Одна минута и вся жизнь - Алла Полянская

Аннушка уже умела читать и ходила в школу. Лидия Петровна возила ее туда и забирала домой. Она очень гордилась внучкой, умницей и красавицей, настоящей маленькой дамой. Дана все-таки сорвиголова, это Лидия Петровна всегда чувствовала в невестке, а вот в Аннушке текла кровь Ярошей, а в этом роду все женщины были настоящими дамами.

Быт как-то налаживался. Денег хватало, все были здоровы, Дана научилась жить сегодняшними радостями, но свет в ее жизнь так и не вернулся. Иногда она вставала ночью и бродила по дому. Тоска гнала ее, и она металась по комнатам, а Лидия Петровна со страхом прислушивалась к ее шагам и не засыпала, пока не убеждалась, что Дана тоже спит. Она боялась, что невестка что-нибудь сделает с собой в одну из таких ночей.

— Тебе нужно доктору показаться.

Вячеслав Петрович, взволнованный рассказом свахи, приехал сразу же. Хорошо еще, что у нее хватило ума рассказать ему, ведь это с дочкой, похоже, уже давно происходит.

— Если ты боишься, что я покончу с собой, то напрасно. Пока у меня есть дети, я буду жить.

Дана терпеть не может обсуждать подобное. Это ее мир. Никто не должен в него лезть.

— Ты уверена? — спрашивает отец.

— Я тебе обещаю. Пока у меня есть дети, я функционирую как биологическая единица. Все, точка.

Вячеслав Петрович вздрогнул. В голосе Даны не слышно живых ноток. Так мог говорить робот — тихо, без интонаций, без эмоций. Но он знал, что настаивать здесь бессмысленно, поэтому уехал домой с тяжелым сердцем. А жизнь продолжалась, и Дана не могла этого изменить.

Они уезжали и гостили в Белгороде, иногда — по несколько недель. Или Лидия Петровна уезжала с детьми, а Дана оставалась в доме, чтобы слушать тишину или бродить по саду. Сад, посаженный Стасом, буйно разросся. Дана ухаживала за ним. Иногда приезжал Вадик, которому Таня уже подарила сына, но сама она к Дане не приезжала. Таня представить себе не могла, как посмотрит подруге в глаза. Она вынесла себе приговор и сама привела его в исполнение.

Осенью Аннушка пошла во второй класс. Они все поехали в школу, чтобы посмотреть, как она, наряженная в розовое атласное платьице, с букетом белых роз, войдет на школьный двор — и все глаза обратятся к ней. Дана видела, как разглядывают Аннушку высокие старшеклассники.

— Наша девочка приковывает все взгляды. — Лидия Петровна сияет от счастья.

— Да, я вижу. — Дана встревоженно озирается. — И мне это не нравится. Лидия Петровна, надо вам приезжать за десять минут до конца последнего урока, чтобы уже в дверях класса взять ее за руку.

— Ты что думаешь, я этого не понимаю? Я именно так и делаю. Даночка, ты посмотри на нее, она просто королева!

— Я знаю.

— Все будет хорошо.

— Скромнее надо девочку одевать. — Голос из-за спины показался Дане знакомым. — Вырядили, как на бал.

— Мама, ты не права.

Дана обернулась. За спиной стояла Вика. Их глаза встретились, и обе вздрогнули. Пустота столкнулась с пустотой.

— Здравствуй, Дана.

— Привет.

Лека, сидящий у Даны на руках, уронил игрушку, Вика подняла и протянула ему.

— Как его зовут?

— Алеша.

— Он похож на… — Вика не смогла произнести имя «Стас», горло перехватило.

— Да. Похож. А ты почему здесь?

— Моя дочь учится в параллельном классе с твоей.

Они обе молчат. Вике многое хочется сказать сопернице, но она натыкается на пустой взгляд Даны и молчит.

— А-а, так это наша Даночка! Явилась сюда! — Голос напоминает змеиное шипение. — Вика, не смей стоять рядом с этой…

Дана поворачивает голову. Ирина Степановна совсем постарела, и ее черты исказила злоба. Говорят, женщина в старости имеет то лицо, какое заслужила. Лицо Ирины Степановны потемнело, и она стала напоминать злую колдунью. Эта еще нестарая женщина возненавидела весь мир. Когда-то она была уважаемым человеком, а теперь кто? Книг везде навалом, магазины все битком, без дефицита она превратилась из королевы в прислугу. Никто не завоевывал ее расположения, никто не искал с ней знакомства.

Разрыв Вики и Стаса Ирина Степановна восприняла как личное оскорбление. Она сразу поняла, что Стас — редкая удача для любой женщины, тот самый принц, которого ждет каждая, но не каждая получает. И Ирина Степановна всячески поощряла роман дочери. И вдруг в одну секунду все рухнуло. Появилась эта потаскушка — и конец. Ирине Степановне и в голову не приходило, что если все вот так быстро разрушилось, то, возможно, ничего серьезного и не было. Нет. Она из тех людей, которые постоянно ищут виновного во всех своих бедах. И вот теперь — эта встреча.

Ирина Степановна сразу поняла, чья дочь эта девочка в розовом атласном платье, красивая, как принцесса из сказки. А ее внучка похожа на это нич-тожество, Юрку. Почему такая несправедливость? Одним — все, другим — шиш с маком?

— Что, угробила мужика? И много тебе досталось? Видать, не очень. Так тебе и надо, шлюха общежитская, и место тебе на помойке, ишь, вырядилась…

Увесистая оплеуха прервала излияния мегеры. Лидия Петровна, в белом костюме и шляпке, брезгливо стянула с руки белую ажурную перчатку, которую измазала в крови, хлынувшей из носа злобной бабы.

— Видишь, дорогая, как надо учить хамов? — Лидия Петровна высокомерно оглядывает Вику и Ирину Степановну. — Именно так я всю жизнь учила не в меру возомнивших о себе плебеев. Умой свою мамашу, девочка, и сделай ей прививку от бешенства. Идем, Дана, там уже строят деток, поглядим на нашу куколку.

Лидия Петровна взяла у Даны Леку и проплыла сквозь толпу расступающихся родителей. Дана шла за ней, а в голове звенело. Слова ранят больно, Дана никогда не прощала такое. Но сейчас у нее нет сил. Она идет вслед за свекровью и понимает, что Лидия Петровна сделала единственное, что стоило сделать.

— Дана! — Вика стоит за ее спиной.

— Что?

— Извини.

— Ничего, бывает.

— Можно, я приду к тебе? — Голос Вики дрожит от напряжения.

— Зачем?

— Я хочу поговорить.

— Не надо, Вика. Я не считаю себя виноватой перед тобой. О чем нам говорить? Я не могу. Я не хочу ни с кем говорить, понимаешь?

— Прошло уже два года.

— Больше.

Пока они ведут этот странный диалог, дети входят парами в школу. Аннушка смеется, машет маме рукой. Дана ей отвечает, и вдруг в ее груди словно сжимается что-то в предчувствии беды.

— Она у тебя очень красивая. — Вика все еще стоит рядом.

— Я знаю. Мои дети похожи на своего отца.

Лидия Петровна поворачивается к ним.

— Вика, пожалуйста. Не надо дергать Дану.

— Я не…