Медвежий поцелуй - Диана Маш

Верберы, как оказалось, тоже были не лыком шиты. Вытащив из-за пояса джинсов нож, что по форме напоминал заостренный мини бумеранг, и которого я раньше у медведя не видела, Ратмир резко оттолкнулся от пола, и смог одной рукой схватить Татиану за ногу, и полоснуть по ней ножом.

Взревев так, что у меня по всему телу забегали огромные мурахи, тварь вырвалась из хватки и махнула на пол, но убегать не торопилась. Выставив вперед покрытые волдырями руки, со скрюченными пальцами и острыми когтями, она кинулась на вербера и между этими двумя завязалась нешуточная драка.

Кровь из порезов и ран хлестала в разные стороны, попадая даже на меня. Изножье кровати хрустнуло, отлетело в сторону, и та накренилась вперед, отчего веревка на моих руках больно врезалась в запястья, заставив меня вскрикнуть, но кляп опять превратил этот звук в мычание.

Ратмир отвлекся на меня, и замешкавшись оказался прижатым к полу. Тварь оседлала его, вцепившись когтями в шею, и с нечеловеческой силой начала сжимать.

Видеть его раны, и полный боли взгляд было невыносимо. Крепко зажмурившись, я могла только беззвучно плакать и молиться высшим силам, чтобы послали нам чудо. Надежда с каждой стекающей по щекам слезинкой покидала мое тело, как и желание жить в мире, где не будет этого медведя.

Прекрасный момент, для осознания того, что я потеряла голову от высокомерного амбала с бандитской рожей. В первый раз за свою недолгую жизнь влюбилась окончательно и бесповоротно, но так и не смогу узнать взаимно это чувство или нет. Удача, однозначно, не мое второе имя.

Внезапно в коридоре раздался громкий рык, словно раненый зверь выплеснул в воздух всю свою боль и ярость. В дверном проеме появилось еще одно существо, в котором я с большим трудом признала воеводу. Он тоже увеличился в размерах, но его кожу покрывала не коричневая, а рыжая шерстка, а на лице застыла прозрачная волчья маска.

Я сразу вспомнила слова Ратко о входящем в состав нашей компании вервульфе, а теперь увидела его воочию, и зрелище, надо признаться, не для слабонервных.

Он бросился к валявшемуся на полу изножью кровати, оторвал от него деревянную ножку и запрыгнув за спину Татианы, всадил этот импровизированный кол в ее позвоночник.

Издав душераздирающий крик, чудовище выпустило Ратмира из своей хватки и завалилось на спину. Постепенно черты ее лица и само тело начали меняться, пока перед нами не предстала хозяйка дома, молодая девушка, в которой сейчас ни за что нельзя было признать страшного монстра, что чуть не лишил жизни всех обитателей дома.

Петька рванул обратно в коридор, а Ратмир, переведя дыхание, схватил упавшее на пол одеяло и бросился ко мне. Его тело уже вернулось в человеческую форму, а покрытое испариной лицо не было скрыто маской.

Разорвав сковывающие мои запястья путы и вытащив изо рта кляп, он прижал мое трясущееся тело к своей груди и крепко обнял, скрывая меня своей тушей от посторонних взглядов.

— С тобой все в порядке? — прохрипел он, касаясь губами моего виска.

— Ага, — прошептала я, и с трудом сглотнула, чувствуя, как дерет пересохшее горло, — но… что это было за существо? Я думала, она тебя.

Договорить я не смогла, так как на глаза снова навернулись слезы.

— Это морвудд. И его личину люди приобретают не с рождения, а из-за проклятия. Похоже Татиана перешла дорогу черной ведьме, и та наградила ее ужасающим видом и жаждой крови, что проявлялась в часы ненависти или безнадеги.

Я хотела забросать его новыми вопросами, но в комнату влетел Велеба и бросился к умирающей.

— Это ты, ты убила мою Галинку! За что, тварь? Она любила тебя, а ты… — взревел мужчина, и принялся трясти девушку за плечи. Ее рот растянулся в кровавой улыбке.

— Если ты ищешь что-то банальнее простой зависти, то зря, Велебушка, — захлебываясь каждым словом выдавила из себя Татиана, — счастье ее я отобрать хотела, радость ее присвоить. Детей и мужа себе оставить, а от нее избавиться.

— Где ты тело ее оставила, отвечай!

— В сенях в подпол спустись, там в углу. закопано. она. Думала, никогда не узнаешь. но эти. обещали войско королевское прислать. тогда бы вся правда наружу. — последний выдох, и закрыв глаза Татиана испустила дух.

Велеба, уже не обращая на нее внимание, бегом бросился из комнаты в сени, а внутрь вошел Петька с Соней на руках. Увидев повиснувшую на нем подругу, я издала чуть слышный всхлип и обняла державшего меня Ратмира за шею.

— Сонечка.

— Живая, — поджав губы, сверкнул глазами воевода, — испугалась сильно, да крови много потеряла, скоро в себя придет. Захаров и Римма тоже не сильно пострадали. А с тобой поговорить надо будет, «рыцарь».

То, как он произнес вымышленный титул Ратмира, навело на мысль, что нас раскусили и потребуют объяснений.

— Не о чем тут говорить, — рыкнул в ответ ничуть не опечаленный вербер, — Велеба ее обращения не застал, а Кармела в курсе нашего существования. Остальным, как в себя придут, скажем, что привиделось. Хозяйка отваром напоила и убить хотела, вот и вся песня.

— Складно заливаешь, не впервой поди.

— Не впервой. А ты за истинной своей следи лучше, а то неровен час и сам за ней к праотцам последуешь, — услышав последние слова Ратко, значение которых я совсем не поняла, воевода застыл на месте, округлив глаза. Затем тряхнул головой и, не выпуская Соню из рук, направился в другую комнату, чтобы уложить ее на кровать.

— Ты все решил? — сидя на коне, позади меня, Ратмир наклонился вперед и хлопнул стоящего рядом Велебу по плечу. Тот кивнул и прижал к себе двух мальчишек с не по — детски серьезными лицами.

— Да. Мы не можем тут оставаться. Не после всего произошедшего. Я Галинку в каждой вещичке вижу, глаза ее из всех зеркал смотрят. Сердце болит, к ней хочет, а мне детей еще на ноги ставить. Сейчас похороню ее по-человечески, и в путь. В Ивушках брат мой с семьей живет. Давно к себе звал, да душегубка эта, Татиана нос воротила, отговаривала. Ребяткам там моим хорошо будет, погодки их там растут, подружатся.

Понимая, что мужчина прав, и так действительно будет лучше, мы всей нашей компанией с улыбкой помахали им, и тронулись в путь.

Все еще слабая, Соня с перевязанной шеей, ехала, прижавшись спиной к воеводе. Ее Маришка гарцевала рядом. Захаров, будто ничего и не произошло, что-то насвистывал себе под нос, и о случившемся в деревне напоминало только его исцарапанное лицо. Римму обнимал за талию Звенимир, а замыкали шествие близнецы с Младой.

Даже в одиннадцатом веке вербер оказался верным своей организации и настоял на том, чтобы ни я, ни Петька и словом о чудовище не обмолвились. Половина присутствующих подоспела из леса только по окончании всего действия, а для принцессы, Платона и Риммы Ратко сочинил сказку о галлюциногенном зелье, каким их опоила чокнутая хозяйка, перед тем как оглушить.