Штрафбаты Гитлера. "Живые мертвецы" Вермахта - Андрей Васильченко

Если говорить о самих казнях, то за основу была взята практика 999-х частей. Еще в октябре 1942 года было решено, что в 999-й «испытательной части» в «устрашающих и воспитательных целях» приведение смертного приговора будет публичным. Провинившихся расстреливали перед общим построением. С декабря 1942 года по октябрь 1944 года этот мрачный «спектакль» в Хойберге и Баумхольдере происходил сорок раз. Всего же было казнено 65 из 999-х. Предположительно, та же самая практика применялась в первых двух случаях казней в 500-х батальонах. Вопреки высоким заявлениям, все это указывает на некий штрафной характер батальонов. Otto М. вспоминал после войны: «Летом 1941 года на стрельбище в Фульде было казнено, два солдата из четвертой роты. Имени первого я не знаю. Второго же звали Ганс Просс. Он был родом из окрестностей Штутгарта. Его отец был правительственным чиновником. Его же сын неоднократно пытался дезертировать». Возможно, в данном случае речь шла о расстрелах, которые были описаны Вильгельмом Викциоком. Как очевидец он сообщал: «Оба расстрела в Фульде происходили при полном построении части. Батальон едва поместился на стрельбище. Там был столб, специальная рота и священник. Одного подтащили к столбу. Второй подошел сам. Он делал вид, что не боялся. Он шел так, как будто совершал ежедневную прогулку». Однако впоследствии было решено отказаться от публичных расстрелов. О возможных причинах подобного решения сообщал Otto М.: «Доходили сведения, что население Фульды было возмущено тем, что расстрелы производились в окрестностях города, поэтому в будущем смертников направляли во Франкфурт».

Ганс-Петер Клауш в своем исследовании считает, что протесты населения Фульды были отнюдь не единственной причиной отказа от публичных казней. Скорее всего, было решено отказаться от таких методов устрашения для сохранения самообладания «испытуемых». Подобные «спектакли» могли вызвать отвращение и отторжение не только у служащих батальона, но и у самого «уставного персонала». В итоге это было не в интересах командования батальона, а стало быть, не в интересах Вермахта.

Но все эти выводы касались только жизни в тылу, на фронте ситуация была несколько иной. Там отказ от построения во время казни был вызван другими причинами. Во-первых, на передовой было очень сложно построить целый батальон. Во-вторых, подобное построение просто-напросто обнажало определенный участок фронта. Впрочем, иногда делались исключения. Так было в случае с Фрицем П. Призванный в 121-ю пехотную дивизию, он подвергался многочисленным насмешкам, в результате чего решил произвести самострел. Вынесенный смертный приговор был заменен ему прохождением «особого испытания» в 540-м батальоне. К слову сказать, Фриц П. отставал в развитии от своих сверстников, был сиротой, имел тяжелое детство. По этой причине командир батальона направил его служить в прачечную. Однако по прошествии некоторого времени его было решено расстрелять. В документах значилось: «Вначале осужденный проявил стремление к прохождению испытания, постепенно он стал терять волю. В последние дни осужденный вынашивал план перехода на сторону врага. После раскрытия его замысла он показал на следствии, что плохое обращение с ним и недостаток еды были всего лишь поводом — на самом деле он хотел перейти к русским, так жаждал закончить войну, которой он боялся». Расстрел происходил в 10 утра 21 января 1943 года. Казнь осуществлялась в месте, где ее мог видеть весь батальон, не покинувший своего расположения. Учитывая тяжелые оборонительные бои, которые в те дни вел Вермахт, подобное мероприятие было очевидной мерой устрашения, которая должна была заставить «испытуемых» держаться до последнего.

Однако такое случалось далеко не всегда. Иногда «испытуемых» при дезертирстве убивали без суда и следствия, что весьма напоминало лагерную практику «застрелен при попытке к бегству». Так, например, 13 июня 1943 года один из «испытуемых» был убит полевым жандармом в окрестностях Сиверской. Подобные ситуации в регулярных частях Вермахта были просто невозможны. Как правило, в полевых условиях казни стали проводиться значительно проще. Служащий 550-го батальона Руди Хайерманн описал один из таких случаев: «Испытуемого солдата приговорили к смерти за подрыв боеспособности и трусость. При расстреле его не привязывали к дереву и даже не завязывали глаза. В расстрельную команду было выбрано десять человек. Пока не грянули выстрелы, он смотрел на своих приятелей». В 1944 году в этот процесс внес свой «вклад» новый главнокомандующий армией резерва Генрих Гиммлер. Он распорядился: «Для устрашения и по воспитательным соображениям в расстрельные команды надо посылать солдат, которые уже давали повод для нареканий». Подобная практика действовала удручающе. Один из солдат «уставного персонала» 550-го батальона Иоганн Фрике вспоминал, как ему пришлось участвовать в расстреле: «Однажды нам пришлось расстрелять одного из наших. Это был хороший солдат, он даже был награжден Железным крестом. Для нас награжденный Железным крестом кое-что значил. Как-то нам предстояла тяжелая наступательная операция, в которой должны были участвовать все. Но нервы у него сдали, и он первым попытался смыться. Когда операция закончилась, он вернулся в часть. Он не был трусом — подобное может случиться с любым человеком. Но нам сообщили, что на рассвете мы должны расстрелять его как труса».

В итоге можно с уверенностью говорить, что 500-е батальоны, вопреки заверению Гитлера, все-таки являлись штрафными частями. Несмотря на некоторые послабления, которые касались увольнительных, отпусков и отношений с «уставным персоналом», в батальонах царствовала жесткая дисциплина, нарушение которой каралось мерами, присущими только штрафным подразделениям. В итоге если для характеристики 999-х частей идеально подходит определение «штрафной батальон», то в отношении 500-х батальонов правильнее было бы говорить об «ударно-штрафном подразделении».

В ходе непосредственной подготовки нападения на Советский Союз 500-й пехотный батальон особого назначения уже 14 мая 1941 года был включен в состав 101-й пехотной дивизии, которая входила в состав только что сформированной 17-й армии. Вплоть до 8 июня 1941 года батальон базировался северо-западнее пограничной реки Сан в окрестностях Пшемысля. По сути, батальон входил в состав 101-й дивизии до лета 1943 года. 500-й батальон следовал с 17-й армией, которая должна была нанести удар по Львову (Лембергу), затем, следуя через Харьков, Краматорск, дойти вплоть до Кавказа. Запланировав наступательную операцию, силам Вермахта надо было захватить Майкоп, Грозный и Баку, отрезав Красную Армию от месторождений нефти. Сами разработки нефтеносного региона предполагалось отдать в руки полугосударственных концернов «Континенталь Эрдёль АГ», «Грозный ИГФарбен», «Дойче Эрдёль АГ», «Винтершалль», «Пройзаг», а также ряду крупных банков. Подобный прорыв, с одной стороны, обеспечивал горючим силы Вермахта, а с другой стороны, должен был заложить основы для новой нефтяной империи, которая явилась бы предпосылкой для установления мирового господства.

В первые два дня осуществления плана «Барбаросса» 500-й батальон находился в резерве. Вечером 24 июня 1941 года батальон занял украинское село Поздзяк, где наутро получил первый «настоящий» боевой приказ. Уже в первые дни ведения войны многим из «испытуемых» открылся ее преступный характер. Лоренц Кнауф, солдат «уставного персонала» батальона вспоминал: «21 июня мы были на позициях. Затем мы выступили на марш. А утром прибыл обер-ефрейтор, который доставил трех русских из числа гражданских лиц. Мы еще лежали в окопах. Он бросил: «Они прибыли с той стороны границы». Он поставил всех троих на бруствер окопа, а затем начал стрелять по очереди им в затылок из пистолета. Мы были очень озадачены… Во время нашей первой боевой операции на второй день войны из разных мест стали прибывать гражданские. Они хотели перебраться за линию фронта. Там стояла противотанковая пушка, за которой находился лейтенант. Он согнал всех собравшихся на открытое место, которое хорошо простреливалось, а затем открыл огонь. Все погибли. Я видел, как в воронке лежала мертвая женщина с маленьким ребенком, которые всего лишь хотели укрыться от войны».