Августовские танки - Константин Мзареулов

Время перерыва полководцы во главе с Мадригайловым использовали для военного совета. Большая комната – наверняка здесь планировался кабинет для телефонного топ-менеджера – легко вместила полтора десятка военных и гражданских. В углу громоздились беспорядочной грудой ставшие бесполезными компьютеры, принтеры и факсы. На длинном инкрустированном позолотой столе развернулись шеренгой блюда с бутербродами, бутылки «Нарзана», кофейники, чайники, кувшины с квасом и соками.

Торопливо подкрепляясь, генералы перечисляли указы, которые необходимо принять в первую очередь: мобилизация народного хозяйства для нужд фронта, военный контроль над производством, организация региональной власти, формирование новых войсковых частей и соединений, создание запасов снаряжения и продовольствия, жесточайшая борьба с коррупцией, саботажем и предательским капитулянтством. Отдельными указами объявлялся частичный призыв военнослужащих запаса и назначались повышенное денежное довольствие, выслуга лет и нормы снабжения для действующей армии.

– По моим данным, из сотни с лишним гарнизонов сухопутных войск уцелело примерно по роте, – Мадригайлов перелистывал блокнот, просматривая цифры. – Около тридцати батальонов в полном составе находились на полигонах и также не подверглись уничтожению. Итого миллионная армия превратилась в полсотни батальонов. Предлагаю полнокровные батальоны сделать базой для развертывания полков, вливая в них подразделения пострадавших бригад, а также мобилизованных резервистов. Несколько отдельных подразделений уже вступили в бой на белорусско-польской границе, завтра мы будем иметь на фронте десять-двенадцать рот с бронетехникой. Двадцать полков в западных областях России надеюсь сформировать в течение недели, максимум – двух. Тогда и нанесем решительный удар. Только, боюсь, немалые силы придется рокировать на юг – на кавказское и туркестанское направления… Что скажут союзники?

Приехавший поездом из Харькова генерал-майор Довгополенко бодро доложил:

– У нас примерно такая же ситуация, панове… то есть товарищи. Три четверти армии убито или ранено, флот потоплен почти весь, авиабазы разгромлены, танки не заводятся, до хренища солдат убежало по домам. Всего имеем в строю до десяти тысяч, включая оставшихся без техники моряков, танкистов и летчиков. Начали формирование двадцати батальонов. Из артиллерии собрали больше сотни стволов – минометы да буксируемые орудия старых типов. Снаряды имеются, патроны для автоматов и обмундирование тоже, провиант найдем. Если противник не бросит в бой танковые корпуса, то немного продержимся. Надеемся развернуть формирование десяти легких пехотных дивизий.

– Когда? – спросил Мадригайлов.

– По плану, за неделю соберем людей, оденем, вооружим, распределим по подразделениям… – Довгополенко вздохнул. – Положим еще неделю на сколачивание подразделений. Хорошо бы еще неделю, чтобы полки сладились, но там уж как получится. Сепарам в Донецке и Луганске тоже досталось, но кое-какие отряды у них остаются. Они связались с нами, предлагали забыть прежнюю вражду и вместе воевать против общего врага.

Мадригайлов, Щеглов и Максимов одновременно принтересовались:

– И как же вы ответили?

– Как видите, я здесь… – Довгополенко натянуто улыбнулся. – Я представляю крыло, считающее, что наши бывшие правители напрасно поссорились с Москвой, а теперь надо сражаться в едином строю…

– Но есть и другие, – негромко резюмировал писатель Мамонтов.

Покосившись на гражданского, украинский генерал нехотя подтвердил:

– Не усих космические хомячки поубывалы, кое-кто живые пока, но помалкивают… – Гость из Харькова поспешил сменить неприятную тему и продолжил воодушевленно: – Еще вышли на связь ваши гарнизоны в Крыму. Им тоже крепко досталось, корабли многие уничтожены, другие сильно повреждены. Остаются в строю до полутора тысяч солдат и моряков. Давайте решать: на нашем фронте их использовать или вернуть в Россию. Можем взять их на довольствие.

Мадригайлов покивал и осведомился:

– Кто станет главкомом? Генерал-лейтенант Вовченко или вице-адмирал Кравченко?

– Вовченко, само собой, война-то на суше будет. Адмирала назначили начальником Генштаба, я принял должность замглавкома по формированию войск.

– Отлично. Не сомневаюсь, наладим плодотворное сотрудничество. С крымской группировкой вопрос решим как можно скорее… А вы чем порадуете?

Под взглядом московского диктатора представлявший Белоруссию генерал-лейтенант Лапицкий проговорил степенно:

– У нас в строю восемь тысяч здоровых воинов, переживших внезапный удар из космоса. За два дня призваны либо явились добровольцами больше двадцати тысяч. Пять с лишним тысяч в госпиталях, половина вернется в строй не позднее десяти дней. Мобилизация продвигается, до сотни тысяч армию доведем легко. Пушки, гаубицы, минометы старых типов есть – собираем на трех базах. Там же концентрируем бронетранспортеры. На фронте сражаются четыре сводных батальона, двадцать пять отдельных рот и множество местных ополченцев. Последних намерены включить в состав армии. Главная проблема, товарищи – тяжелое оружие. Нужны танки, нужны самолеты.

– Хотя бы вертолеты, – подхватил украинский генерал. – Однако в первую голову – танки. Они, как высказался классик, решают все. Мы думали возобновить производство, но завод имени Малышева разгромлен очень основательно. Четыре танкоремонтных предприятия в Киеве, Харькове, Львове и Житомире тоже капитально покоцаны. Я говорил с производственниками – обещают через месяц наладить примитивное производство в Харькове и на других заводах. Но без электроники «Оплот» и «Булат» бесполезны. Хоть восстанавливай производство «тридцатьчетверок»!

– Об этом я как раз собирался поговорить, – сообщил Мадригайлов и кивнул на сидевших чуть поодаль солидных мужчин в хороших костюмах с галстуками. – Не зря же представителей промышленности пригласил. Пока нет электроники, придется использовать старые танки и пушки, выпущенные до середины пятидесятых годов. Давайте прикинем, сколько этого добра в закромах остается.

Данные такого рода были записаны у него в блокноте, союзники тоже поделились информацией. На базах хранения трех стран оставались сотни Т-54, Т-55, Т-62, но почти все они подверглись воздействию «огненного столба» или «луча смерти», поэтому либо пришли в полную негодность, либо нуждались в серьезном ремонте. Более-менее сохранились тридцать или сорок Т-55, брошенных на лесных «кладбищах», на свалках металлолома, ожидавших переплавки на металлургических заводах. Машиностроители брались привести их в божеский вид, если другие заводы пришлют оптику, электрические агрегаты, двигатели.

– Движки – самая легкая проблема, – уточнил представитель промышленности. – Дизели танковых типов широко используются в народном хозяйстве.

– Пушки тоже найдем, – заверил генерал Васильев, занимавший перед войной пост третьего замначальника управления тыла и отправленный за сутки до войны инспектировать Центральный военный округ. – Есть у нас несколько складов, не указанных в Хельсинкских базах данных. Они все уцелели. Мы собирали там стволы, снятые с вооружения, демонтированные с переплавленных танков. Любые калибры в большом количестве. И снаряды найдутся – в Оренбурге, Казани, Томске.