Не отпускай - Лаванда Риз

— Хм, — с загадочным видом хмыкнул Артур, несколько раз смерив меня придирчивым взглядом. — Не смей сбрасывать меня со счетов, моя дорогая Шарлотта. Не хочу пугать тебя моя девочка, но теперь все принимаемые решения пляшут исключительно от меня, и мы поступим иначе. Ты поедешь со мной. Без пререканий. А после того, как мы закончим одно важное дело — я внимательно выслушаю твоё мнение.

Иногда с первого раза становится понятно, что выбора у тебя нет. Мы покинули поместье даже не заходя в дом. Артур сухо скомандовал мне забираться на заднее сиденье машины и спать, что я и сделала. Хотя до момента пока не сомкнулись мои веки — я не переставала гадать о том, что же он задумал. Но Артур Корвин, мистер великий колдун был слишком непредсказуем, как ни с чем не сравнимое стихийное бедствие, как роковая безысходность, через это, видимо, нужно было просто пройти.

Когда я проснулась, мы всё ещё ехали по шоссе. Моя молчаливая непритязательность похоже его устраивала. Я смотрела в окно, он на дорогу. Он наверняка знал о чём я думаю, я же была без понятия, что в голове у этого парня. Артур остановился по своему выбору у маленького придорожного кафе, обратившись ко мне вслух:

— Пожалуй, стоит подкрепиться. И некоторым привести себя в надлежащий вид.

— Ты так любезен, — скорчив ему гримасу, я выбралась из машины.

В туалете, куда он кстати попёрся вместе со мной, я побрызгала на лицо водой, кое-как расчесала пальцами волосы, сходила в кабинку по нужде. Всё это время Артур молча за всем наблюдал, не то охраняя меня, не то контролируя. И то что он стоит рядом и слушает звуки спускаемого унитаза, по сравнению с общей картиной уже не выглядело так уж странно. Завтрак заказал тоже он, решив, что именно мне будет полезнее съесть. Вообще-то личность Артура была просто пропитана деспотичными манерами с аристократичными оттенками. И он до сих пор не сказал куда мы направляемся, а я из упрямства не стала показывать, что мне это интересно. Нужно ещё сказать, что есть в присутствии Артура — это ещё та пытка! Его привычки вести себя за столом резко отличались от манеры поведения современных людей. Поэтому каждый его придирчивый полный упрёка взгляд направленный на меня, говорил мне о том, что я жутко некультурная особа.

— Прости, я что вилку не так держу или глотаю слишком шумно? — не выдержав, поинтересовалась я с раздражением. — Когда ты на меня так смотришь, пропадает весь аппетит!

На что Артур только закатил глаза, покачав головой.

Узнав место рядом с которым мы остановились — я обмерла, лишилась дара речи и возможности двигаться. Это всё равно что устроить аншлаг своих кошмаров, позволив им разнести своё сознание на куски. Это был даже не страх — тёмный ужас с искажённой мордой. … Пансионат Монакр.

— Пойдём, — но на его протянутую ладонь я никак не отреагировала, даже не шевельнулась. Тогда Артур силой выволок меня наружу. — Я привёз тебя сюда вовсе не мучить Шарлотта, а наоборот — развеять твои ужасы.

— Ужасным в Монакре было всё, — с трудом, тихо выдавила я, не сводя глаз с виднеющихся стен пансионата. — Правила, обращение, условия существования, воспоминания. Поэтому чтобы развеять те ужасы — здесь нужно камня на камне не оставить.

— Как пожелаешь, — спокойно и уверенно заявил Артур, заставив меня идти рядом с ним.

Пока мы направлялись к воротам, Артур сделал кистью пару каких-то замысловатых движений, прошептав слова на незнакомом мне языке, а потом сжав кулаки — резко их разжал, встряхнув пальцами. И тут … у меня снова отняло дар речи — с жутким скрежетом массивные стальные ворота свернулись в клубок железа, а огромные плиты забора послушно сложились эффектом домино, предоставляя нам возможность беспрепятственно проникнуть на территорию пансионата. Я повернула голову в сторону охранной будки у ворот, но Артур меня предусмотрительно успокоил:

— Они задремали. Все. В каждого живущего здесь проникли мои тени — в охранников, в воспитанниц, в кухарок и преподавателей. У нас с тобой есть время прогуляться, взглянуть последний раз, прежде чем стереть это место с лица земли.

Заторможенная и потрясённая до глубины души, не веря своим глазам — я вошла в главное здание. Кто-то дремал просто стоя. Жутковато было смотреть на них, вырубленных некой силой, в самых разнообразных позах.

— … Всегда ненавидела её уроки. Чистописание, — пробормотала я, войдя в один из классов и окинув взглядом замершую грымзу по языковедению. — При каждой помарке она била меня указкой по пальцам.

…- Мерзкий гороховый суп и кислый хлеб, — меня начало тошнить, когда мы оказались на кухне, где на плитах продолжал булькать обед. — Уверена они воровали продукты. Ты даже не представляешь, как унижались некоторые девчонки, чтобы получить кусочек шоколада.

В одной из общих душевых, пошатнувшись от нахлынувших воспоминаний, я окончательно поняла, что Артур каким-то образом имеет представление о том, что происходило в этом пансионате, и конкретно в этом месте, куда он меня привёл явно умышленно.

«Я выжидала этого случая несколько недель. И вот наконец Ренэ направилась в душ в одиночку, хотя обычно старшие девушки в целях безопасности ходили кучкой. Ренэ была виновата в смерти Хлои, это она довела до самоубийства мою единственную подругу. Я умышленно разлила гель на мокром полу и притаилась, а когда Ренэ вышла из кабинки, я … дождавшись определённого момента выскочила и с силой толкнула её. Я всё рассчитала. Она поскользнулась, и падая ударилась головой о бетонную ступеньку. Ренэ умерла не сразу, перед смертью эта стерва успела узнать кто её убил. Я стояла и смотрела как под ней растекается лужа крови, а потом побежала звать на помощь, когда ей уже не смогли бы помочь. Мне ни капельки не было жаль, и меня никогда не мучила совесть, я не боялась греха или что там следовало в аду за убийство. Я была даже рада, что смогла отомстить»

— Это была твоя война, ты всего лишь сражалась за жизнь, — прошептал Артур, слегка приобняв меня за плечи. Он увидел … увидел это воспоминание, как и все остальные мои воспоминания и секреты благодаря своим всепроникающим теням. Но то что он знал об этом и не порицал меня — будто делало нас соучастниками, членами одной банды. — Как ты хочешь, чтобы это произошло?

— В смысле? — не понимая, повернула я голову. — Ты правда можешь разрушить это место?

— Ты меня обижаешь, — криво усмехнулся Артур. — Я могу подорвать его к чёртовой матери со всеми этими телами.

— Дай … мне время подумать … немного, — выдавила я, потрясенная и взволнованная.

Предложение было слишком заманчиво, огромное искушение, то о чём не помышляешь даже в самых грешных мечтах, сидя в каземате и клокоча от ненависти. Это было нечто, то, что никто иной мне дать бы не смог. Дрожа от осознания, продолжая брести по пансионату, я спустилась в подвал, подойдя к двери карцера, места, где я испила множество моментов жути и одиночества.

— Открой эту дверь, — тихо попросила я. Сегодня в карцере было пусто, такое редкое явление, но ведь и день только начался. — Сколько раз мне хотелось подохнуть в этой бетонной коробке, — с горькой усмешкой, я провела рукой по шероховатой стене. — Что же ты хочешь взамен дерзкий колдун? Ни за что не поверю, что это твой безвозмездный щедрый дар, — резко повернувшись к следующему за мной по пятам Артуру, я смело заглянула ему в глаза, в самую их глубину, увязла в их омуте. … А затем, поддавшись нахлынувшей на меня, скопившейся в этих стенах живущей своей жизнью, энергии борьбы отчаянья и надежд — прилепилась к его губам, обхватив ладоням это многозначащее для меня лицо. Я целовала его с таким напором, словно собиралась иссушить его через это слияние, будто бы намеревалась всосать через него в себя весь кислород этого проклятого карцера. И поцелуев мне оказалось мало, и Артур это прекрасно понял и поддержал моё желание. Эти стены не впустили бы подобной мечты, когда сидя на полу и скуля от боли, я лишь сжимала обломок камня у себя на груди. Тогда я даже представить себе не могла, что можно заняться любовью с Басом прямо здесь, прижимаясь к этой исцарапанной инициалами стене. И пусть это был не Бас, а всего лишь его тело, но тот факт, что Артур разрушал оковы моего кошмарного прошлого, позволило мне … принять его, хотеть слиться в один пульсирующий сгусток, желать его внутри себя, отдаться ему и позволить ему наслаждаться мной и жизнью, поверить в него, … что для него нет ничего невозможного, и что это невозможное он может легко сложить к моим ступням.