Самая лучшая свадьба - Линн Грэхем

– Не верю тебе, – горестно прошептала Лиззи. – Если бы между вами ничего не было, ты предупредил бы меня.

– Ты так хорошо изучила меня?

– Думала, что да, – еще больше побледнела Лиззи.

Чезаре приподнял ее за талию и отодвинул, освобождая себе путь.

– Если ты уйдешь, я не полечу завтра на Лайонз! – прибегла к последней, самой страшной угрозе Лиззи.

– С чего ты взяла, что можешь угрожать мне? – выдохнул Чезаре, застыв на пороге распахнутой двери, откуда на разгоряченную кожу Лиззи веяло холодом.

– Я только хотела, чтобы ты объяснил…

– Мне нечего объяснять, – оборвал ее Чезаре. – Надеюсь, ты найдешь время поведать мне, о чем говорила Серафина.

– Признания – двусторонний процесс. Мы жили как супружеская пара.

– Потому что мы женаты.

– Ты знаешь, о чем я… – запнулась Лиззи, боясь углубляться в тему, но слишком взволнованная, чтобы молчать. – Ты относился ко мне так, будто я настоящая жена.

В этом была правда, которую Чезаре надеялся избежать: он сам не знал, как это случилось, не мог объяснить, не знал, как воспринимать самому. Почему женщинам свойственно обнажать скрытые механизмы поступков и препарировать их в самый неподходящий момент? Как он ухитрился попасть в такую глупую ситуацию? Все так хорошо начиналось, ведь игра шла по его правилам. Казалось, он предусмотрел каждую мелочь, просчитал ходы, исходя из богатого опыта общения с женщинами. Но ловушка тем не менее захлопнулась…

– Мне надо знать, что сказала тебе Серафина.

– Она хочет вернуть тебя, ты женился только назло ей, я слишком необразованна, чтобы удержать тебя… Да, и еще… – Лиззи выдавила жалкое подобие улыбки. – Это дом вашей мечты, посетившей вас дождливой ночью, когда вы занимались любовью в амбаре…

Глаза Чезаре яростно сверкали. Он стукнул кулаком по косяку двери, подтверждая намерение вырваться отсюда.

– Святая Мадонна! Зачем она втянула тебя в эту историю.

Лиззи поняла, что имеет место некая история, о которой она не знает, и ее сердце с хрустом раскололось пополам.

– Не стоило, – прошептала она.

Чезаре взял себя в руки. Он должен был что-то сказать, хотя внутренний голос настойчиво приказывал молчать.

– У нас фиктивный брак. Мы по большому счету не пара, и оба это знаем…

Он замолчал, надеясь, что Лиззи скажет что-нибудь, но она словно лишилась дара речи. Ей казалось, что кровь медленно вытекает из ее вен, лужей скапливаясь на полу. У нее закружилась голова.

– Я иду спать, – пробормотала она, зная, что всю ночь не сомкнет глаз, но для нее было важно сохранить достоинство.

– Признаю, что это моя вина, – решился продолжать Чезаре. – Не нужно было примешивать такой непредсказуемый фактор, как секс, в нашу договоренность.

– Но ты делал это… всего несколько часов назад, – напомнила Лиззи дрогнувшим голосом.

Чезаре испытывал несвойственное замешательство. Ему вдруг показалось, что у наблюдавшего за ним из дверей Арчи выросла вторая голова – явный признак разыгравшегося воображения. Единственное объяснение, которое приходило в голову, – это глубочайшее эмоциональное потрясение, заставлявшее совершать спонтанные, неразумные поступки. А значит, возникла критическая необходимость исправить ошибку, прежде чем она обернулась более драматическими последствиями.

– То есть мы возвращаемся к прежнему… деловому соглашению? – запинаясь, уточнила Лиззи.

– Согласись, что это наилучший вариант.

Не узнавая его холодный, равнодушный голос, Лиззи рискнула поднять глаза. Невообразимо прекрасный, Чезаре стоял в дверях в распахнутой рубашке, обнажавшей смуглый торс. Потертые джинсы облегали длинные мускулистые ноги и узкие бедра. Лиззи собрала всю свою выдержку, всю гордость, чтобы не дрогнуть в момент, когда Чезаре отвергал ее самым жестоким и оскорбительным образом. Вероятно, даже к лучшему, что он внес ясность в их отношения так прямо и грубо.

– Спокойной ночи, – сказала она, отворачиваясь.

В долю секунды входная дверь захлопнулась, и Чезаре исчез. Взревел мотор «феррари», и Лиззи почти бегом выскочила на террасу над бассейном, в надежде разглядеть дворец Руффини на склоне холма. Она увидела огромный дом в классическом стиле, горящий огнями, как ярмарочный балаган. Она видела его и раньше, но не догадывалась спросить, кому он принадлежал. По направлению к нему удалялась машина Чезаре. Лиззи стояла, обхватив себя руками, и думала о том, что сбылись худшие ее опасения. Почти не было сомнений, что ее муж отправился прямо к Серафине. Лиззи задохнулась в шоке: может, они встречались все это время за ее спиной, ведь она не следила за Чезаре. Она была слишком наивна, доверчива и безответственна, полагая, что у них нет секретов. Впрочем, какой смысл сожалеть о том, чего нельзя изменить?

Утром следующего дня с тревожно бьющимся сердцем Лиззи изучала результаты теста на беременность. Она радовалась, что предусмотрительно купила его несколько недель назад.

Вот перед ней неопровержимое доказательство того, чего она одновременно ждала и опасалась: беременна. Ситуация в корне изменилась, в растерянности думала она, выходя из ванной и отпирая спальню, запертую накануне вечером. Чезаре должен иметь доступ к своим вещам, а она, оглушенная и подавленная рухнувшими надеждами, не подумала об этом раньше.

Теперь, когда она носит ребенка Чезаре, ей придется позаботиться о будущем, которое ждет ее после выполнения главного условия соглашения. Надо оставаться в добрых отношениях с отцом ребенка, ведь любой конфликт между ними прежде всего скажется на судьбе малыша и заставит его страдать. К сожалению, в первую очередь ей самой предстоит проявить терпение и сдержанность, которых она пока не чувствовала. Однако она поднимется выше личных обид и будет строго соблюдать условия договоренности.

Чезаре разбил ей сердце, ну и что? У нее хватило сил оправиться после ухода Эндрю, значит, она сумеет пережить разрыв с Чезаре. Конечно, она никогда не испытывала к Эндрю таких чувств, как к Чезаре, но это означает только, что ей потребуется больше усилий. Эндрю подорвал ее веру в себя и доверие к людям, а Чезаре растоптал сердце. Она не представляла, как проживет хотя бы день без Чезаре. Опыт показал, каким слабым и уязвимым делают человека эмоции.

Причесывая волосы и накладывая макияж, чтобы скрыть красноту глаз, Лиззи размышляла, сколько времени займет процесс возвращения к жизни. Поскольку теперь она знала о ребенке, начинать придется сейчас. Ей предстоит сыграть роль века, проявив полное равнодушие к отношениям между Чезаре и Серафиной. Он дал понять, что у нее нет права задавать вопросы, значит, она будет уважать его решение.

Осуждала ли она Чезаре? Да, он подставил ее. Нарушить деловое соглашение была его идея, а не ее. Правда, он предложил проверить, выдержит ли их брак проверку на прочность. Значит, как семья, они проходили испытательный срок. В то время, как Лиззи наслаждалась семейной жизнью, Чезаре, вероятно, думал иначе. Это было очень обидно, потому что отрицало все, что происходило между ними в постели и вне ее. Счастье затмило ей глаза: она не заметила его разочарования.