Чертовка - Джим Томпсон

— Ох, Фрэнк, — промолвил он. — И что мне с тобой делать?

— Если промаринуешь меня тут еще какое-то время, — ответил я, — тебе не придется ничего делать. Я просто рухну от голода.

— Невероятно!.. Спокойной ночи, Фрэнк.

Стейплз ничего не знал — даже не догадывался. Он оставался в образе, и только, так что было бы глупо из-за этого огорчаться. Черт возьми, да разве он сотню раз не поступал со мной так же? Не придирался? Не пытался меня смутить? Не вынюхивал что-то, точно скунс на помойке? И ведь, сами понимаете, не то чтобы у него был повод. Просто он босс, а значит, ты должен терпеть и не рыпаться, и поскольку он сам искал легкой наживы, то и других подозревал в том же самом.

Да, я мог предвидеть, что так будет. Он просек, что у меня был тяжелый день, а после тяжелого дня он особенно любил придираться.

Значит…

Значит, не было никакого повода для волнений. Черт подери, ни малейшего; дела шли отлично. И все же приятно вернуться домой. Приятно чувствовать, как крепко обвивают меня руки Джойс, слышать, как она шепчет, что я ее мальчик — мамин мальчик — и что она никогда меня больше не покинет.

Она обнимала меня, то и дело поглаживая по голове. Наконец мы сели за стол бок о бок. Все было готово — я имею в виду ужин. Она накрыла на стол, едва услышав, что я подъехал. Ужин был вкусный, горячий; мы сидели рядом, то и дело трогая друг друга за руки. И хотя большого аппетита у меня не было (я вообще не думал, что смогу хоть что-то съесть), я все же уписывал за обе щеки.

Она налила кофе. Я раскурил две сигареты и протянул ей одну.

— Ты меня кое о чем спросила вчера вечером, — сказал я. — Я готов тебе ответить.

— Я рада, Долли. Я надеялась услышать ответ.

— Ты спросила меня, рад ли я, что ты вернулась. Все, что я хочу сказать, — ты чертовски права, я рад.

— Да? — Она замялась. Потом наклонилась и поцеловала меня. — А я рада, что ты рад, Долли. Как хорошо быть дома!

Она убрала со стола, и я помог ей. Она не хотела, чтобы я ей помогал, но я настоял на своем. Она мыла тарелки, а я их вытирал; потом мы перешли в гостиную. Свет был приглушен. Она свернулась калачиком на кушетке рядом со мной, подобрав под себя ноги и положив голову мне на плечо.

Было очень славно, на редкость мирно и приятно. Я почувствовал, что, если бы так могло быть всегда, ничего другого мне бы не требовалось.

— Долли, — шепнула она в тот самый момент, когда я сказал:

— Джойс.

Мы заговорили одновременно, потом засмеялись, и она промолвила:

— Говори, милый. Что ты собирался сказать?

— Да так, ничего особенного. Наверное, ничего из этого не выйдет.

— Из чего?

— Ну, есть шанс срубить капусты, причем целую кучу. Во всяком случае, мне кажется, что это неплохой шанс. Один из наших в магазине, тоже сборщик долгов… в общем, его зять служит управляющим большого игорного дома в Лас-Вегасе. И видишь ли, владельцы этого заведения не очень-то хорошо с ним обошлись. Благодаря ему они разбогатели, а теперь задумали вышвырнуть его вон. Вот он и написал этому моему знакомому, что если тот найдет денег, то он, управляющий, сможет сделать ставку через подставное лицо, даст этому подставному лицу выиграть и тогда…

Джойс не сказала ни слова, не двинулась с места. Но внезапно в комнате как будто стало холодно, а ее плечо, прижатое к моему, показалось мне ледяным.

— Что ж, — пробормотал я. — Наверное, не такая уж это хорошая мысль. Можно крепко влипнуть, если ввяжемся… Но я подумываю еще об одном дельце…

— Долли, — перебила меня Джойс. — Я должна знать. Откуда у тебя эти деньги?

Я наклонился вперед и затушил сигарету в пепельнице. Я так и сидел, наклонившись, пока закуривал новую сигарету, а потом выпрямился и зевнул:

— Слушай, я устал! Не пора ли на боковую, а, милая?

— Долли…

— Что? — спросил я. — А, деньги! Я думал, что говорил тебе о деньгах. Видишь ли, вчера вечером я застал парочку должников у них дома, а эти ребята действительно крупно нам задолжали и…

— Я видела, Долли. Не знаю, сколько там было, но уверена, что очень много. Полный портфель.

Я повернулся и посмотрел на нее. Посмотрел на нее жестко, стараясь смутить взглядом, но она не дрогнула. Она только слегка наморщила лоб, но я не заметил в этом враждебности. Не сказал бы, что она злится или вот-вот разозлится. Если бы она лезла на рожон, я бы знал, что делать. А в нынешней ситуации — нет. Я не ударил бы ее, если бы мне даже заплатили.

Ничего не мог поделать.

Должно быть, минут пять мы просидели в тишине. Наконец она потянулась ко мне и взяла меня за руку. И заговорила:

— Я вернулась к тебе, Долли. Это было непросто после всего, что случилось между нами, но я чувствовала, что должна вернуться. Я люблю тебя и хочу тебе помочь.

— Что ж, — ответил я, — разве я возражаю, а?

— Помнишь прошлую ночь, милый? Тебе не кажется, что после… ты понимаешь, что я люблю тебя, что ты можешь мне доверять и что больше всего на свете я хочу тебе помочь?

— Послушай, — сказал я. — Бьюсь об заклад, утром нас разбудят очень рано. Я заметил на путях пару вагонов с гравием, и наверняка их будут прицеплять…

Джойс встала и поправила домашнее платье. Она посмотрела на меня сверху вниз, слегка нахмурившись, потом кивнула, словно учительница, которая отпускает ученика:

— Ладно, Долли. Наверное, мне больше нечего сказать. Возможно, моя вина в том, что я ушла от тебя, закатив истерику, хотя мне следовало понять, что ты… что если мужчина ведет себя так… он просто вне себя и может… О Долли! Долли! Что ты н-наделал?..

Она закрыла лицо руками и снова села на кушетку, рыдая. Беспомощно всхлипывая. И она казалась такой одинокой, такой потерянной и испуганной, каким я был прошлой ночью.

— Джойс, — промолвил я. — Прошу тебя, детка. Какого черта? Ну почему ты себя так ведешь?

— Т-ты… знаешь почему. Все эти д-деньги… я надеялась, что ты мне расскажешь, что будет какое-то невинное объяснение. Я не знала, что это может быть, но надеялась. А теперь я знаю — ты не можешь объяснить. Т-ты боишься и…

— Э, подожди, — перебил ее я. — Подожди всего минуту, детка.

Я попытался усадить ее к себе на колени. Она дернула плечами, сбрасывая мои руки.

Я подождал минуту, глядя на нее и внимательно слушая. Чувствуя, что расклеиваюсь внутри. Потом сделал еще одну попытку, и на этот раз удалось.

— Я хотел рассказать тебе об этом, — сказал я. — Но видишь ли, я не был уверен, что оставлю их себе, а поэтому думал, что лучше пару дней о них помолчать. Иначе ты бы на них рассчитывала и была бы разочарована.