзаков, пошагал, радуясь такому повороту событий. Стали спускаться. Косой тащит на себе груз, устанет, сядет на задницу, съедет по склону, встанет и дальше идет. Слышу – в его рюкзаке гремит что-то. Спросил санинструктора, в чем дело.

– А мы ему, товарищ старший лейтенант, образцы мин наложили…

– Дурак, он сейчас рванет, и мы вместе с ним к Аллаху на блины полетим. От себя ни на шаг не отпускай!

В батальон вернулись под вечер. Посадив пленного под охрану, пошатываясь от усталости, побрел к себе. В голове шумело. Спать хотелось до тошноты. Больше двух суток пробегали по горам. Наутро жизнь заиграла новыми красками. Вспомнил о пленном, подумал, что больше от него толку не будет, надо его царандою передать.

– Товарищ старший лейтенант, пленный погиб при попытке к бегству, – четко доложил о ночном происшествии часовой.

– Какое бегство?.. Он на ногах еле стоял после марш-броска, – говорю.

– Это он прикидывался, чтобы нас с толку сбить. А когда все уснули, попытался убежать, – не моргнув глазом, ответил десантник.

Более вразумительного ответа я добиться так и не смог.

Страница двадцать вторая: борьба с самоуправством

Владимир Шульга:

– Случаи самоуправства и превышения власти там, «за речкой», были не редкость. Злость наших ребят после гибели друзей становилась неуправляемой. Когда находили изуродованные трупы советских солдат с выколотыми глазами, отрезанными гениталиями и ушами, с ободранной кожей – они готовы были крушить всех и вся, зверели просто. А тут еще наметилась одна нехорошая тенденция. Возьмем в плен душмана, передадим его афганским властям, а потом, спустя какое-то время, опять сталкиваемся с ним во время проведения боевой операции. Среди наших пошел ропот: что за дела такие? Мы ловим, а местная милиция за выкуп обратно выпускает. И как результат, пленные вдруг начали погибать при попытке к бегству, падать во время этапирования в пропасть. В общем, с ними стали случаться всякого рода несчастные случаи с летальным исходом. По возможности оперработники старались подобные эксцессы предотвращать, хотя доказать что-либо в таких случаях было сложно…

Страница двадцать третья: о вреде неуставного обращения

Владимир Шульга:

– Главный военный советник в Афганистане Маршал Советского Союза Сергей Соколов был человеком горячим – в пылу гнева мог злоупотребить великим и могучим. Как-то попался ему в коридоре один из подчиненных под горячую руку, Сергей Леонидович душу и отвел… Рядом на посту стоял солдат-афганец, который по наивности подумал, что это такое русское военное приветствие, и на следующее утро при встрече с маршалом, очень довольный своими лингвистическими способностями, браво прокричал ему все, что слышал накануне на ломаном русском языке…

Страница двадцать четвертая: о силе искусства

Владимир Шульга:

– Однажды в резиденции для гостей, где хранились произведения искусства, подаренные афганскому правительству лидерами зарубежных стран, пропали сделанная из гранита статуэтка коровы с двумя телятами, подаренная премьер-министром Индии Индирой Ганди, и русский пейзаж, преподнесенный председателем Совета Министров Советского Союза Алексеем Косыгиным. Пропажу заметил подполковник из «свиты» Соколова, который в свободное от службы время частенько перерисовывал их. Хобби у него было такое. Не успев закончить работу над копией пейзажа накануне вечером, он пришел завершить ее воскресным утром, но ни картины, ни стоявшей рядом с ней гранитной коровы на месте не оказалось.

Подняли страшный шум. Назревал международный скандал. Вызвали меня, стали экстренным образом проводить расследование. Оказалось, что эти вещицы приглянулись еще и… замполиту роты, охранявшей здание. Он-то и поменял у духанщика их на… пару джинсов и модный батник. Хорошо спохватились вовремя, заставили его «аннулировать сделку». Уже к обеду пропавшие вещи находились на своих местах. Вдобавок незадачливый коммерсант с испугу принес китайскую фарфоровую статуэтку, вынесенную незадолго до этого, и исчезновение которой еще не успели заметить.

Страница двадцать пятая: на войне вор наворуется, дурак навоюется

Владимир Шульга:

– Одним из тех, кого мы из-за идеологической неблагонадежности оставили в Союзе, был служивший в моем батальоне старший лейтенант, сын Героя Советского Союза, достойного и заслуженного человека, имя которого не буду упоминать. Но были «включены серьезные рычаги». Отец не смог мириться с тем, что его сыну отказали в доверии, и через полгода новоявленный интернационалист догнал нас уже в Афгане.

Он душманов терпеть не мог. Часто проявлял неоправданную жестокость по отношению к пленным. Не брезговал и мародерством. Информация поступала, но с поличным взять не удавалось.