Времена года - Мила Лейт

Марта попыталась вспомнить второго мужа Арины. Она почти совсем не знала его. Свадебного торжества не было – вместо этого молодожёны укатили куда-то то ли на Сейшелы, то ли на Мальдивы. Они виделись потом буквально несколько раз на семейных праздниках. Внешне он не особенно нравился ей – слишком тощий и смуглый, – Борис иногда подшучивал над сестрой, не на Кавказе ли та нашла себе мужа, – с резковатыми чертами лица – он не вписывался в её представления о мужской красоте. Но зато Андрей всегда производил впечатление человека, живущего в гармонии и с собой, и с окружающим миром. Улыбчивый, общительный, всегда находивший, что сказать собеседнику приятного. Марта также никогда не слышала, чтобы он хоть о ком-то отзывался плохо, – казалось, он умеет в каждом находить хорошее, как бы далеко оно ни было запрятано. И всё время, как бы ни проходило мероприятие, они с Ариной были рядом. Он то и дело обнимал её за плечи, а то и брал за руку; а их взгляды, обращённые друг к другу, были полны тепла и счастья. Однажды на даче Марта случайно увидела, как, незаметно сбежавшие от общего веселья, они, словно старшеклассники, целовались за деревом в саду. И когда спустя какое-то время Борис сказал ей, что сестра разводится, для неё это было почти что потрясением.

– Я была счастлива без малого два года, – продолжала Арина. – И даже, грешным делом, стала подумывать, не ошиблась ли я в своём призвании, и так ли уж нужна мне моя горячо любимая работа. Я старательно вживалась в роль образцовой жены. Домашние дела меня по-прежнему тяготили, но ради любимого мужа я готова была и стоять у плиты, и менять пелёнки младенцу – ведь он всё время твердил, как хочет ребёнка. Кошмар… – добавила она как бы про себя, покачав головой.

Марта не поняла, к чему именно относилось это определение – к женским ли обязанностям, к тому ли, что золовка поражалась, как ошибалась в себе, или же к ситуации со своим браком в целом, – но спрашивать не стала.

– Он уговорил меня бросить курить, – Арина снова достала сигарету. Было похоже, что воспоминания оказались для неё тяжелее, чем она сама того ожидала. – Переживал о моём здоровье… – Она затянулась; запрокинув голову, выдохнула дым. – И о здоровье нашего ребёнка. Словом, ничто, – я клянусь! – ничто не предвещало… Разумеется, отношения не могут оставаться одинаково страстными всё время, так что это я при всём желании считать за улику не могу…

Она говорила отрывисто, продолжая дымить сигаретой, а Марта смотрела во все глаза. Никогда золовка не делилась с ней своим сокровенным и никогда не давала повода хотя бы заподозрить, что у неё в жизни что-то неладно. Арина сейчас словно сняла с себя защитный панцирь и впервые Марта увидела, что та – такая же хрупкая и ранимая, как и любая женщина.

– Однажды летом я проснулась необычно рано. Солнце уже взошло и его лучи заглядывали прямо к нам в окно. Вставать не хотелось, и я просто наслаждалась ясным утром без единой мысли в голове. Через некоторое время я решила взглянуть на часы, протянула, не глядя, руку к ночному столику и взяла телефон мужа. И как раз в этот момент его экран засветился – получено сообщение. Мне никогда в жизни не приходило в голову заглядывать в телефоны своих мужчин: я вообще никого никогда не проверяла, а уж Андрею и подавно – доверяла слепо. Сама не знаю, что руководило мной, моим пальцем, который нажал «посмотреть»… Я глазам своим не поверила. Это было сообщение, полное любви, нежности, заботы и тоски. Таких не пишут, будучи в мимолётной связи, поверхностных отношениях. Такое могла бы написать жена, которая ждёт мужа с войны, – не знаю, как объяснить… Я читала и перечитывала, не в силах поверить. Голову будто сдавил стальной обруч, дыхание перехватило – я оцепенела, так и застыла с этим телефоном в руке. Ничто, ничто не сходилось!.. Как, откуда, почему – вопросы сыпались и плясали в моем уме, как кубики «Тетрис», нагромождаясь в кучу, которую невозможно разобрать. Я смотрела на спящего рядом мужа, в ужасе осознавая, что вся моя жизнь с ним – совсем не то, что я себе представляла.

Некоторое время Арина молчала, словно собираясь с мыслями. Чувствовалось, что даже сейчас, спустя несколько лет, эту сцену она по-прежнему переживает почти так же остро. Успокоившись, она закончила свой рассказ:

– Он не стал ничего отрицать. Но и виноватым себя не считал. Говорил, что когда в семье несколько детей, это не значит, что родители не любят их всех одинаково, – и переносил эту теорию на всех остальных людей. Говорил, что не хочет делать мне больно, что любит меня. Этот взгляд, по-прежнему полный нежности, выворачивал мне душу наизнанку, но когда я думала, что точно так же он смотрит на другую, произносит те же слова… И что всю оставшуюся жизнь я буду терзаться мыслями, не дарит ли он счастье очередной прекрасной душе… Знаешь, – добавила Арина, – принято считать, что для того, чтобы ладились отношения с людьми, нужно всегда начинать с себя – и искать причину неудач в себе. Я честно пыталась сделать это. Но когда, перебрав все возможные варианты собственных ошибок и недостатков, причины я так и не нашла, я поняла, что схожу с ума. И что ничего не исправить, поскольку исправить другого человека – невозможно.

После короткой паузы она продолжила:

– И тут я осознала, что в очередной раз наступила на те же грабли. Что никакого «того самого», с которым вы созданы для того, чтобы оберегать друг друга от жизненных невзгод, просто-напросто не существует. И как будто что-то сломалось у меня внутри…

Вопреки сути прозвучавшего, сказано это было спокойным, будничным тоном. Арина не пыталась вызвать сочувствие или пробудить любопытство – просто констатировала свершившийся факт.

– И уже давно я отношусь к мужчинам, можно было бы сказать – потребительски, если бы не то обстоятельство, что материально я ни в чём не нуждаюсь. Но я больше не забиваю себе голову всякими возвышенными представлениями – просто беру то, что мне нравится, так сказать… ну если желания совпадают, конечно.

Обе женщины молча допивали по второй чашке кофе, задумчиво глядя друг на друга. Потом Марта с некоторой растерянностью спросила:

– Но зачем ты тратишь на них своё время, если ничего не чувствуешь?

Арина удивлённо подняла бровь:

– Я не трачу на них время. Я провожу его по своему усмотрению, только и всего. Получаю то, что они могут мне дать, зато больше не расходую силы в безуспешных попытках добиться того, на что они, как я поняла, не способны в принципе. – Она улыбнулась. – И сейчас мне хорошо. Это, разумеется, не так ярко, как любовь, но зато гораздо безопаснее для нервной системы!

И она звонко рассмеялась своим заразительным смехом; вместе с душевным равновесием жизнерадостность снова вернулась к ней.

– Но ты – что ты будешь делать? Он знает, что ты ушла от мужа? Предложил переехать к нему? – не любопытство, но беспокойство звучало в её низком голосе.

– Да, я скоро уеду к нему. Он ждёт меня. – И, отвечая на немой вопрос в глазах собеседницы, добавила: – Он ждёт меня в Париже, он там живёт.

Арине не понадобилось много времени, чтобы сложить два и два. Задав ещё несколько вопросов, она вздохнула: