Меч и перо - Асан Кенжебаевич Ахматов

что было силы. Но он не услышал её в шуме падающих капель. Мурат, пригнувшись, прямиком бежал к остановке, чтобы успеть на автобус тридцать восьмого маршрута.

«Хоть капюшон не забыл накинуть на голову», – успокоила она себя и помахала ему рукой, когда двери автобуса закрылись за сыном.

Зайдя обратно в комнату, она посмотрела на фотографию мужа и сказала: «Береги его, свою кровинушку». Не дождавшись ответа, приступила к уборке квартиры. Сегодня всё должно было выглядеть безупречно. День у Айганыш выдался особенный, как и особенным был дождь, который продолжал на улице выстукивать свою дробь.

В унисон дождю пылесос монотонно гудел, беззаботно всасывая в себя осевшую на пол пыль.

«Вот и у моего сына пришла пора государственных экзаменов», – думала Айганыш, не прекращая уборку. Когда-то она тоже была студенткой и хорошо представляла этот период последних студенческих дней. Тогда считалось, что с момента защиты диплома начинается по-настоящему взрослая жизнь. Каждого впереди ожидало устройство на работу, кто не женат – женитьба, потом рождение детей и так далее. В советское время всё было по расписанию. Зарплата – законные сто двадцать рублей, и очередь на квартиру, которую ты обязательно, рано или поздно, получишь. А сейчас что? Жениться ещё можно, а вот устроиться на работу – надо связи иметь, как говорится, хороший «блат». От того, наверное, молодежь сейчас уезжает – кто в Россию, кто ещё дальше… Наверное, не от хорошей жизни.

А недавно ей рассказали одну историю, от которой волосы встали дыбом.

В одном из приграничных сел на юге страны вся молодежь поголовно уехала на заработки за рубеж. Случилось так, что в том аиле умер старик. Вырыть могилу и похоронить аксакала по-человечески оказалось некому… «Что творится? Страшно подумать!» – вот так, размышляя о горькой действительности нашего мира, она и не заметила, как пропылесосила две комнаты. Когда выключила пылесос, услышала, что надрывается её мобильный телефон.

– Алло, это я, Гульжамал, – послышался обеспокоенный голос её сестры. – Ты чего трубку не берешь? Который раз тебе названиваю!

– Да я пылесосила, вот и не слышно было твоего звонка… Что-то случилось?

– Да, задерживаюсь я. Хотела тебя об этом предупредить. Буду в течение часа. Ты пока без меня начинай, заготовки к салатам делай.

– А что случилось?

– Да пробки тут везде, в городе, – я пешком добираюсь. Люди опять на митинги вышли. Со стороны Алма-Атинской большой колонной идут.

– А ты сейчас где?

– На пересечении проспекта Чуй и Ибраимова.

– Хорошо, захвати в «Народном» майонез и килограмм огурцов.

– Захвачу, – сказала Гульжамал, и на этом связь между ними прервалась.

«Снова митинги. Не к добру это, когда люди сильно озлоблены на власть», – подумала Айганыш и присела на край дивана. В голову сразу полезли разные мысли, сбивая её с положительного эмоционального настроя. Она подумала о сыне и лихорадочно набрала его телефон. На том конце прозвучало беспристрастное: «Неправильно набран код, повторите набор». Она так толком и не научилась управляться с мобильником. Снова пришлось набирать номер. На этот раз связь таки состоялась. Мурат не заставил себя долго ждать.

– Алло, мама, я слушаю…

– Ты где, сынок?

– Я уже вышел из университета, иду по дороге.

– А что так рано?

– Занятия отменили.

– Почему?

– Митинги на улицах.

– Будь осторожен. Иди сразу домой.

– Не беспокойся. Всё будет нормально. Я приду в четыре часа вместе с Салтанат, как и договаривались. Она меня будет ждать в полчетвертого у кинотеатра, потом – сразу домой. Ну, всё, пока.

– Ты зонтик забыл, – вспомнила она.

– Ничего, я в капюшоне. Целую, пока.

– Пока, сынок. – Связь прервалась, и Айганыш снова осталась наедине со своими мыслями: «А на улице идёт дождь», – просто подумалось ей, уже не в первый раз. Но это не была простая констатация факта. Во вроде бы незамысловатой мысли проскальзывало что-то другое. Дождь, почему-то после разговора с сыном, стал вырисовываться в её сознании неким образом, словно он был живым существом. Вдруг она осознала, наверное, впервые так отчетливо, что все важные события в её жизни случались именно во время дождя. Она родилась во время дождя, в школу пошла во время дождя. Даже замуж вышла и родила своего Мурата тоже во время дождя. Это поразило её. Но что потрясло её больше всего – что та злополучная авария, забравшая её любимых, тоже случилась во время дождя, ровно двадцать четыре года назад. В тот день дождь стоял пеленой. Они с семьёй возвращались с Иссык-Куля. За рулём «Жигулей» тестя был муж. Дождь лил как из ведра, даже дворники не успевали очищать стекло. В салоне автомобиля, кроме нее и мужа, находились их четырёхлетний сын Адыл и сестра мужа, Гульсана. В районе села Тору-Айгыр на встречную полосу вылетел грузовик. Всё произошло в одно мгновенье. Пьяный водитель на колхозном ГАЗ-53, в один миг разрушил её счастье.

С тех пор ей часто чудится этот страшный скрежет металла. Потом был провал, бездна… Когда в больничной палате пришла в себя, увидела перед собой свою мать. По её взгляду поняла, что потеряла семью, и уже нет на этом белом свете её горячо любимых людей. Осознать эту реальность было невероятно тяжело, хотелось просто умереть вместе с ними. Почему тогда Всевышний не забрал её? – не переставала думать Айганыш, когда у неё перед глазами всплывал сладкий образ первенца Адыла. В первые дни после похорон ей часто слышался его безвинный и чистый смех. Тогда она, спрятав голову под подушку, искала тишины, но воспоминания о своём дите снова возвращали её в тот проклятый день. Ее снедала гнетущая тоска по сыну, по мужу. Наверное, для матери не бывает на свете ничего тяжелей, чем потеря ребёнка. Даже, кажется, и та верблюдица, которой не подвластны человеческие эмоции, плачет, проливая слёзы над своим погибшим верблюжонком. А каково было ей, враз лишившейся мужа и сына. Если честно признаться перед Всевышним, в те тяжкие дни она была готова наложить на себя руки – если бы не одно обстоятельство.

В тот момент от необдуманного поступка её остановило лишь то, что она находилась на первом месяце своей второй беременности. Врачи были категорически против того, чтобы она рожала. Они говорили, что после полученных травм и стресса её организм не выдержит родов. Советовали, пока не поздно, сделать аборт. Ведь роды могли привести к параличу. Но что могли знать тогда врачи! Убрать ребёнка для неё было все равно, что заново убить мужа и сына. И хорошо, что тогда не послушала их. На свой страх и риск выносила