Младший - Ольга Карпович

Что ж, как бы там ни было, теперь перед ним стояла непростая задача — уговорить брата принять участие в проекте. «Впрочем, — усмехнулся Леонид. — Алешка должен уделаться от счастья». Как обычно, ему на голову ни за что ни про что свалился шанс, о котором многие мечтают годами. Что такое для российского каскадеришки попасть в крупный американский проект, объяснять не надо. Нет, брат, конечно, только счастлив будет, когда услышит, зачем Макеев приехал. Другое дело, подойдет ли он на роль? Ведь не виделись двадцать лет, Алеша мог сильно измениться.

Леонид знал, что для него самого годы не прошли бесследно. Двадцать лет превратили его из стройного симпатичного юноши в зрелого, не лишенного привлекательности мужчину. Конечно, в весе он немного прибавил, но это только придало солидности. И седина, просыпавшаяся в темных, ниспадавших на плечи, волнистых волосах, добавляла шарма. Черты лица стали резче, законченнее — глубоко посаженные глаза, выдающиеся скулы. Форму носа он попросил исправить еще тогда, когда его штопали после аварии. А недавно, стремясь соответствовать царившему в Голливуде культу вечной молодости, снова обратился к пластическому хирургу и убрал мешки под глазами. Пожалуй, только тонкие губы и небольшой мягкий подбородок немного его портили.

Что же стало за эти годы с Алешей? Сейчас ему должно быть около тридцати семи. Вряд ли стоит ожидать, что он остался тем же юношей с телом греческого бога и взглядом мальчишки-мечтателя. И все-таки… Он всего на десять лет старше Джереми, черты лица у них схожи. А о том, чтобы скорректировать возрастные изменения, позаботятся гримеры. Нет, определенно, стоит хотя бы попытаться. В конце концов, если окажется, что брат обрюзг, расплылся и полысел, Леонид всегда сможет, ничего не говоря, вернуться обратно. Нужно еще выяснить, как у младшего обстоят дела с английским. Мать, конечно, с придыханием повествовала о том, как Алешенька, проработав два года в совместной англо-русской съемочной группе, прекрасно выучил язык, но лучше проверить самому.

Укрепившись в принятом решении, Макеев отпил еще бренди, натянул на глаза трикотажную повязку для сна и постарался задремать. В полете ему предстояло провести еще три часа. Три часа до пугающей, нервирующей, заставляющей сердце болезненно ухать в груди встречи с прошлым.

Самолет медленно полз по асфальтированному полю. Леня выглянул в иллюминатор. Он разглядел за стеклом синее в обрывках облаков небо, клонящиеся от ветра деревья за оградой, яркие рекламы, расцвечивающие бетонно-стеклянную громадину аэропорта. Да, похоже, его родина действительно сильно изменилась за прошедшие годы. Подумать только — красочные баннеры, блестящие иномарки на стоянке, снующие тут и там служащие аэропорта в аккуратной яркой форме. Да и само здание аэропорта изменилось, сколько стекла, света, запутанных переходов, лестниц, его и не узнать. Да это и вовсе не то Шереметьево, из которого он улетал когда-то, наверное, новый терминал построили. Надо же!

Самолет остановился, проводница открыла двери, и толпа пассажиров двинулась к выходу. Леня не спешил, не толкался у дверей, не обгонял других по дороге к паспортному контролю. Казалось, он специально тянул время, не решаясь окончательно ступить на родную землю. Тем не менее таможня была пройдена, багаж получен, и Макеев, скрывая неуверенность, спустился на эскалаторе и вышел через прозрачные пластиковые воротца в зал ожидания.

За воротцами столпились встречающие, и Леня вновь не смог сдержать удивления — так изменился вид его бывших соотечественников за прошедшее время. Когда-то розовая дутая куртка его модной матери выглядела в серой унылой толпе совков чуть ли не вызовом общественному строю. Теперь же явно никого нельзя было удивить не то что розовой, а серо-буро-малиновой в крапинку курткой. Толпа пестрела разноцветными ветровками, кепками, футболками, плащами, в общем, почти ничем не отличалась от ставшей привычной американской толпы. Леонид все еще удивленно озирался по сторонам, когда откуда-то сбоку прозвучал знакомый голос:

— Леня!

Он дернулся от неожиданности и резко обернулся. Алексей стоял у ряда оранжевых пластиковых кресел и махал ему рукой. В сутолоке аэропорта, среди снующей туда-сюда малопривлекательной толпы, Алеша стоял спокойно и величественно, ни дать ни взять беломраморный Давид Микеланджело. Горделивая осанка, спокойная грация движений словно ударили Леню по глазам. Направляясь к нему, Леонид напряженно вглядывался в брата, старался вобрать в себя малейшие черты, случайные движения, мимику. «Нужно же мне понять, подойдет ли он на роль, прежде чем я заговорю об этом», — оправдался перед самим собой Леня.

Брат, конечно, изменился за время, что они не виделись. Возмужал, стал чуть выше и шире в плечах, но, кажется, не утратил юношеской подвижности, гибкости и легкости. Движения его казались точны, ловки и исполнены природной животной грации. Золотистые волосы не потускнели от седины, лишь острижены были чуть короче, открывая сзади высокую крепкую шею. Он махал Лене рукой и улыбался открытой радостной улыбкой, и было во всем его облике — молодого, сильного и здорового мужчины — что-то от того озорного и смешливого мальчишки. Только подойдя совсем близко, Леня разглядел тонкие лучики едва заметных морщинок у глаз Алеши. «Вылитый Джереми! — осознал Макеев. — Даже лучше, фактурнее. Черты лица тоньше, интереснее. В общем, очень похож».

— Ну, привет, брат!

Он раскинул руки, чтобы обнять брата, и за секунду до того, как брат коснулся его, испытал мгновенный испуг. Сердце пропустило удар, затем подскочило в груди и с силой бухнулось о ребра. Леонид поспешил сделать шаг навстречу, быстрее дотронуться до Алеши, чтобы совладать с этим неприятным сосущим под ложечкой волнением. Братья быстро обнялись, и Алексей, хлопнув Леню ладонью по спине, махнул рукой в сторону выхода.

— Пошли?

Леня шел следом, все еще не в силах опомниться от этой встречи. Значит, вот как Алеша решил себя вести? Все забыто, заброшено и быльем поросло. Теплая встреча преданных братьев после долгой разлуки. Что ж, ладно, значит, так и будем продолжать. Тем более — теперь было ясно — Алексей подойдет на роль Джека Рассела как никто другой. А значит, в интересах Лени было наладить с братом дружеский контакт.

Через несколько минут они уже неслись по улицам Москвы в новеньком Алешином «Ниссане». Брат скупо рассказывал о своей жизни — продолжает работать в кино, руководит профессиональной командой каскадеров, ребята способные, талантливые, в общем, с группой повезло, грех жаловаться. Маришка — юрист, у нее своя адвокатская контора. Но она сама лучше расскажет.

Леонид невнимательно слушал повествование брата, все это в общих чертах было известно от матери. Он с изумлением подмечал, что Алешка, кажется, был вполне искренен в своей доброжелательности, не прикидывался. Что ж, может, это и правильно? Минуло двадцать лет, прошлое давно забыто, у каждого из них другая жизнь… Какое теперь имеет значение, кто кого предал в те далекие годы. В самом деле, может быть, можно простить и забыть предательство?