Игры тестостерона и другие вопросы биологии поведения - Роберт Сапольски

Когда устоится иерархия, можно начинать эксперимент. Возьмите самца третьего ранга и добавьте ему тестостерона. Превысьте как следует все нормальные для макак уровни. Пусть тестостерона будет столько, чтобы отрастить рога и бороду на каждом нейроне маленького обезьяньего мозга. И когда вы посмотрите на поведение этого самца, вы не удивитесь, если он начнет участвовать в большем количестве агрессивных взаимодействий, чем раньше.

Получается, что, хоть небольшие колебания в уровне гормона и не имеют большого значения, тестостерон все же вызывает агрессию. Но это было бы неверно. Посмотрите на номер 3 повнимательнее. Третирует ли он теперь всех в группе без разбору, с клубящейся на губах пеной тотального андрогенного насилия? Вовсе нет. Он все еще осмотрительно подхалимничает перед номерами 1 и 2, просто ведет себя как последняя сволочь с номерами 4 и 5. Это самое важное: тестостерон не вызывает агрессию, он преувеличивает уже имеющуюся агрессию.

Еще один пример. В вашем мозге есть область, которая связана с агрессией, она называется миндалина[35]. Рядом с ней – центральная станция всей эмоциональной деятельности в мозге: гипоталамус. Миндалина сообщается с гипоталамусом через кабельное нейронное соединение, которое называется конечной полоской. Обещаю, дальше без терминов. Миндалина влияет на агрессию через это соединение, подавая вспышки электрической активности, которые называются потенциалами действия: они волнами прокатываются по конечной полоске, приводя гипоталамус в поганое настроение.

Давайте опять устроим гормональное вмешательство – заполним всю эту область тестостероном. Его можно ввести в кровоток, и он постепенно доберется до нужной области мозга. Или можно поступить изящнее – сделать хирургическую микроинъекцию напрямую в эту зону мозга. Особой разницы нет. Важно, что произойдет после этого, а точнее, чего не произойдет. Вызовет ли тестостерон потенциалы действия? Запустит ли он это соединение? Вовсе нет. Тогда и только тогда, когда миндалина уже посылает залпы потенциалов действия по конечной полоске, тестостерон увеличит их частоту, сокращая промежутки между ними. Он не запускает соединение, он повышает объем сигнала, если оно уже запущено. Он не вызывает агрессию, он преувеличивает существующие ее проявления, раздувая ответ на провоцирующие факторы среды.

Это касается не только вопроса о тестостероне и агрессии. Долг поведенческих биологов – передать студентам этот важнейший момент, который покажется затертым штампом, когда вы его поймете. Вы смотрите на дихотомию природы и воспитания, биологических и средовых факторов, внешних и внутренних, и в подавляющем большинстве случаев – неважно, о каких проявлениях идет речь и какие биологические механизмы вы изучаете, – эта дихотомия оказывается чушью. Никакой биологии, никакой среды. Только взаимодействие между ними.

Хотите узнать, насколько важны среда и опыт в понимании тестостерона и агрессии? Чуть раньше мы обсуждали эффекты кастрации. Там были утверждения вроде «удалите источник тестостерона, и у вида будут падать уровни агрессии». Но не «удалите источник тестостерона, и агрессия обязательно упадет до нуля». В среднем она снижается, но редко до нуля, а у некоторых индивидов остается на прежнем уровне. И чем больше у индивида было социального опыта агрессии до кастрации, тем более вероятно, что его поведение останется таким же и без яичек. Социальный опыт более чем компенсирует недостаток гормона.

Другой пример – из животного царства. Хотите проверить на прочность свои предположения о природе зверей-мальчиков и зверей-девочек – обратите внимание на пятнистую гиену. Эти животные стали любимчиками эндокринологов, социобиологов, гинекологов и авторов таблоидов. Почему? У них удивительным образом перевернуты половые различия: самки более мускулисты и агрессивны, чем самцы, и социально доминируют над ними – такое редко встречается в мире млекопитающих. И смотрите: самки выделяют больше гормонов, связанных с тестостероном, чем самцы: отсюда мускулы, агрессия (и – еще одна причина с любопытством таращиться на этих животных – крайне маскулинизированные половые органы, из-за чего невероятно трудно определить пол гиены). В этом заключается сильный аргумент за влияние высоких уровней андрогенов на агрессию и социальную доминантность. Но это не весь ответ. Высоко в холмах над Калифорнийским университетом в Беркли живет самая большая в мире колония пятнистых гиен, которые грызутся между собой за то, чтобы их почесал за ушами Лоренс Фрэнк, зоолог, который привез их малышами из Кении. Многие ученые изучают их перевернутую систему половых различий. Самки гиены крупнее и мускулистее самцов, и у них почти такие же гениталии, и уровни андрогенов выше, чем у их родственниц-самок в саванне. Все в порядке, кроме того, что социальная система у них совсем не такая, как в дикой природе. Самки, хотя и залиты андрогенами, далеко не сразу доминируют над самцами: они подрастают вне социальной системы, в которой могли бы этому научиться.

Когда люди впервые понимают, насколько биология связана с поведением – даже со сложным, тонким человеческим поведением, – возникает фанатический энтузиазм неофита, огромная вера в биологическую составляющую. И этот энтузиазм обычно редукционистский – из-за зависти к физике, а еще потому, что это так удобно, если бы существовал единственный ген, или гормон, или нейромедиатор, или часть мозга, которые и были бы причиной всего. И трудности с тестостероном как раз в том, что люди применяют такой образ мышления в довольно важной области.

Это не просто академическая задача. Мы высокоразвитый вид с неплохим потенциалом. Но насилие представлено в нем в ужасающих количествах. Угроза насилия нависает над нами едва ли не каждый день. И неважно, где мы спрячемся: если наши правители нажмут на кнопку, мы все исчезнем в последней глобальной волне насилия. Но пока мы стараемся разобраться с этим свойством нашей социальности, крайне важно помнить о границах биологии. Тестостерон никогда не объяснит нам поведение подростка из благополучного пригорода, который в школьном шахматном клубе использует особо агрессивную стратегию движения слонов. И также не объяснит подростка из городских трущоб, который повадился грабить людей. «Тестостерон равняется агрессии» – неверное заключение для тех, кто хотел бы предложить простое решение проблемы насилия у самцов: просто снизить уровень этих несносных стероидов. И явно неверное заключение для тех, кто хотел бы найти простое оправдание агрессии: это же мальчишки, некоторых вещей не избежать от природы. Насилие не сводится к одному гормону. Поведенческая биология редко имеет смысл вне контекста социальных факторов и среды, в которой реализуется поведение.

Что еще почитать

Хороший общий обзор предмета можно найти в E. Monaghan and S. Glickman, "Hormones and Aggressive Behavior," в J. Becker, M. Breedlove, and D. Crews, eds., Behavioral Endocrinology (Cambridge, Mass.: MIT Press, 1992), 261. Также там есть обзор социальной системы гиен, поскольку Гликман возглавляет группу, исследующую гиен в Беркли.