Последние дни - Раймон Кено

В настоящий момент он в отъезде и поэтому ни о чем меня не спрашивает. Месье Бреннюир получил открытку с изображением падающей башни в Пизе, и месье Толю получил открытку с изображением падающей башни в Пизе. Обе были подписаны Браббаном. Я мог рассчитывать, что тоже получу открытку с изображением падающей башни в Пизе, но месье Браббан обо мне не подумал. В последние дни месье Бреннюир перестал регулярно сюда приходить, зато месье Толю продолжает. Чтобы его развлечься с ним разговариваю. Он говорит мне о путешествиях, а я ему о планетах, он говорит о приключениях, а я о статистике, он говорит об экзотике, а я о цифрах, он говорит о далеких краях, а я об ипподромах. Беспокойный он, этот старенький господин. Ему неймется уехать куда-нибудь очень далеко, а я пытаюсь его отвлечь, потому что в таком возрасте приключения немедленно сводят в могилу. Порой мне, может, и хотелось бы посмеяться, но я этого не делаю, как не смеюсь над теми, кто думает о часах месье Эйнштейна, ни бельмеса в этом не понимая — ведь я уважаю постороннее мнение. Если месье Толю хочет путешествовать, смеяться тут не над чем. На днях он заговорил со мной о Китае. Что я думаю о Китае? Естественно, ничего, зато у него по этому поводу мыслей множество. Затем он пожелал поехать в Анды. Этот объект желания находится в Южной Америке. В Анды? Пусть рассуждает сколько угодно. Когда я отхожу обслужить еще одного клиента и возвращаюсь, то обнаруживаю, что он говорил вслух сам с собой, пока меня не было рядом, из-за чего мне не всегда удается следить за нитью его рассказа, но, с другой стороны, это не важно. В последний раз он спросил: «Могут ли ваши расчеты сказать, совершу ли я большое путешествие?» Ей-богу, нет ничего проще. Он сообщает мне сведения, а я вычисляю результат на уголке стола. В конце концов у меня выходит, что есть более девятисот девяноста одного шанса из тысячи, чтобы он еще успел съездить за границу. Старик своим ушам не поверил. Заказал два напитка и оставил солидные чаевые — по крайней мере, с его точки зрения. В то же время он желал, чтобы месье Браббан вернулся и снова играл с ним в бильярд. Когда месье Браббана нет, он пытается играть с незнакомыми соперниками, но поскольку они сильнее, то поражение портит ему весь вечер. Месье Браббан — вот кто ему нужен, противник не из слабых, но зато с ним всегда уверен: ужинать будешь в хорошем настроении и в таком же настроении ляжешь спать.

Так мы и беседуем вдвоем в ожидании, пока не вернутся остальные. А они вернутся, и тогда, в один прекрасный день, все и произойдет; в один прекрасный день свершится то, что им предначертано. Думаю, месье Браббан сыграет в этом свою роль, ведь недаром же он искал знакомства и таки познакомился с этими двумя господами. В результате все должно проясниться. Я же спокойно жду, когда этот механизм свое отработает. Жду и не жду, поскольку меня это не касается. Я могу порой сказать себе: месье Толю больше не придет, он отправился в долгое путешествие, уплыл на Антильские острова или в Индию. Весь день пытаюсь себе его представить. Но часам к пяти быстренько подсчитываю и получаю девятьсот девяносто один шанс из тысячи, что месье Толю вечером появится снова. Конечно, есть еще девять шансов, что он не придет. Только к шести я вижу, как он появляется; тогда я улыбаюсь и говорю про себя, что определенно все мои расчеты оказываются верными, так что скоро можно будет перейти к активным действиям, и вот как я за это возьмусь.

Я разыщу управляющего и скажу ему: «Тысяча извинений, но я ухожу». Он спросит почему. Тогда я отвечу: «Нужно кое-что сделать». Он тут же подумает, что причина всему — скачки, и вместе с моими коллегами скажет: «Значит, скоро Альфред опять к нам вернется, как только оставит все свои денежки в балаганах «Мютюэль». Ничего я там не оставлю. Мы с «Мютюэль» будем разбираться по-мужски. Я приду на ипподром с единственной жалкой десятифранковой бумажкой и за один раз восстановлю равновесие благодаря четко рассчитанному пароли[81], которое ни одна лошадь не сможет обойти и ни одна махинация не сорвет; пароли вернет двести одну тысячу шестьсот сорок три франка, которые мне должны. После такого удачного хода я куплю дом в деревне, чтобы там спокойно состариться.

Или же вернусь сюда. Дам патрону аванс, тысячефранковую бумажку, и вернусь к своим обязанностям. Снова увижу своих завсегдатаев, всех-всех. Ведь исчезну я ненадолго. Что с вами случилось, Альфред? — спросят меня. Я отвечу, что у меня был панариций[82](не представляете, как это больно), и наверняка найдется завсегдатай, который скажет: о, панариций, я знаю, что это такое, у меня один раз было, жуткая боль. Я снова увижу месье Браббана, и месье Бреннюира, и месье Толю, поскольку ничего еще не произойдет. И снова примусь без конца подавать бесчисленные напитки, горячие зимой и холодные летом, а спиртное — в любое время года. И буду наблюдать, как приходят каждый день завсегдатаи и как меняются случайные клиенты, подобно тому, как регулярно приходят времена года и как регулярно меняется возраст людей. А я буду неизменен и совершенно спокоен, потому что отыграю потерянное состояние и осуществлю то, что мне предначертано. Я буду наблюдать за шевелением молодых и старых, самцов и самок, людей и собак, котов и мышей, листьев на ветвях, туч на крышах, старых газет на тротуарах, мыслей в головах, страстей в сердцах, членов под брюками. Незыблемый и неизменный, я буду взирать на все это, сравнивая себя с озерной водой, где отражается стая перелетных птиц, но от взмахов их крыльев не рябит поверхность.

Браббан наклонился к своему соседу, который с откровенной неопытностью изучал железнодорожное расписание. Слегка приподнял шляпу и завел разговор.

— Простите мою нескромность, месье, но я вижу, что вы в затруднении. Я просто хотел сказать, что есть хороший поезд до Дьеппа в 14:15.

— Благодарю.

Сосед даже не повернул головы, когда отвечал.

— Это очень хороший поезд, — заговорил вновь Браббан. — Экспресс. Прибытие в Дьепп в…

— Спасибо, спасибо.

Сосед не был настроен слушать дальше. Он закрыл расписание.

— Хороший сегодня денек, — сказал Браббан. Сосед подозвал официанта, расплатился и был таков. Браббан принялся ждать. Вскоре к нему присоседился новый посетитель. Он никакого расписания не попросил. Браббан искоса изучал его. Сосед повернулся и сказал с видом знатока:

— Хороший сегодня денек.

— Замечательный, — подбавил красочности Браббан. — Какое прекрасное будет лето!

— Нельзя вот так загадывать на будущее, — ответил сосед. — Часто после ясного солнца в мае бывает ненастное лето.

— Совершенно справедливые слова, месье.

— В моих краях есть присказка. В мае солнце ясное — лета жди ненастного.

— Вот оно что… А вы откуда будете, месье, если это не секрет?

— Ничуть, ничуть. Я из Туранжо. Это рядом с Шиноном.

— Красивые места, — сказал Браббан. — Очень красивые.