Наследник империи, или Выдержка - Наталья Андреева

После смерти Сгорбыша я как-то сразу потерял интерес к работе. В редакцию меня больше не тянуло. Это было первое место, откуда я ушел добровольно. Сам написал заявление с просьбой уволить меня по собственному желанию. Сначала шеф-редактор, а потом и главный долго меня уговаривали, чтобы остался. Сказали немало приятных слов. Что я талантливый перспективный сотрудник, что меня обожает весь коллектив и я прекрасно справляюсь. Я расцвел от похвал, как маков цвет, и сказал: подумаю. Но смерть Павла Сгорбыша произвела на меня столь сильное впечатление, что мне требовалось с этим разобраться. Так я стал свободным человеком, но с правом в любой момент вернуться. Я решил, что сделаю это в том случае, если у меня в руках будет сногсшибательный материал. Если мне отдадут на откуп первые пять страниц издания для сенсации. И после этого я смогу наконец погрузиться в творчество. В созидание. Я мечтал написать роман о загадочном конверте, в котором лежит ключ от сенсации. Головоломка из дешевых бус.

В общем, отныне я стал свободен, как ветер, и знал наконец, что мне делать. В три часа дня я сидел за столиком в модном ресторане и ждал очаровательную женщину, от которой хотел получить многое. Я хотел получить от нее все. Исчерпывающую информацию имеется в виду. Она опоздала на пятнадцать минут. Мы стояли в одних и тех же пробках, но я тем не менее приехал раньше. Я проиграл ей пятнадцать минут, чтобы она почувствовала себя комфортно. Правила игры с женщинами я знаю прекрасно.

Она вошла, я махнул рукой, и хорошенькая Лена, улыбаясь, направилась к моему столику. Я улыбнулся в ответ своей знаменитой улыбкой. Меньше всего она была похожа на вдову, хотя со смерти ее мужа прошло очень мало времени. Но Лена даже не утруждалась делать вид, что скорбит о безвременно почившем супруге. На ней были джинсы с сильно заниженной талией и яркий переливающийся топ.

— Привет! — сказала она и грациозно опустилась на стул. — Надо же! Леонид Петровский собственной персоной! Живая легенда!

— Ну что вы, — скромно ответил я. — Давно уже в отставке.

— Да брось! А роман с актрисой?

Она назвала имя той брюнетки, чьи фото в обнаженном виде появились в Интернете. Кстати, замечательная подборка! И хотя я сделал снимки из благих намерений, дабы отучить Сгорбыша от пьянства, мне тут же приписали очередное злодейство. Видимо, брюнетка публично сокрушалась о том, что не удалось продолжить знакомство со мной. Репутацию мерзавца и пожирателя сердец мне создали сами женщины. Я нем как рыба и никогда не хвастаюсь своими подвигами. Они сами себя накручивают, разжигая любопытство масс. Придумывают ложные беременности и предпринимают фальшивые попытки покончить с собой. А потом распаляются еще больше. Вот и Лена смотрит на меня с жадностью, словно не верит своим глазам.

Я держал паузу, давая себя как следует рассмотреть, и, в свою очередь, беззастенчиво разглядывал ее. Вблизи она оказалась не так хороша: лицо плоское, глаза, как у кореянки, миндалевидные и косо посаженные, скулы широкие. Зато фигурка точеная. Запястья ее рук на удивление тонкие, пальчики длинные, ногти острые. Лак на ногтях алого цвета. Я готов поспорить, что белье на ней тоже алое: крохотные стринги и бюстгальтер на косточках. Маленькая грудь, плечи узкие, по-детски не развитые. Пауза затягивалась.

— Что будем пить? — спросил я и потянулся к карте вин.

— На твой вкус. Я знаю, что он безупречен.

Безупречный вкус был у моей мамы, но, видимо, они думают, что это передается по наследству.

— А что будем есть? — поинтересовался я, выбрав вино. Все ж таки я кое-чему научился у своих родителей.

— Я на диете.

— Значит, будешь только пить.

— И салатик.

— И салатик. Будьте любезны, два салатика от шеф-повара и бутылочку вина, вот здесь у вас очень красиво написано. — Я указал в меню. — И хорошо прожаренный бифштекс с картофелем фри.

— Ты не любишь экзотику? — спросила она, когда официант ушел.

— Я экзотику обожаю, — сказал я с намеком на ее косо посаженные глаза. — Но временно решил от нее отдохнуть.

— Отдыхать надо на море, — намекнула Лена.

— Не сезон, — отговорился я.

— Как это не сезон? Лето!

Для нее было лето, а в моей душе шуршала опавшая листва. Нужен пожар, чтобы спалить ее дотла и освободить место для зеленых побегов. В ее миндалевидных глазах я не нашел ни единой искорки и почувствовал холодок, словно дворник взмахнул метлой, и сухие листья поднялись в воздух.

— Как здоровье мамы? — спросила она, взяв тон светской беседы.

— Спасибо, хорошо.

Я сказал длинную фразу по-французски, она сделала вид, что поняла. Потом замялась:

— Мы мало знакомы…

— С мамой?

— О! Она — мой идеал! Каждый раз рассматриваю ее наряды, пытаясь запомнить детали!

Если это и лесть, то недалекая от истины.

— Мечтаю о более близком знакомстве, — намекнула она, видимо ожидая приглашения погостить в нашей вилле на Лазурном Берегу, но я сделал вид, что намека не понял. Она тут же упомянула о светских раутах, где видела мою мать, давая понять, что вращается в высшем обществе. И вновь последовали комплименты моей знаменитой семье.

— Должно быть, хорошо иметь таких родителей? — такой фразой закончила Лена хвалебную речь.

— Я их не выбирал. А где твои родители? Кто они?

— О! Мои родители…

Я сразу понял, что она врет, но из вежливости слушал. Она якобы была коренной москвичкой благородных кровей, обеспеченная всем, чем только возможно. Папа — академик, мама — доктор каких-то там наук, предки — столбовые дворяне. Я слушал, косясь на ее широкие скулы, и невольно улыбался. Если в ее жилах и текла благородная кровь, то скорее желтого, а не голубого цвета. Я все раздумывал, как бы вклиниться в разговор с наводящим вопросом? Меня не интересовала ее родословная, а интересовал ее покойный муж.

— Почему же ты вышла замуж за человека старше тебя в три раза, если у тебя был такой огромный выбор?

Она растерялась. Я как-то не вовремя ее перебил.

— Ну, так получилось.

Она начала жеманничать, кокетничать и сразу утратила весь свой внешний лоск. Превратилась в то, чем и была на самом деле, — в дешевку. Хотя она дорого себя продала. Покойный Сидор Михайлович занимал видную должность.

— Но теперь ты свободна и богата, — намекнул я.

— О! — только и смогла сказать Лена. — Все так думают! А на самом деле…

— А на самом деле?..

Она захлебнулась возмущением:

— Он оказался скупердяем! Жадиной! — сказала Лена совсем по-детски и надула губки. — Я была за ним замужем меньше года, и… И ничего не успела! Мне не досталось ничего! Так, мелочовка!

— Мелочовка?

— Серьги, кольца, броши.